В статье исследуются проблемы происхождения и развития археологической культуры псковских длинных курганов, которая с середины I тыс. н.э. занимала лесные области на западе Восточной Европы (современные Новгородская и Псковская области Российской Федерации). Раннюю стадию этой культуры связывают с первым появлением на этой территории большого количества находок среднеевропейского провинциально-римского происхождения. В отличие от других исследователей, автор связывает происхождение культуры псковских длинных курганов с крупным миграционным потоком носителей вельбарской и пшеворской культур из бассейна Вислы на восток, а не с местным прибалтийско-финским населением. Среди переселенцев были германцы, славяне и балты; однако первоначально в культуре псковских длинных курганов доминировал славянский этнос, хотя она включала в себя и местные финские элементы, особенно на периферии. В доказательство своей гипотезы автор приводит данные лингвистики и гидронимики.

Статья посвящена истории изучения псковско-новгородских длинных курганов. Первые сведения о длинных курганах относятся к 1840-м гг. Однако объектом специального исследования они стали только в 1903 г., когда А.А.Спицын связал длинные и удлиненные курганы с летописными кривичами и предложил датировать их IX–X вв. С этого времени длинные курганы так или иначе постоянно находятся в поле зрения славянской археологии. Важными вехами в их изучении стали работы Н.Н.Чернягина (1941), С.А.Таракановой (1954), Я.В.Станкевич (1960), В.В.Седова (1960, 1974, 1995), М.Аун (1980, 1992). Основными вопросами оказались: датировка длинных курганов, их этнокультурная принадлежность, возникновение и развитие погребальной обрядности. Параллельно с научным осмыслением шли интенсивные полевые работы, в 1990-х гг. завершившиеся созданием археологических карт. С этого времени исследование псковско-новгородских длинных курганов сосредоточено на подробном изучении конкретных микрорегионов.

Литературно-художественная повесть о поиске Истины.

В статье рассматриваются хронология, периодизация и распределение вещевого материала памятников культуры псковских длинных курганов (КДК) в лесной зоне Восточной Европы. Автор проанализировала сведения о более чем 300 инвентарных погребениях. Из них только 160 комплексов содержали более или менее выразительные наборы вещей. Это захоронения, в которых встречены: а) женские украшения; б) детали мужского костюма; в) останки коней с уздечным набором. Автор выделяет несколько наборов вещей, относительно устойчиво представленных в погребениях КДК. При этом наиболее яркие из этих наборов перекликаются друг с другом. Это украшения, изготовленные из тонкого бронзового листа с выпуклым тисненым узором (накладки, обоймы поясных пряжек, бляшки-скорлупки и т.д.). Эти вещи можно рассматривать как этнографический признак населения псковских длинных курганов.

В статье сопоставляются две группы лепной керамики - культуры псковских длинных курганов и нижнего слоя Изборского городища. Отправной точкой служит концепция В. В. Седова, считавшего, что ранняя лепная посуда Изборска находит полные аналогии в культуре длинных курганов. Автор полагает возможным в целом согласиться с выводом В. В. Седова, но с учетом ряда оговорок и дополнений. Во-первых, в изборском комплексе находят соответствие лишь некоторые типы керамики из длинных курганов, причем более характерные не для Псковско-Чудского региона (где находится Изборск), а для более удаленных. Во-вторых, по-видимому, отсутствие буквального соответствия двух сравниваемых комплексов объясняется их функциональным отличием: бытовая керамика в Изборске и специальная погребальная - в курганах. Поселения культуры псковских длинных курганов изучены слабо, но фрагментарный керамический материал из них позволяет предполагать, что сопоставление этих комплексов с изборским весьма перспективно.

Основным вопросом, разрабатываемым в статье, является совершенствование методики определения участка «свободной» длины сжато-изогнутого опорного контура по сравнению с известными ранее подходами. Результаты вычислений по предлагаемой методике могут в дальнейшем быть использованы при оценке несущей способности элемента при расчетах по первой группе предельных состояний вместо существующих громоздких формул для вычисления критической силы в существующих методиках.

В статье обосновывается «длинная» хронология культуры псковских длинных курганов. Хронология основана на датах вещевых находок и данных радиоуглеродного анализа. Можно выделить 3 периода развития культуры. Период I (поздний V — середина VI в.) определен по предметам позднеримского времени или раннего периода эпохи переселения народов. Это время формирования культуры псковских длинных курганов. Период II (середина VI в. — рубеж VIII/IX вв.) — время последовательного развития культуры. Его можно разделить на 2 фазы: IIА (вторая половина VI в.—VII в.) и IIВ (VIII в.). Период III (IX в. — начало XI в.) — финал культуры, который выделяется по наличию древнерусских вещей.

Призыв к романсовому сотворчеству нашёл отклик среди поэтов Союза писателей России. Данный романсовый проект предполагает расширенные публикации в сети национального интернета, выпуск музыкальных дисков и музыкольно-поэтического нотированного альманаха «Венок одного романса». Call for co-creation romansovoy found an echo among the poets of the Russian Writers Union. This project involves extensive romance publication in a national network of the Internet, and the production of music CDs muzykolno notirovannogo poetic anthology "Wreath of one song."

Для культуры псковских длинных курганов характерны разнообразные пластинчатые металлические изделия с рельефной орнаментацией. Сходный орнамент отмечен также на литых и резных изделиях. В статье анали- зируются элементы орнамента и их соотношение, в том числе стратиграфическое; предлагается относительная хронология элементов орнамента. На основе проведенного анализа реконструируется хронологическая последовательность конкретных погребений культуры псковских длинных курганов.

Автор рассматривает историю изучения и проблемы интерпретации нижней даты так называемой культуры псковских длинных курганов (памятников типа Линдора-Полибино), а также аспекты определения их места на археологических картах Северо-Запада Восточной Европы начальной стадии эпохи Великого переселения народов. Опираясь на серию своих работ 1980—1990-х гг., в большинстве своем оставшихся неизвестными современным исследователям (Н. И. Петров, А. Г. Фурасьев, Н. В. Лопатин, С. Л. Кузьмин, Е. Р. Михайлова, Б. Г. Лыч, С. Г. Попов), автор аргументирует целесообразность отказа от термина «культура» применительно к длинным курганам, включая эстонско-псковскую группу, в пользу более корректного определения — «памятники типа Линдора-Полибино». По мнению автора, нижняя дата погребальных комплексов горизонта Линдора-Полибино — конец IV — первая половина V вв. (375—450 гг.). Основанием для этого служат синхронизации вещевого инвентаря (поясная гарнитура, украшения, предметы вооружения, элементы конского убора и т. д.) с предметами из хорошо датированных памятников Центральной Европы позднеримского и раннемиграционного времени ступеней C1b/C2–D2. Автор воздерживается от конкретных этнических атрибуций памятников типа Линдора-Полибино, указывая на смешанный тип погребальной и вещевой традиции их носителей (финские и балтские элементы при опосредованном влиянии провинциально-римских милитаризированных варваров), и считает преждевременным поиск прямых соответствий для этнонимов из письменных источников.