Philogeography of the forest dormouse Dryomys nitedula (Gliridae, Rodentia) in Russian Plain and the Caucasus
Grigoryeva O., Krivonogov D., Balakirev A., Stakheev V., Andreychev A., Orlov V. Philogeography of the forest dormouse Dryomys nitedula (Gliridae, Rodentia) in Russian Plain and the Caucasus // Folia zoologica. 2015. V. 64. № 4. P. 361–364.

В статье рассматриваются традиции и формы самоорганизации людей в Абхазии в XIX веке, позволявшие населению обеспечить себе приемлемый уровень жизни без создания жестких иерархических структур управления. Родственные и территориальные самоуправляющиеся коллективы стали безальтернативными формами объединения людей, во многом подменив собой бюрократические институты. The paper considers traditions and people’s self-organization forms in the 19th cen-tury Abkhazia, which allowed the population to provide an acceptable life level without rigid hierarchical control structures. Kindred and territorial self-controlling communities were the dominant forms of human consolidation, which substituted the bureaucratic institutions.

Янтарные грибовидные подвески римского времени широко распространены как в европейском Барбарикуме, включая юг Восточной Европы, так и на территории Римской империи. Предполагается, что они были принесены на юг Восточной Европы германцами в процессе миграции готов и их союзников из Центральной Европы к Черному морю. Но самые ранние находки этих бус известны не в Центральной Европе, а в Крыму и, возможно, в Дагестане. Можно предположить, что прототипами этих понто-кавказских подвесок стали изделия мастерских Аквилеи на Адриатике. Видимо, с Адриатики образцы модных украшений и поступали к понтийским и даже кавказским варварам, и, вероятно, не только к ним. Вполне возможно, что прототипы янтарных украшений, имитировавшиеся варварами, включая и грибовидные янтарные подвески, распространялись из Аквилеи в среднеевропейском Барбарикуме, в том числе и по трассе Янтарного пути.

Подавляющая масса дольменов Западного Кавказа является ныне пустыми, лишенными погребального содержимого сооружениями. Как следствие, остается неясной и соответствующая обрядность, связанная с этими монументами. Традиционно дольмены воспринимаются как коллективные склепы, впоследствии разграбленные, впрочем, без достаточных на то оснований, поскольку разграбление этих памятников как археологический феномен никем специально не изучалось. В настоящее время эта тема представляется актуальной, поскольку от констатации того, происходило ли уничтожение содержимого дольменов или нет, зависит выбор погребальной концепции для этих сооружений Кавказа. Критический анализ доступных данных по изучаемой теме позволил отказаться от идеи ограблений как причины пустоты монументов. Взамен выдвигается иная концепция, основанная на сравнительном изучении мегалитического искусства — сходных композиций в изображениях на дольменах Кавказа и мегалитах Европы. Конечная пустота дольменов объясняется с помощью введения термина «билокальный погребальный обряд» — практики, использующей не один, а два локуса погребения, последовательно сменяемых. При этом первый по времени из них является тем самым и временным по использованию. Когда останки погребенных перемещаются в следующий локус, прежний становится пустым и идентифицируется впоследствии как результат ограбления.

Cравнительный трасологический анализ позволяет отличить естественные (патологические и инвазионные) изменения на твердых тканях живых организмов от искусственных (пиление, резание, сверление и истирание). Примером пиления в природе служит клиновидный дефект резцов крупного рогатого скота, возникающий вследствие воздействия на дентин и эмаль частиц поедаемых животными растительных стеблей. Без микроанализа результаты воздействия паразитов на иглы морских ежей также могут быть приняты за следы искусственной обработки. Следы сверления, произведенные раковинами Natica, практически ничем не отличимы от таковых, сделанных искусственно. Многолетние исследования макро- и микродеформаций позволили создать базу эталонов для различения артефактов и природных объектов со следами, имитирующими искусственную обработку.

Кавказские мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова. К 200-летию со дня рождения поэта/Хавкина И.В./ГБОУ ВПО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава РоссииКафедра русской и классической филологииТема Кавказа, края войны и свободы, нашла последовательное отражение в поэзии и прозе многих русских писателей-классиков. По-разному вечные темы - природные стихии, величественная красота гор, война и любовь, храбрость и отвага были отражены в произведениях Г.Р. Державина, В.А. Жуковского, А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, И.А. Бунина, В.В. Хлебникова, С. А. Есенина, А.А. Ахматовой и др.Но особое место Кавказ занял в судьбе и творчестве великого русского поэта М.Ю. Лермонтова. Впервые  на Кавказе М.Ю. Лермонтов побывал еще ребенком, сюда для лечения на горячих водах его привозила бабушка Е.А. Арсеньева. Неизгладимый след в его памяти оставили детские поездки на Кавказ с родными в 1818, 1820, 1825 гг.  Основательно поэт знакомится с Кавказом во время первой ссылки в 1837 году за стихотворение «Смерть поэта», написанное сразу после кончины А.С. Пушкина и получившее широкий общественный резонанс.  Именно в это время М.Ю. Лермонтов посещает Ставрополь, Кизляр, Пятигорск, Кисловодск и Тифлис. Вторая ссылка М.Ю. Лермонтова на Кавказ состоялась в 1840-1841 гг. Кавказские мотивы доминируют в творчестве поэта: это и лирические стихотворения - «Черкешенка», «Кавказ», «Кавказу», «Утро на Кавказе», «Крест на скале», «Люблю я цепи синих гор», «Синие горы Кавказа, приветствую вас!», «Дары Терека», «Валерик», «Казачья колыбельная песня», «Утес», «Спор», и поэмы - «Хаджи Абрек», «Черкесы», «Кавказский пленник», «Демон», «Мцыри», «Исмаил Бей», «Аул Бастунджи»,  и роман - «Герой нашего времени». М.Ю. Лермонтов был строгим судьей своего творчества: в свой единственный прижизненный сборник (1840 г.) поэт включил всего 26 стихотворений из 400 и 2 поэмы из 30.Когда М.Ю. Лермонтов в последний раз уезжал на Кавказ, князь В.Ф. Одоевский подарил ему записную книжку с дарственной надписью «Поэту Лермонтову дается сия моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную». В эту книжку М.Ю. Лермонтов успел вписать 16 последних лирических шедевров, среди которых: «Спор», «Тамара», «Листок».   Кавказская земля стала местом трагической гибели поэта. Спустя два века каждый читатель его произведений закрывает книгу с восторгом и горестью. Для всех остается загадкой, как молодой человек, страдающий и гонимый, успел сказать так много, проникновенно и разнообразно с такой философской мудростью и неустрашимой отвагой. 
Хавкина И.В. Кавказские мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова. К 200-летию со дня рождения поэта // Бюллетень медицинских Интернет-конференций, Vol. 5, Issue 1, 2015, pp. 16-16

М.Ю. Лермонтов на Кавказе/Магомедова Р.А./ГБОУ ВПО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава РоссииКафедра русской и классической филологииМ. Ю. Лермонтов - величайший поэт России. Почти половину своей короткой жизни он провел на Кавказе. Впервые Лермонтов побывал на Кавказе в 1819 году, будучи еще пятилетним мальчиком. Он провел лето в станице Шелкозаводской, где находилось имение его родственников Хастатовых.О Дагестане Лермонтов не только слышал, но и бывал там, находясь на военной службе.  В 1832 г. в журнале «Московский телеграф» была опубликована повесть о Дагестане А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-Бек». В художественном плане произведение было не совсем удачным, но все равно им зачитывались Лермонтов и его товарищи.Интерес юноши к горному краю всегда был очень велик. Этот интерес подогревали и его товарищи. В 1832 г. Лермонтов жил в Петербурге и учился в школе гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров. Вместе с ним в этой школе учились и два кумыка из Дагестана - сыновья шамхала Тарковского Шах-Вали и Мехти Гасан-хан.Шах-Вали бывал в ауле Буйнак, на родине Аммалат-Бека, и очень многое рассказывал Лермонтову об этом легендарном человеке. Много рассказывал поэту о Дагестане и Мехти Гасан-хан, который впоследствии служил вместе с Лермонтовым в лейб-гвардии.В 1837 году, после того как поэт написал стихотворение «Смерть поэта», по указу Николая I он был сослан на Кавказ. В это время в Дагестане имамом Шамилем было организовано крупное восстание нухинских лезгин и аварцев. Произошло это недалеко от Темир-хан-Шуры. Лермонтов был командирован туда в составе гвардейского экспедиционного корпуса. Об этом сохранились записи в его походном дневнике. Лермонтов неоднократно принимал участие в военных действиях. Мог один скакать близ  вражеских позиций, не думая о том, что может быть убит горцами. Местные жители уважали Лермонтова за его смелость: «Он был отчаянно храбр, удивлял своей удалью даже старых кавказских джигитов».Лермонтов любил и хорошо понимал Кавказ. Ему он посвятил стихотворения «Прощание», «Сон», поэму «Хаджи-Абрек». В поэме «Измаил-Бей» поэт дал обобщенный образ былой жизни на Кавказе:/           Там поразить врага - не преступленье.           Верна там дружба, но вернее мщенье;           Там за добро - добро и кровь - за кровь.            И ненависть безмерна, как любовь./ 
Магомедова Р.А. М.Ю. Лермонтов на Кавказе // Бюллетень медицинских Интернет-конференций, Vol. 5, Issue 1, 2015, pp. 9-9

В статье приводятся результаты раскопок нескольких курганных погребений эпохи энеолита, раннего и среднего бронзового века, проведенных в 1988 и 1991 гг. в Республике Чечня. Некоторые интересные элементы погребального обряда были выявлены в захоронениях Самашкинского могильника, в первую очередь, неестественное положение кисти руки у некоторых погребенных. Этот признак был прослежен в нескольких погребениях от энеолита до средней бронзы. Мы оставляем вопрос о причинах столь редкого способа размещения кисти рук покойных открытым. Он может считаться уникальным, так как нигде более в комплексах бронзового века не наблюдался. Вместе с тем, отмеченная деталь в погребальной практике местного населения позволяет затронуть очень важную проблему преемственности населения, запечатленную в местных курганных могильниках. Это нашло свое отражение в стандартной позе погребенных (слабо скорчено на боку, одна рука вытянута, другая согнута в локте). Соблюдение такого канона прослеживается на протяжении веков, несмотря на заметное изменение материальной культуры от эпохи пережиточного энеолита, через период ранней бронзы к среднему бронзовому веку. Узкая локализация обряда с нестандартным положением рук позволяет говорить о сугубо местных обычаях населения Терского бассейна и, более конкретно, долины р. Сунжи.

Осенью 2013 г. на западе Азербайджана, на южном берегу Мингечаурского водохранилища был открыт новый ашельский памятник — стоянка Гараджа. Каменные изделия и фаунистические остатки были обнаружены на терра- совой площадке, где выявлено 7 пунктов залегания материала. Наибольший интерес представляют пункты Гараджа, Гараджа 1, 2, 3, 5, давшие ашельский инвентарь. Все предметы изготовлены из местного галечного сырья. Условия обнаружения, а также сохранность и морфологии артефактов позволяют считать индустрию местонахождения Гараджа гомогенной. Среди каменных изделий выделяется топорик (колун) с пункта Гараджа 1. Он обладает всеми признаками, характерными для вещей этой категории, и имеет несомненные аналогии в африканском ашеле.

Вайнахский (чечено-ингушский) фольклорный герой Пиръон обладает чертами, позволяющими трактовать его как бога-громовика (лезет на небо, поливает оттуда дождем землю и т. п.). На этом основании и по созвучию автор связал его со славянским языческим богом Перуном, а проникновение образа на Кавказ отнес к доязыческому времени Руси, когда арабский калиф Мерван II ходил походом на Хазарию и переселил 20 тыс. пленных славянских семей на Кавказ. П. Лажуа предложил другую гипотезу. Он связал Пиръона с иранским образом падишаха Пирана, насылавшего магией дождь и гром, а уже этот иранский образ — с общеиндоевропейским божеством Перуном — Перкунасом — Парджанья и т. д. Эта гипотеза имеет право на существование, однако она не меняет основного вывода: образ не местный и не связан с образом библейского фараона (как предполагалось ранее), а происходит от индоевропейского богагромовика.