нет

нет

Цель: исследовать уровень биомаркёров повреждения почек в моче и крови у новорожденных с синдромом интраабдоминальной гипертензии (СИАГ) в зависимости от степени интраабдоминальной гипертензии.Материалы и методы: Проведено исследование маркеров повреждения дистальных (π-GST) канальцев нефрона и ангиогенеза (VEGF), хемоаттрактантов (MCP-1) в сыворотке крови и моче у 35 новорожденных с СИАГ в  3 точках: (при поступлении, на 4-е и на 10-е сутки после коррекции порока) методом ИФА. Выделено 3 группы исследования: 1 - 14 новорожденных с гастрошизисом, 2 - 13 пациентов с ложной диафрагмальной грыжей, 3 – 8 детей с атрезией пищевода с дистальным трахеопищеводным свищем. Средний возраст пациентов при поступлении 3 (+5) суток. Группу контроля составили 15 новорожденных, стратифицированных по полу и возрасту, без СИАГ и патологии мочевыводящих путей.Результаты: У новорожденных с гастрошизисом обнаружены максимальные уровни биомаркеров в моче  на 4-е сутки после коррекции порока  π-GST 10.7±1.86 μg/L (mean ± SD; P = 0.0001, compared to control), VEGF 171.3±7.43 pg/ml (P = 0.0001), MCP-1 403.5±106.4 pg/ml (P = 0.0001), когда уровень интраабдоминальной гипертензии был максимальным (ИАД) 22±2.5 мм.рт.ст. У пациентов с ложной диафрагмальной грыжей так же отмечалось максимальное повышение биомаркеров в моче во 2-й точке (на 4-е сутки после коррекции порока когда ИАД было максимальным для этой группы19±2.5 мм.рт.ст.)  π-GST 9.69±1.55 μg/L (P = 0.0001), VEGF 164.8±20.12 pg/ml (P = 0.0001), MCP-1 376.2±154.1 pg/ml (P = 0.0001).  В 3 группе в 1 точке при поступлении были максимальные концентрации π-GST 6.0±2.39 μg/L (P = 0.0001), VEGF 129.0±13.1 pg/ml (P = 0.0001), MCP-1 309.0±29.9 pg/ml (P = 0.0001), ИАД 13.5±1.9 мм.рт.ст.Выводы: При повышении уровня внутрибрюшного давления отмечается изменение уровня биомаркеров в моче и крови. Контроль  уровня молекулярных маркеров повреждения почек в моче является перспективным неинвазивным методом ранней диагностики острого повреждения почек  у детей на доклинической стадии. 

Актуальность проблемы. Одной из основных задач профилактики психических и поведенческих расстройств, гетеро- и аутоагрессивного поведения является выявление их биологических маркеров с целью локализации групп риска и точного фокусирования превентивных программ. Представляется, что в качестве морфологических маркеров предрасположенности к психическим и поведенческим расстройствам могут выступать дерматоглифические признаки. Это обусловлено тем, что эпидермис и нервная ткань имеют общее эктодермальное происхождение.Цель: выделение дерматоглифических маркеров психических и поведенческих особенностей юношей и девушек.Исследуемые группы: 31 юноша 18,6±0,3 (17 – 23) лет и 33 девушки 18,2±0,15 (17 – 20) лет – студенты высших учебных заведений европейской части России.Методы исследования: дактилоскопия (с выделением следующих пальцевых узоров: «дуга», «завиток», «ульнарная петля», «радиальная петля») и психодиагностика. Статистическую обработку первичных данных проводили с помощью программ Excel и Statistica 8.Полученные результаты. У юношей, по сравнению с девушками, выявлено больше дерматоглифических маркеров психических и поведенческих особенностей, при этом в качестве таковых у юношей присутствуют пальцевые узоры левой руки, тогда как у девушек – правой.У юношей простота пальцевых узоров за счет относительно высокой частоты встречаемости «дуг» может выступать в качестве дерматоглифического маркера круга личностных и поведенческих особенностей, сопряженных с агрессивностью – как гетероагрессивных (враждебность), так и аутоагрессивных (суицидального поведения).У девушек такие редкие пальцевые узоры как «дуга», «радиальная петля» и наиболее распространенный («банальный») узор – «ульнарная петля» могут выступать в качестве дерматоглифических маркеров таких личностных особенностей как (соответственно) уживчивость (дружелюбие), социальная конформность и гипертимность. 

С целью выделения антропометрических маркеров психических и поведенческих особенностей юношей и девушек исследованы 31 юноша 18,6±0,3 (17 – 23) лет и 33 девушки 18,2±0,15 (17 – 20) лет – студенты высших учебных заведений европейской части России. Методы исследования: антропометрия и психодиагностика, статистическую обработку первичных данных проводили с помощью программ Excel и Statistica 8. У девушек, по сравнению с юношами, обнаружено значительно больше связей психических и поведенческих особенностей с изменчивостью антропометрических параметров. У юношей антропометрическими маркерами круга психических и поведенческих особенностей, сопряженных с гетероагрессией, является индекс талии и бедер и индекс Пинье, тогда как в качестве маркера депрессивно-суицидальной направленности личности выступает отношение длины 4 пальца левой руки к длине тела. У девушек антропометрическими маркерами выраженности экстраверсии и алекситимии, а также нейротизма и суицидальной направленности личности являются (соответственно) индексы Ливи-Бругша и Пинье. Отношение длины второго и четвертого пальцев (2D:4D) на левой руке является маркером таких психических и поведенческих особенностей, как депрессия, сознательность и циклотимность, тогда как на правой руке маркирует выраженность ипохондрии.AbstractIn order to isolate the anthropometric markers of mental and behavioral characteristics of boys and girls were studied 31 men 18,6 ± 0,3 (17 - 23) years and 33 women 18,2 ± 0,15 (17 - 20) years – college students in the European part of Russia. Methods: anthropometry and psychological testing, statistical processing of the raw data performed using Excel and Statistica 8. Girls, compared with boys, found to have significantly more connections between mental and behavioral features of the variability of anthropometric parameters. Anthropometric markers of the range of mental and behavioral traits associated with geteroagression in young men is the waist and hips index and Pine index, while as a marker of depressive-suicidal orientation of the personality ratio of 4 fingers of his left hand to the body length. Anthropometric markers of the severity of alexithymia and extraversion, neuroticism and suicide and orientation of the person in girls are (respectively) codes Livi-Brugsch and Pine. The length ratio of the second and fourth fingers (2D:4D) on the left hand is a marker of mental and behavioral characteristics such as depression, consciousness and cyclothymia, while on the right hand this ratio mark the severity of hypochondria.

Юсупова И. Р., Казимирова А. А. Сравнительная оценка экспрессии маркера D2-40 эндотелием лимфатических сосудов при атипичной мелкоацинарной пролиферации и аденокарциноме предстательной железы // Бюллетень медицинских Интернет-конференций, Vol. 5, Issue 5, 2016, pp. 689-691

С целью выявления морфологических (антропометрических и дерматоглифических) маркеров психических и поведенческих особенностей девушек исследованы 31 девушка 18,2±0,1 (17-20) лет – студентки 1 и 2 курса Саратовского государственного медицинского университета им. В.И. Разумовского. Методами исследования явились антропометрия, дактилоскопия и психодиагностика. У девушек антропометрическими маркерами круга психических и поведенческих особенностей, сопряженных с агрессивностью, являются индексы массы тела, талии и бедер и Пинье, дающие общую оценку телосложения. Высокий индекс массы тела, высокая степень жироотложения в области талии и низкая в области бедер маркируют психические и поведенческие особенности, сопряженные с гетероагрессией. Напротив, близость к полюсу астеничности свидетельствует о высокой степени алекситимии, тревоги и возможных суицидальных тенденций. Дерматоглифическими маркерами психических и поведенческих особенностей девушек являются редкие пальцевые узоры – дуга и радиальная петля, а также сложный пальцевой узор – завиток. При этом простора пальцевых узоров, обусловленная большим количеством дуг, маркирует такие личностные факторы, как дружелюбие и зависимость от вознаграждения, в значительной степени противоположные агрессивности. Относительно большое количество радиальных петель, напротив, присутствует у девушек с агрессивными личностными и поведенческими особенностями. Завитки являются маркерами настойчивости, отражающей склонность к преодолению препятствий.

Цель; улучшение результатов лечения больных ОСД за счет повышения эффективности и сокращения сроков их лечения. Материал и методы. Проведено обследование и лечение 52 пациентов с ограниченной склеродермией. Методом адаптивной рандомизации из этих пациентов было сформировано две группы. В контрольной группе проводилось комплексное лечение согласно стандартам при данной нозологии. В основной группе пациенты дополнительно получали антиоксидантную терапию. Курс лечения в обеих группах составил 21 день. Результаты лечения оценивали в соответствии с динамикой кожного патологического процесса и цито-кинового профиля. Результаты. В процессе лечения положительная клиническая динамика у больных основной группы проходила быстрее и сопровождалась более выраженным снижением воспалительной активности сыворотки крови. Заключение. Полученные результаты свидетельствуют о том, что антиоксидантная терапия повышает эффективность и сокращает сроки лечения больных ограниченной склеродермией.

Политический менеджмент является одним из важнейших инструментов целенаправленного, сознательного, планомерного регулирования системы общественных отношений, а также поиска новых способов включения людей и их интересов в процесс преобразования жизни.Сегодняшний политический менеджер, должен не только организовывать и координировать деятельность различных государственных, политических или общественных организационных структур для реализации их миссии, но также принимать социально значимые решения и реализовывать их так, чтобы это не разрушало, а помогало жизнедеятельности всего общества или его отдельных сообществ.Управление - это важная и неотъемлемая часть политической жизни общества. С его помощью решаются как масштабные задачи координации политических, экономических и социальных процессов в обществе, так и более мелкие, связанные с достижением конкретных целей и задач, таких как: завоевание доверия масс, победа на выборах, разрешение конфликтных ситуаций и т.д. Управленческие отношения в политике многообразны.

Цель исследования: выяснить, является ли содержание в крови мультимерного (ММ) адипонектина или отношение его концентрации к общему более информативным в качестве маркера метаболических нарушений по сравнению с концентрацией общего адипонектина. Материал и методы: в исследовании участвовало 98 человек (49 мужчин и 49 женщин) в возрасте 57,3±10,1 лет. У всех пациентов наблюдалась артериальная гипертензия, у 37% – ожирение, у 21% – сахарный диабет 2 типа, у 60% – метаболический синдром (критерии ATP III). Определение в крови содержания глюкозы, неэстерифицированных жирных кислот (НЭЖК), триглицеридов (ТГ), общего холестерина (ХС), ХС липопротеиновых фракций проводили, используя стандартные энзиматические наборы. Концентрации инсулина, лептина, адипонектина и его ММ формы определяли с помощью иммуноферментного анализа. Содержание олигомерного (ОМ) адипонектина определяли расчетным путем: ОМ адипонектин = Общий адипонектин – ММ адипонектин. Для оценки степени инсулинорезистентности рассчитывали индекс HOMA (Homeostasis model assessment) по формуле: НОМА = инсулин, мкЕД/мл * глюкоза, ммоль/л /22,5. Результаты исследования: между концентрациями в крови общего и ММ адипонектина наблюдалась сильная корреляция (r=0,79; p<0,0001), в то время как взаимосвязь между концентрацией общего адипонектина и содержанием ОМ формы данного адипоцитокина была весьма умеренной (r=0,45; p<0,0001). Следовательно, можно ожидать, что взаимосвязь содержания в крови адипонектина с метаболическими параметрами осуществляется в основном за счет его ММ формы. И действительно, с метаболическими параметрами (обратно – с индексом НОМА, содержанием глюкозы, НЭЖК, ТГ и положительно – с концентрацией ХС липопротеинов высокой плотности, ЛВП) коррелировали содержание в крови общего и ММ адипонектина, отношение ММ/общий адипонектин, но не содержание ОМ адипонектина. Однако после выравнивания по полу, возрасту и индексу массы тела (ИМТ) содержание ММ адипонектина и отношение ММ/общий адипонектин, в отличие от общего, коррелировали с концентрациями НЭЖК и ХС ЛВП. При этом индекс НОМА, концентрации в крови инсулина, глюкозы и ТГ были взаимосвязаны как с уровнем ММ, так и общего адипонектина. По данным линейного регрессионного анализа, после подстановки в модель пола, возраста, ИМТ, концентрации лептина, индекса НОМА, параметров обмена липидов содержание общего адипонектина и его молекулярных форм не являлось независимой детерминантой уровня в крови НЭЖК, ТГ и ХС ЛВП. При этом концентрация общего (b=-0,20; p<0,05), либо ММ адипонектина (b=-0,17; p=0,05), но не отношение ММ/общий адипонектин, являлась независимой детерминантой индекса НОМА (r2=0,47; p<0,0001). Другими факторами, влияющими на индекс НОМА, являлись концентрации НЭЖК (b=0,30; p<0,005) и лептина (b=0,42; p<0,005). Выводы: концентрация в крови ММ адипонектина и отношение ММ/общий адипонектин не являются более значимыми маркерами метаболических нарушений, чем содержание общего адипонектина.