Найдено научных статей и публикаций: 52
11.
Поэзия питомцев "юной россы" маргариты седовой (публикация автора на scipeople)
М. Седова, А. Сигачёв
- Стихи.ру. Национальный сервер , 2011
Целю новой методики поэтического детского творчества и этнопедагогики,является моделирование навыков стихосложения у юных учащихся. Было на практике убедительно показано, что каждый учащийся является потенциальным поэтом, только не всякий знает об этом. Отсюда постановка задачи: привить поэтический вкус, пробудить дремлющий интерес юных к поэтическому слову.
Целю новой методики поэтического детского творчества и этнопедагогики,является моделирование навыков стихосложения у юных учащихся. Было на практике убедительно показано, что каждый учащийся является потенциальным поэтом, только не всякий знает об этом. Отсюда постановка задачи: привить поэтический вкус, пробудить дремлющий интерес юных к поэтическому слову.
Поэзия питомцев «Юной Россы» - Маргариты СЕДОВОЙ Этнопедагогика* и поэтическое творчество учеников Маргариты Седовой. Наше плодотворное сотворчество с педагогом Маргаритой СЕДОВОЙ в рамках Международного Фестиваля конкурса «Юная Росса» (МФК ЮР), стало традиционным. В глобальной сети Интернет опубликованы результаты нескольких крупных проектов этнопедагогики и поэтического творчество учеников Маргариты Седовой, в том числе на ведущем сайте научной педагогики, этнографии, филологии, литературоведения, историографии: - http://scipeople.ru/publication/100029/ - Легенды и мифы чувашского народа - http://scipeople.ru/publication/100151/ - Моделирование новых навыков стихосложения. Читателю представляется редкая возможность ознакомиться с результатами уникального научного поиска, фактически безграничных возможностей детского творчества в литературно-поэтической и историка - этнографической сфере (По оригинальной методике Маргариты Седовой «Этнопедагогика и поэтическое творчество учащихся начальных классов». Целю новой методики поэтического детского творчества и этнопедагогики,является моделирование навыков стихосложения у юных учащихся. Было на практике убедительно показано, что каждый учащийся является потенциальным поэтом, только не всякий знает об этом. Отсюда постановка задачи: привить поэтический вкус, пробудить дремлющий интерес юных к поэтическому слову. Маргарита Седова наглядно показала, что народная педагогика исторически сложилась в древности, поэтому по праву считается предшественницей научной педагогической мысли. Изучение и практическое использование опыта народного воспитания способствует существенному расширению сферы интересов научной педагогики. Природосообразное воспитание, начатое в семье, способствует органичному продолжению затем в процессе школьного обучения. Народная педагогика, или этнопедагогика, сложилась в процессе изучения характера и лица народа, его чаяний и дум, поэтому тесно связана с этнологией, фольклористикой, языкознанием. Нравственные идеалы народной педагогики ярко проявляются в созданных народом сказках, легендах, эпических произведениях, песнях, поговорках и пословицах. Главная идея этнопедагогики – достижение гармонии природного, социального и духовного в развитии человека. Например, не стоит и говорить о любви к детям, если не почитается старость. Терпеливость, милосердие, гостеприимство, трудолюбие, уважение ко всему живому в природе – истоки этого должны прививаться в семье. Школа же должна обеспечить поступательное развитие этих качеств-достоинств. На уроках Культуры родного края в СОШ №55 существует целая система воспитания этнопедагогических качеств, основанная на развитии навыков стихосложения, культивируемого народом в обыденной жизни в недавнем прошлом, но так незаслуженно забытая в настоящее время. Например, гуманность этнопедагогики чувашского народа, высокая культура духовной жизни создала самый прекрасный культ в мире – культ Матери и Ребенка. Чувашский народ, как никакой другой, обладает даром мудрой любви к детям. Любые педагогические исследования, оторванные от жизни родного народа, ничего не стоят и не имеют никакой ценности – ни научной, ни практической. Существует около ста определений воспитания, но есть одно, очень мудрое житейское этнопедагогическое определение, вмещающее в себя все научные достижения в области народной педагогики. Воспитание – это пример и любовь. Любовь, ласковость, нежность входят в этнопедагогику, как основной элемент воспитания. Но личного примера мало, необходимы события-символы, событийные личности с примерами-идеями, с примерами-поступками. В народе всегда отмечалась общая ответственность родителей, отца и матери, в воспитании детей. В сказках родители передают свой трудовой опыт детям, поручают им разнообразные дела. Песня создает образ родительского дома: «Дом отца-матери – золотая колыбель». В известном гимне Чувашского Национального Конгресса, «Алран кайми аки-сухи» сказано: «Незабываем труд земледельца, незабываемы отец с матерью. Пока живы отец и мать, никакое зло нас не одолеет». А вот еще одно актуальное замечание для наших дней: «Благовоспитанность девушек, их целомудрие зависит от отца-матери». Но особое место чувашская народная педагогика отводит матери: «Если разум не усвоен с молоком матери, то с молоком козы уже ум не придет». Много смысла в словах песни о том, что ребенок «посмотрел вперед – матери не увидел, обернулся назад – отца нет». Это доказывает, что мать в жизни ребенка - на первом месте; именно она идет впереди и ведет за собой своих детей. Мать в представлении чуваш была ласковой, но строгой. Показательны в этом отношении строки: «Холст, из которого сшила мать рубашку, из суровых ниток был соткан, но пусть нитки толстые, рубашка была мягкая, белое тело оберегала». Особенным было положение матери в семье еще и потому, что главной была ее роль в воспитании подрастающего поколения. Рождение ребенка было главным делом в жизни народа – рос помощник. Но его надобно было еще соответствующим образом воспитать: «Родили – детеныш; полюбили – дитя», или: «Детей воспитывать – не цыплят растить»; «Трехдневный ребенок согрешил, укусив грудь матери». В чувашском народе встречается уникальная пословица, которой нет больше ни у одного народа: «Отец любит дочь, а гордится сыном. Мать любит сына, а гордится дочерью». Но, все же, особая роль отводится материнству: «Отец умер – полусирота, а мать умерла – совсем сирота». Маргаритой Седовой на конкретных педагогических примерах, как учащимися в школе усваивается внимательное и вдумчивое отношение к этнопедагогике. В старших классах проводится курс «Моя семья. Генеалогическое древо». Наряду с такими общеобразовательными темами, как, например, «Судьба семьи в судьбе страны, народа, края» или «Родословная семьи», до сознания учеников обязательно доводится мысль о том, что нравственный человек должен быть религиозным. Он должен помнить об умерших предках; должен быть альтруистом, то есть гуманным, человечным; должен быть аскетичным, то есть, умеющим отказываться от удовольствий. Поэтому на уроках ребята пишут стихи, в которых отражают свои образные представления о том, какой должна быть народная любовь. Дети пропускают через душу народные чаяния, тем самым приближая их к современному пониманию. Вот переложенные на стихи, учениками 6 класса СОШ №55 (2006-2007 учебный год), молитвы чуваш ХVII века, приведенные в этнографическом учебном пособии для 6-7 классов «Родной край» (составитель - Е. Енькка). *** Тура, помилуй нас! Тура, спаси в злой час! Тура, храни меня от всех бед, Дай здоровья всем людям на Земле! /Ефремова Кристина 6а-2011 год/ Тура, помилуй, Тура, сохрани! Избавь от Шуйттана, чтоб за мной не ходил. Чтоб было лошадей и коров - целый двор, Чтобы обошёл мой дом вор... Хлеб-соль дай возможность поставить на стол! Тура, помилуй и сохрани! Избавь от чёрта, чтоб за мной не ходил. /Осипова Милена 6а-2011 год. *** Если, вдруг, нам нужна будет помощь, Тура, помогай людям! А мы тебя никогда не забудем! Я тебя прошу об одном: Чтобы все люди счастливы были в доме моём! /Кириллова Наталия 6а-2011/ *** Тура, Бог мой, не оставь меня. Сыновьями, дочерями одари меня. Надели меня хлебами, медом и питьем. И здоровья ниспошли, и покой в мой дом. И скотом рогатым, Тура, мой заполни двор. Бог, от черта охрани и прогони его. Если словом согрешили, то прости всех нас. От ветров и ураганов защити в свой час. /Асонова Юля 6 класс/ *** Тура, помилуй, Тура, не оставь. Всевышний Тура! На ноги поставь, Моих сыновей, моих дочерей! Дай хлеба и меда. Здоровья! Согрей! Дай лошадей, коз и овец, дай скот рогатый. Благослови, Тура, жилище мое богатством, Чтоб возможность была голодного странника в дом пустить. Его обогреть, накормить, напоить. Не подпусти Шуйттана к близким моим, Чтоб беды мой дом стороной обошли. Аминь! /Кизнякова Наталья, 6 класс/ *** Тура, спаси и помилуй меня. Дай здоровья мне, а моим близким - в душе огня. Тура, отведи злую руку от добрых людей, А злых сделай добрыми, согрей. Пусть никогда не пустеет мой стол, На котором будет и хлеб, и мед… И пусть будет богатым двор. /Недозорова Даша, 6 класс/ *** Тура! Помилуй меня, не оставь. Одари меня хлебом, питьем. Красивую дочку и сына дай в дом! Старика в дом пустить; дать поесть-попить; Путника прохожего дай накормить. Тура, помилуй меня, не оставь. От злого черта навеки избавь! /Иванова Виктория, 6 класс/ *** Великий чудный Тура, пусть дом мой находится под покровом Твоим! Всевышний Тура, помилуй детей Твоих, от всякого зла сохрани. Дай пищу на каждый день. Страннолюбивыми быть во всякое время хотим. Своим благословением отметь Тура, наши дворы. И от всякого зла сохрани! /Бычков Сергей, 6 класс/ *** Тура, помилуй! Тура не оставь! Мой дом сохрани. Детей моих на ноги поставь! Питья, еды, урожай, Тура, Бог милосердный, Дай! Домашним скотом наполни дворы. Охрани нас от черта. Его прогони! Лукавый, сгинь! Тура, помилуй! Аминь. /Лукина Елизавета, 6 класс/ *** Тура милосердный, защити меня! Огради от черта, от любого зла! Надели нас медом, хлебом и водой. Да теплом и светом ты меня накрой! Тура милосердный, защити меня! Огради от черта, от любого зла! /Тювакин Слава, 6 класс/ *** Тура, защити меня от духов злых - от грехов моих. Тура! Бог мой, помоги мне в любви; Надели меня теплом и счастьем моим! Чтоб пустить в дом, накормить странника голодного, Дай мне милосердным быть и к добру угодного! /Дубов Павел, 6 класс/ *** Тура, будь всегда со мной, помогай во всем. Награди меня силой - дай любовь. Пусть сгинет зло, а придет добро. Дай мне братьев и сестер. Наслади хлебом, водой, Тура! Помогай во всем. /Васильева Настя, 6 класс/ *** Тура! Бог мой родной, не оставь в беде. Тура, дай мне вволю хлеба, Дай еды на каждый день. Чтобы странник был сыт. Чтобы я был здоров, Бог мой, помилуй! Тура-бог! Пусть и скот мой будет всегда сыт. Тура, дай мне милосердия! Избавь от обид! /Антонов Стас, 6 класс/ *** Тура, защити меня от зла, благослови меня! Дай мне хлеба и питья. Не оставь меня! Да не ослушаюсь Тебя. Пусть будет так, как Ты сказал! /Титарчук Даша, 6 класс/ *** Отче наш! Защити! Охрани! Будь мне защитой во все дни. Одари домом меня, мою дочь, моего сына! Пусть будет стол всегда накрыт в саду под скатертью старинной. Пусть будет пир на весь мир, счастье на весь дом, как в масле сыр. Пусть обойдут меня болезни и воры кругом. Награди мою семью лошадьми, овцами, скотом… Пусть обратится к нам странник голодный, досыта накормлю! Отче наш, благослови! Будь мне опорой во все дни, молю! /Никитина Анна, 6 класс/ Ребята рассматривают свою семью с этих нравственных позиций, анализируя, кто в семье является носителем этих традиций, делая вывод о том, какой будет его собственная семья в будущем. В «День матери» ученики, посещающие клуб поэтов СОШ №55, читали свои стихи. *** Моя мама - лучшая в мире, и люблю ее очень я. У нее золотые руки и большая-большая душа. Моя мама – лучший наставник, мой помощник, учитель и друг. Мне поможет в трудное время и найдет рецепт от разлук. Я люблю тебя, мама, крепко. Не забуду, поверь, никогда Твою ласку, заботу, улыбку. Буду детство помнить всегда. /Афанасьева Таня 10 класс/ *** Мать всех защищает и обнимает. Кому плохо, она – утешает. К ней приходят взрослые и дети По праздникам. Лик ее светел. /Кириллова Таня 10 класс/ *** Моя мама, словно Солнце, меня согревает. Бывает, конечно, что мы и ссоримся, но мама меня прощает. Я – Земля. Мама – единственное мое Солнце, Греет только меня, Ну и остальных, заглядывая в оконце. Она меня редко видит. И я ее тоже. Ее никто не посмеет обидеть! Обидят – убью, быть может. Скоро снова в дом приму, крепко расцелую. Сильно-сильно обниму маму золотую! /Карпова Саша 7 класс/ Учащиеся пишут не только стихи, но и мини-сочинения с элементами размышления. Вот одно из них (Алексеева Христиназ 8 класс): «Мама – самое прекрасное слово на Земле! Это первое слово, которое произносит человек; оно звучит на всех языках одинаково нежно. У мамы самые ласковые и добрые руки, она все умеет. У мамы самое верное и чуткое сердце – в нем никогда не угаснет любовь, оно ни к чему не останется равнодушным. И сколько бы тебе ни было лет – пять или пятьдесят, тебе всегда нужна мать, ее ласка, ее взгляд. И чем больше твоя любовь к матери, тем радостнее и светлее жизнь» - писала Зоя Воскресенская. Во всех странах мира почитают матерей. Во всех религиях мира есть Богини Жизни, Материнства и Плодородия. У римлян – Юнона, у христиан – прародительница человечества Ева. У чувашского народа существует, пришедший из древности культ предков, в котором центральное место занимает Культ Матери. Вселенная по представлению наших предков женского рода. Она, как мать, рождает Землю. Как только девушка становится матерью, она вправе надеть на себя Ама (древнейшее нагрудное украшение, которое приравнивает матерей к богиням). А на платьях вышивались красивейшие узоры, оберегающие женщин от злых духов. *** Милая мама моя, как сильно люблю я тебя! Родила ты меня на свет, где есть голубая Земля. Там песня льется рекой. Закат сияет такой!!! Птицы летят надо мной. Люблю тебя, край мой родной! В годы Великой Отечественной войны более 208 тысяч сыновей и дочерей проводила Чувашия на фронт. Из них свыше 100 тысяч детей не вернулось домой, к своим матерям. Восьмерых сыновей проводила на фронт Татьяна Николаевна Николаева из деревни Изедеркино Моргаушского района Чувашии. Вернулось только четверо. Именно в ее честь народным художником, скульптором Федором Мадуровым был создан памятник «Чувашской Матери». А другая, Мать-покровительница на Заливе в городе Чебоксарах хранит наш город от зла: «Благословенны дети мои, живущие в мире и любви». Ниже приводятся стихи учеников младших классов на тему «Сотворение человека» *** Этот человек седой и старенький. Кости хрупкие, но сам он немаленький. Древний он Дух. Глаза ярче Солнца. Кости из камня. Это наш старенький друг. /Григорьев Артём 6а/ *** Древние люди были большими и маленькими. Глаза сверкали, словно Солнце аленькое. Кости словно камни, кровь - солона вода. Пусть человека всегда обходит беда. /Иванов Максим 6а/ *** В глазах его Солнце сияет. Ветер свистит из ушей. В крови соль-вода играет, А кости его из камней. /Перевезенцева Даша 6а/ *** Кости из камня, в глазах - яркий свет. Идёт на охоту, не зная бед. Ему нравится, видно не зря, И эта планета, и эта Земля. /Скворцова Ирина 6а/ *** Стоит как крепость - камни владеют его душой. И солнечными глазами на дом он смотрит свой. И ветром владеет - всегда всё слышит он. И пробивается сердце в мир из крепости вон! /Гусева Валя 6а/ *** Тура создал тебя, Человек, Когда ты родился из глины на свет. Он чуткую душу вселил в тебя, А Шайтан испортил тебя. Он плюнул в тебя злобу большую, А Тура вывернул тебя изнутри. И человек с тех пор снаружи красив, Но внутри страшен бывает почти. *** Дорогой, любимый дед! Тебе уже много лет. Тебя создал Тура-бог: Уши из ветра, глаза из кусочков Солнца, кровь алого цвета, А в душе такая любовь! *** Существуют ли люди из камня? - Я знаю этого Человека! У него уши из ветра, а кости из камня... Калека? Глаза его светятся ярким светом, А кровь его горяча. Гуляет он по пустыне где-то Один-одинёшенек, палкой стуча. /Осипова Милена 6а/ *** Чуваши легенду помнят старую, Дошла она до наших дней. Считали, его создал Тура Божественный: Кости создал из белых камней, Кожу - из белой глины, Глаза из кусочков света былинных, Кровь сделал из пены морской... Но злой Шуйтан пришёл, Оплевал тело змеиной слюной. Когда Тура увидел своё творенье, (Не было времени - только мгновенье) Он тело вывернул наизнанку, Стал человек снаружи гладким, А внутри - нечистым, грязным и гадким. Будет ли счастлив? Гадаем загадку. /Александрова Таня 6а/ *** Вокруг темнота. Идёт Человек Но глазами он всё освещает, Не опуская век. Кости его из камня, Уши - ветер, Кровь - солона вода. Он - человек, а зовут его Хветер. Пусть его минует беда! /Мокров Федя 6а/ *** Древних людей представить не трудно. Нужно море фантазий, любви и труда. Человек состоит из камня, воды, Солнца и ветра. Ходит по твёрдой Земле человек всегда. Уши - ветер, по всей планете гуляет. Кровь - вода морская течёт. В глазах - солнечные лучи играют. Кости из камня делают крепче его. /Кириллова Наталья 6а/ *** Магия ветра, магия Солнца Вдруг затопили яркие звёзды. Каждый знает, что он существует, Поэтому сердце его ликует. /Ефремова Кристина 6а/ *** Дорогой, любимый дед! Ты прожил немало лет. Ты для нас - авторитет! Прожил ты и те года, Когда создали тебя. Уши сделаны из ветра, А в глазах - лучистый свет. Кровь журчит, как все моря. С днём рождения тебя! /Ершова Маргарита 6а/ *** Человек - это жаркий юг, Потому что на море родился. Из камня чуваш появился, В солёную воду вошёл. Ветер понёс его по волнам. Человек замёрз, но солнце согрело его. И твёрдо стал он на ноги свои - Всё это достанется нам! / Волкова Мария 6а/ ---------------------------------------- * "Гуманность этнопедагогики чувашского народа, высокая культура духовной жизни создала самый прекрасный культ в мире – культ Матери и Ребенка. Чувашский народ, как никакой другой, обладает даром мудрой любви к детям. Любые педагогические исследования, оторванные от жизни родного народа, ничего не стоят и не имеют никакой ценности – ни научной, ни практической. Существует около ста определений воспитания, но есть одно, очень мудрое житейское этнопедагогическое определение, вмещающее в себя все научные достижения в области народной педагогики. Воспитание – это пример и любовь. Любовь, ласковость, нежность входят в этнопедагогику, как основной элемент воспитания. Но личного примера мало, необходимы события-символы, событийные личности с примерами-идеями, с примерами-поступками. В народе всегда отмечалась общая ответственность родителей, отца и матери, в воспитании детей. В сказках родители передают свой трудовой опыт детям, поручают им разнообразные дела. Песня создает образ родительского дома: «Дом отца-матери – золотая колыбель». - это взято из научного труда Геннадия Никандровича Волкова "Этнопедагогика". Все закавыченные пословицы - тоже плод этнопедагогических изысканий мэтра от Бога - Волкова Г.Н., профессора, доктора педагогических ннаук,академика РАО, писател-прозаика, основателя этнопедагогики. * Примечание Маргариты Седовой Вступительное слово и компоновка поэтических произведений питомцев Маргариты СЕДОВОЙ в рамках проекта МФК «Юная Росса» - (Этнопедагогика и поэтическое творчество учеников), Александр Александрович СИГАЧЁВ, член Союза писателей России (МГО СПР
Поэзия питомцев «Юной Россы» - Маргариты СЕДОВОЙ Этнопедагогика* и поэтическое творчество учеников Маргариты Седовой. Наше плодотворное сотворчество с педагогом Маргаритой СЕДОВОЙ в рамках Международного Фестиваля конкурса «Юная Росса» (МФК ЮР), стало традиционным. В глобальной сети Интернет опубликованы результаты нескольких крупных проектов этнопедагогики и поэтического творчество учеников Маргариты Седовой, в том числе на ведущем сайте научной педагогики, этнографии, филологии, литературоведения, историографии: - http://scipeople.ru/publication/100029/ - Легенды и мифы чувашского народа - http://scipeople.ru/publication/100151/ - Моделирование новых навыков стихосложения. Читателю представляется редкая возможность ознакомиться с результатами уникального научного поиска, фактически безграничных возможностей детского творчества в литературно-поэтической и историка - этнографической сфере (По оригинальной методике Маргариты Седовой «Этнопедагогика и поэтическое творчество учащихся начальных классов». Целю новой методики поэтического детского творчества и этнопедагогики,является моделирование навыков стихосложения у юных учащихся. Было на практике убедительно показано, что каждый учащийся является потенциальным поэтом, только не всякий знает об этом. Отсюда постановка задачи: привить поэтический вкус, пробудить дремлющий интерес юных к поэтическому слову. Маргарита Седова наглядно показала, что народная педагогика исторически сложилась в древности, поэтому по праву считается предшественницей научной педагогической мысли. Изучение и практическое использование опыта народного воспитания способствует существенному расширению сферы интересов научной педагогики. Природосообразное воспитание, начатое в семье, способствует органичному продолжению затем в процессе школьного обучения. Народная педагогика, или этнопедагогика, сложилась в процессе изучения характера и лица народа, его чаяний и дум, поэтому тесно связана с этнологией, фольклористикой, языкознанием. Нравственные идеалы народной педагогики ярко проявляются в созданных народом сказках, легендах, эпических произведениях, песнях, поговорках и пословицах. Главная идея этнопедагогики – достижение гармонии природного, социального и духовного в развитии человека. Например, не стоит и говорить о любви к детям, если не почитается старость. Терпеливость, милосердие, гостеприимство, трудолюбие, уважение ко всему живому в природе – истоки этого должны прививаться в семье. Школа же должна обеспечить поступательное развитие этих качеств-достоинств. На уроках Культуры родного края в СОШ №55 существует целая система воспитания этнопедагогических качеств, основанная на развитии навыков стихосложения, культивируемого народом в обыденной жизни в недавнем прошлом, но так незаслуженно забытая в настоящее время. Например, гуманность этнопедагогики чувашского народа, высокая культура духовной жизни создала самый прекрасный культ в мире – культ Матери и Ребенка. Чувашский народ, как никакой другой, обладает даром мудрой любви к детям. Любые педагогические исследования, оторванные от жизни родного народа, ничего не стоят и не имеют никакой ценности – ни научной, ни практической. Существует около ста определений воспитания, но есть одно, очень мудрое житейское этнопедагогическое определение, вмещающее в себя все научные достижения в области народной педагогики. Воспитание – это пример и любовь. Любовь, ласковость, нежность входят в этнопедагогику, как основной элемент воспитания. Но личного примера мало, необходимы события-символы, событийные личности с примерами-идеями, с примерами-поступками. В народе всегда отмечалась общая ответственность родителей, отца и матери, в воспитании детей. В сказках родители передают свой трудовой опыт детям, поручают им разнообразные дела. Песня создает образ родительского дома: «Дом отца-матери – золотая колыбель». В известном гимне Чувашского Национального Конгресса, «Алран кайми аки-сухи» сказано: «Незабываем труд земледельца, незабываемы отец с матерью. Пока живы отец и мать, никакое зло нас не одолеет». А вот еще одно актуальное замечание для наших дней: «Благовоспитанность девушек, их целомудрие зависит от отца-матери». Но особое место чувашская народная педагогика отводит матери: «Если разум не усвоен с молоком матери, то с молоком козы уже ум не придет». Много смысла в словах песни о том, что ребенок «посмотрел вперед – матери не увидел, обернулся назад – отца нет». Это доказывает, что мать в жизни ребенка - на первом месте; именно она идет впереди и ведет за собой своих детей. Мать в представлении чуваш была ласковой, но строгой. Показательны в этом отношении строки: «Холст, из которого сшила мать рубашку, из суровых ниток был соткан, но пусть нитки толстые, рубашка была мягкая, белое тело оберегала». Особенным было положение матери в семье еще и потому, что главной была ее роль в воспитании подрастающего поколения. Рождение ребенка было главным делом в жизни народа – рос помощник. Но его надобно было еще соответствующим образом воспитать: «Родили – детеныш; полюбили – дитя», или: «Детей воспитывать – не цыплят растить»; «Трехдневный ребенок согрешил, укусив грудь матери». В чувашском народе встречается уникальная пословица, которой нет больше ни у одного народа: «Отец любит дочь, а гордится сыном. Мать любит сына, а гордится дочерью». Но, все же, особая роль отводится материнству: «Отец умер – полусирота, а мать умерла – совсем сирота». Маргаритой Седовой на конкретных педагогических примерах, как учащимися в школе усваивается внимательное и вдумчивое отношение к этнопедагогике. В старших классах проводится курс «Моя семья. Генеалогическое древо». Наряду с такими общеобразовательными темами, как, например, «Судьба семьи в судьбе страны, народа, края» или «Родословная семьи», до сознания учеников обязательно доводится мысль о том, что нравственный человек должен быть религиозным. Он должен помнить об умерших предках; должен быть альтруистом, то есть гуманным, человечным; должен быть аскетичным, то есть, умеющим отказываться от удовольствий. Поэтому на уроках ребята пишут стихи, в которых отражают свои образные представления о том, какой должна быть народная любовь. Дети пропускают через душу народные чаяния, тем самым приближая их к современному пониманию. Вот переложенные на стихи, учениками 6 класса СОШ №55 (2006-2007 учебный год), молитвы чуваш ХVII века, приведенные в этнографическом учебном пособии для 6-7 классов «Родной край» (составитель - Е. Енькка). *** Тура, помилуй нас! Тура, спаси в злой час! Тура, храни меня от всех бед, Дай здоровья всем людям на Земле! /Ефремова Кристина 6а-2011 год/ Тура, помилуй, Тура, сохрани! Избавь от Шуйттана, чтоб за мной не ходил. Чтоб было лошадей и коров - целый двор, Чтобы обошёл мой дом вор... Хлеб-соль дай возможность поставить на стол! Тура, помилуй и сохрани! Избавь от чёрта, чтоб за мной не ходил. /Осипова Милена 6а-2011 год. *** Если, вдруг, нам нужна будет помощь, Тура, помогай людям! А мы тебя никогда не забудем! Я тебя прошу об одном: Чтобы все люди счастливы были в доме моём! /Кириллова Наталия 6а-2011/ *** Тура, Бог мой, не оставь меня. Сыновьями, дочерями одари меня. Надели меня хлебами, медом и питьем. И здоровья ниспошли, и покой в мой дом. И скотом рогатым, Тура, мой заполни двор. Бог, от черта охрани и прогони его. Если словом согрешили, то прости всех нас. От ветров и ураганов защити в свой час. /Асонова Юля 6 класс/ *** Тура, помилуй, Тура, не оставь. Всевышний Тура! На ноги поставь, Моих сыновей, моих дочерей! Дай хлеба и меда. Здоровья! Согрей! Дай лошадей, коз и овец, дай скот рогатый. Благослови, Тура, жилище мое богатством, Чтоб возможность была голодного странника в дом пустить. Его обогреть, накормить, напоить. Не подпусти Шуйттана к близким моим, Чтоб беды мой дом стороной обошли. Аминь! /Кизнякова Наталья, 6 класс/ *** Тура, спаси и помилуй меня. Дай здоровья мне, а моим близким - в душе огня. Тура, отведи злую руку от добрых людей, А злых сделай добрыми, согрей. Пусть никогда не пустеет мой стол, На котором будет и хлеб, и мед… И пусть будет богатым двор. /Недозорова Даша, 6 класс/ *** Тура! Помилуй меня, не оставь. Одари меня хлебом, питьем. Красивую дочку и сына дай в дом! Старика в дом пустить; дать поесть-попить; Путника прохожего дай накормить. Тура, помилуй меня, не оставь. От злого черта навеки избавь! /Иванова Виктория, 6 класс/ *** Великий чудный Тура, пусть дом мой находится под покровом Твоим! Всевышний Тура, помилуй детей Твоих, от всякого зла сохрани. Дай пищу на каждый день. Страннолюбивыми быть во всякое время хотим. Своим благословением отметь Тура, наши дворы. И от всякого зла сохрани! /Бычков Сергей, 6 класс/ *** Тура, помилуй! Тура не оставь! Мой дом сохрани. Детей моих на ноги поставь! Питья, еды, урожай, Тура, Бог милосердный, Дай! Домашним скотом наполни дворы. Охрани нас от черта. Его прогони! Лукавый, сгинь! Тура, помилуй! Аминь. /Лукина Елизавета, 6 класс/ *** Тура милосердный, защити меня! Огради от черта, от любого зла! Надели нас медом, хлебом и водой. Да теплом и светом ты меня накрой! Тура милосердный, защити меня! Огради от черта, от любого зла! /Тювакин Слава, 6 класс/ *** Тура, защити меня от духов злых - от грехов моих. Тура! Бог мой, помоги мне в любви; Надели меня теплом и счастьем моим! Чтоб пустить в дом, накормить странника голодного, Дай мне милосердным быть и к добру угодного! /Дубов Павел, 6 класс/ *** Тура, будь всегда со мной, помогай во всем. Награди меня силой - дай любовь. Пусть сгинет зло, а придет добро. Дай мне братьев и сестер. Наслади хлебом, водой, Тура! Помогай во всем. /Васильева Настя, 6 класс/ *** Тура! Бог мой родной, не оставь в беде. Тура, дай мне вволю хлеба, Дай еды на каждый день. Чтобы странник был сыт. Чтобы я был здоров, Бог мой, помилуй! Тура-бог! Пусть и скот мой будет всегда сыт. Тура, дай мне милосердия! Избавь от обид! /Антонов Стас, 6 класс/ *** Тура, защити меня от зла, благослови меня! Дай мне хлеба и питья. Не оставь меня! Да не ослушаюсь Тебя. Пусть будет так, как Ты сказал! /Титарчук Даша, 6 класс/ *** Отче наш! Защити! Охрани! Будь мне защитой во все дни. Одари домом меня, мою дочь, моего сына! Пусть будет стол всегда накрыт в саду под скатертью старинной. Пусть будет пир на весь мир, счастье на весь дом, как в масле сыр. Пусть обойдут меня болезни и воры кругом. Награди мою семью лошадьми, овцами, скотом… Пусть обратится к нам странник голодный, досыта накормлю! Отче наш, благослови! Будь мне опорой во все дни, молю! /Никитина Анна, 6 класс/ Ребята рассматривают свою семью с этих нравственных позиций, анализируя, кто в семье является носителем этих традиций, делая вывод о том, какой будет его собственная семья в будущем. В «День матери» ученики, посещающие клуб поэтов СОШ №55, читали свои стихи. *** Моя мама - лучшая в мире, и люблю ее очень я. У нее золотые руки и большая-большая душа. Моя мама – лучший наставник, мой помощник, учитель и друг. Мне поможет в трудное время и найдет рецепт от разлук. Я люблю тебя, мама, крепко. Не забуду, поверь, никогда Твою ласку, заботу, улыбку. Буду детство помнить всегда. /Афанасьева Таня 10 класс/ *** Мать всех защищает и обнимает. Кому плохо, она – утешает. К ней приходят взрослые и дети По праздникам. Лик ее светел. /Кириллова Таня 10 класс/ *** Моя мама, словно Солнце, меня согревает. Бывает, конечно, что мы и ссоримся, но мама меня прощает. Я – Земля. Мама – единственное мое Солнце, Греет только меня, Ну и остальных, заглядывая в оконце. Она меня редко видит. И я ее тоже. Ее никто не посмеет обидеть! Обидят – убью, быть может. Скоро снова в дом приму, крепко расцелую. Сильно-сильно обниму маму золотую! /Карпова Саша 7 класс/ Учащиеся пишут не только стихи, но и мини-сочинения с элементами размышления. Вот одно из них (Алексеева Христиназ 8 класс): «Мама – самое прекрасное слово на Земле! Это первое слово, которое произносит человек; оно звучит на всех языках одинаково нежно. У мамы самые ласковые и добрые руки, она все умеет. У мамы самое верное и чуткое сердце – в нем никогда не угаснет любовь, оно ни к чему не останется равнодушным. И сколько бы тебе ни было лет – пять или пятьдесят, тебе всегда нужна мать, ее ласка, ее взгляд. И чем больше твоя любовь к матери, тем радостнее и светлее жизнь» - писала Зоя Воскресенская. Во всех странах мира почитают матерей. Во всех религиях мира есть Богини Жизни, Материнства и Плодородия. У римлян – Юнона, у христиан – прародительница человечества Ева. У чувашского народа существует, пришедший из древности культ предков, в котором центральное место занимает Культ Матери. Вселенная по представлению наших предков женского рода. Она, как мать, рождает Землю. Как только девушка становится матерью, она вправе надеть на себя Ама (древнейшее нагрудное украшение, которое приравнивает матерей к богиням). А на платьях вышивались красивейшие узоры, оберегающие женщин от злых духов. *** Милая мама моя, как сильно люблю я тебя! Родила ты меня на свет, где есть голубая Земля. Там песня льется рекой. Закат сияет такой!!! Птицы летят надо мной. Люблю тебя, край мой родной! В годы Великой Отечественной войны более 208 тысяч сыновей и дочерей проводила Чувашия на фронт. Из них свыше 100 тысяч детей не вернулось домой, к своим матерям. Восьмерых сыновей проводила на фронт Татьяна Николаевна Николаева из деревни Изедеркино Моргаушского района Чувашии. Вернулось только четверо. Именно в ее честь народным художником, скульптором Федором Мадуровым был создан памятник «Чувашской Матери». А другая, Мать-покровительница на Заливе в городе Чебоксарах хранит наш город от зла: «Благословенны дети мои, живущие в мире и любви». Ниже приводятся стихи учеников младших классов на тему «Сотворение человека» *** Этот человек седой и старенький. Кости хрупкие, но сам он немаленький. Древний он Дух. Глаза ярче Солнца. Кости из камня. Это наш старенький друг. /Григорьев Артём 6а/ *** Древние люди были большими и маленькими. Глаза сверкали, словно Солнце аленькое. Кости словно камни, кровь - солона вода. Пусть человека всегда обходит беда. /Иванов Максим 6а/ *** В глазах его Солнце сияет. Ветер свистит из ушей. В крови соль-вода играет, А кости его из камней. /Перевезенцева Даша 6а/ *** Кости из камня, в глазах - яркий свет. Идёт на охоту, не зная бед. Ему нравится, видно не зря, И эта планета, и эта Земля. /Скворцова Ирина 6а/ *** Стоит как крепость - камни владеют его душой. И солнечными глазами на дом он смотрит свой. И ветром владеет - всегда всё слышит он. И пробивается сердце в мир из крепости вон! /Гусева Валя 6а/ *** Тура создал тебя, Человек, Когда ты родился из глины на свет. Он чуткую душу вселил в тебя, А Шайтан испортил тебя. Он плюнул в тебя злобу большую, А Тура вывернул тебя изнутри. И человек с тех пор снаружи красив, Но внутри страшен бывает почти. *** Дорогой, любимый дед! Тебе уже много лет. Тебя создал Тура-бог: Уши из ветра, глаза из кусочков Солнца, кровь алого цвета, А в душе такая любовь! *** Существуют ли люди из камня? - Я знаю этого Человека! У него уши из ветра, а кости из камня... Калека? Глаза его светятся ярким светом, А кровь его горяча. Гуляет он по пустыне где-то Один-одинёшенек, палкой стуча. /Осипова Милена 6а/ *** Чуваши легенду помнят старую, Дошла она до наших дней. Считали, его создал Тура Божественный: Кости создал из белых камней, Кожу - из белой глины, Глаза из кусочков света былинных, Кровь сделал из пены морской... Но злой Шуйтан пришёл, Оплевал тело змеиной слюной. Когда Тура увидел своё творенье, (Не было времени - только мгновенье) Он тело вывернул наизнанку, Стал человек снаружи гладким, А внутри - нечистым, грязным и гадким. Будет ли счастлив? Гадаем загадку. /Александрова Таня 6а/ *** Вокруг темнота. Идёт Человек Но глазами он всё освещает, Не опуская век. Кости его из камня, Уши - ветер, Кровь - солона вода. Он - человек, а зовут его Хветер. Пусть его минует беда! /Мокров Федя 6а/ *** Древних людей представить не трудно. Нужно море фантазий, любви и труда. Человек состоит из камня, воды, Солнца и ветра. Ходит по твёрдой Земле человек всегда. Уши - ветер, по всей планете гуляет. Кровь - вода морская течёт. В глазах - солнечные лучи играют. Кости из камня делают крепче его. /Кириллова Наталья 6а/ *** Магия ветра, магия Солнца Вдруг затопили яркие звёзды. Каждый знает, что он существует, Поэтому сердце его ликует. /Ефремова Кристина 6а/ *** Дорогой, любимый дед! Ты прожил немало лет. Ты для нас - авторитет! Прожил ты и те года, Когда создали тебя. Уши сделаны из ветра, А в глазах - лучистый свет. Кровь журчит, как все моря. С днём рождения тебя! /Ершова Маргарита 6а/ *** Человек - это жаркий юг, Потому что на море родился. Из камня чуваш появился, В солёную воду вошёл. Ветер понёс его по волнам. Человек замёрз, но солнце согрело его. И твёрдо стал он на ноги свои - Всё это достанется нам! / Волкова Мария 6а/ ---------------------------------------- * "Гуманность этнопедагогики чувашского народа, высокая культура духовной жизни создала самый прекрасный культ в мире – культ Матери и Ребенка. Чувашский народ, как никакой другой, обладает даром мудрой любви к детям. Любые педагогические исследования, оторванные от жизни родного народа, ничего не стоят и не имеют никакой ценности – ни научной, ни практической. Существует около ста определений воспитания, но есть одно, очень мудрое житейское этнопедагогическое определение, вмещающее в себя все научные достижения в области народной педагогики. Воспитание – это пример и любовь. Любовь, ласковость, нежность входят в этнопедагогику, как основной элемент воспитания. Но личного примера мало, необходимы события-символы, событийные личности с примерами-идеями, с примерами-поступками. В народе всегда отмечалась общая ответственность родителей, отца и матери, в воспитании детей. В сказках родители передают свой трудовой опыт детям, поручают им разнообразные дела. Песня создает образ родительского дома: «Дом отца-матери – золотая колыбель». - это взято из научного труда Геннадия Никандровича Волкова "Этнопедагогика". Все закавыченные пословицы - тоже плод этнопедагогических изысканий мэтра от Бога - Волкова Г.Н., профессора, доктора педагогических ннаук,академика РАО, писател-прозаика, основателя этнопедагогики. * Примечание Маргариты Седовой Вступительное слово и компоновка поэтических произведений питомцев Маргариты СЕДОВОЙ в рамках проекта МФК «Юная Росса» - (Этнопедагогика и поэтическое творчество учеников), Александр Александрович СИГАЧЁВ, член Союза писателей России (МГО СПР
12.
Театр петрушки. зрелищные искусства. (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Белая Россия. , 2013
Народный театр миниатюры Петрушки – своеобразное явление славянского фольклора. Формы существования театра миниатюры многообразны: одни - весьма древние, другие – новые и новейшие.
Предмет настоящего исследования состоит в необходимости безотлагательного пристального изучения русского фольклора – народного театра Петрушки в миниатюре, учитывая колоссальный ущерб, нанесённый русскому фольклору вообще и миниатюрному театру Петрушки в частности, в эпоху большевистской диктатуры. Поэтому, следует ускорить собирание и изучение этнографических материалов, которые ещё сумела сохранить память народная. Кроме того, после распада СССР и образования стран содружества СНГ резко сменился приоритет интернациональной коммунистической установки, на национальные народные традиции.
Народный театр миниатюры Петрушки – своеобразное явление славянского фольклора. Формы существования театра миниатюры многообразны: одни - весьма древние, другие – новые и новейшие.
Предмет настоящего исследования состоит в необходимости безотлагательного пристального изучения русского фольклора – народного театра Петрушки в миниатюре, учитывая колоссальный ущерб, нанесённый русскому фольклору вообще и миниатюрному театру Петрушки в частности, в эпоху большевистской диктатуры. Поэтому, следует ускорить собирание и изучение этнографических материалов, которые ещё сумела сохранить память народная. Кроме того, после распада СССР и образования стран содружества СНГ резко сменился приоритет интернациональной коммунистической установки, на национальные народные традиции.
ПРЕДИСЛОВИЕ Народный театр миниатюры Петрушки – своеобразное явление славянского фольклора. Формы существования театра миниатюры многообразны: одни - весьма древние, другие – новые и новейшие. Предмет настоящего исследования состоит в необходимости безотлагательного пристального изучения русского фольклора – народного театра Петрушки в миниатюре, учитывая колоссальный ущерб, нанесённый русскому фольклору вообще и миниатюрному театру Петрушки в частности, в эпоху большевистской диктатуры. Поэтому, следует ускорить собирание и изучение этнографических материалов, которые ещё сумела сохранить память народная. Кроме того, после распада СССР и образования стран содружества СНГ резко сменился приоритет интернациональной коммунистической установки, на национальные народные традиции. Начался процесс духовного возрождения России, и русской национальной культуры во всём Русском Зарубежье. Известно, что Россия, это ещё не вся Россия, что по всему миру русские общины ревностно хранят древние традиции общей русской культуры и фольклора, в том числе и театра Петрушки. В связи с этим, следует расширить область собирания жемчужин миниатюрного театра - по всей глубине и широте Русского Зарубежья. Театр Петрушки на переломном этапе русской истории в настоящий период, на рубеже тысячелетий, особенно важен в нравственном воспитании молодого поколения, в условиях затянувшегося кризиса. Только моральные ориентиры, выкристаллизованные тысячелетними традициями устного народного творчества, способны стать надёжным фундаментом Национальной русской культуры, на которых воспитывались бесчисленные поколения русских людей. Зачатки миниатюрного театра кукол есть почти во всех жанрах народного творчества, и это проявлено в устном бытовании произведений и в их исполнении. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов, сказочников, сказителей. Они с большим мастерством рассказывали, пели, сопровождая своё исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, передавая особенности сцен и эпизодов от лица своих героев. Сказочники часто, словно перевоплощались в образы своих персонажей, разыгрывая те или иные сцены. И в этом их устном исполнении народных произведений, уже содержались элементы народного театра. Наиболее значимое развитие элементов народного театра получили народные календарные и семейно-бытовые обряды; особенно это проявлено в изображении циклов времён года (весенний, летний, осенний, зимний). Значительная роль в театре Петрушки отводилась музыкальной стилистике русских песен и инструментальных наигрышей. Чувства и переживания в музыке передаются путём взаимодействия различных средств музыкальной выразительности: истинно народных припевок, скороговорок и речитативов - всё это играло существенную роль при передаче того или иного чувственно-эмоционального переживания: радости, грусти, страданий, созерцания и т.п. Систематизация музыкально-этнографических примеров явились одной из важнейших составляющих настоящего исследования народного театра миниатюры Петрушки. Были привлечены разнообразные печатные источники в музыкальных фольклорных центрах России. Большое значение придавалось фольклорно-этнографическим экспедициям в различные области, южной, центральной, северной и западной части регионов России, где, в силу особых исторических условий, наиболее сохранными оказались исконно славянские корни русского населения. Театральные обряды на Руси издавна представляли собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом по установленной традиции, с использованием масок и специальных костюмов. На основе обрядов, ряженья и игр возникал собственно театр, который отличался тем, что традиционные тексты исполнялись со значительной импровизацией. Актёры, придерживаясь основного действия и словесного текста, приспосабливали их к обстоятельствам, ко времени и к месту исполнения, а также и к запросам зрителей. Особенно хочется отметить о детском фольклоре, который весьма консервативен, и благодаря этому, хранит существенные пласты миниатюрного театра далёкого прошлого периода Руси. У славян народный театр имел такие формы, как кукольный театр (особенно театр миниатюры Петрушки), балаган, раёк, игровые сцены и собственно театр с актёрами. В кукольном театре, пьесы разыгрывались куклами, которых «водят» кукловоды. Куклы могли надеваться на пальцы «кукольника» или же они приводились в движение по прорезям, проделанных на полу искусственно созданной сцены, деланного в виде высокого ящика. Славянские кукольные театры связаны с религиозными обрядами (вертеп, шопка, бетлейка) или носили чисто развлекательный характер, не связанный с обрядами. Русский театр Петрушки обозначает не только героя спектакля, но и сам театр, который носит название театр Петрушки, по имени героя. Если вертеп возник под влияние церкви, впитывая в себя многовековые фольклорные традиции древней языческой Руси, то миниатюрный театр Петрушки – это чисто народное творчество, как по формам, так и по содержанию и идейной направленности. В Вертепе главной задачей было представить рождение Христа или пьеса «Ирод». Однако нередко в вертепе было нечто общее и с площадным ярмарочным кукольным театром. Особенно наглядно это сочетание светского и духовного в кукольном представлении было проявлено в польском театре «Копляник» или в чешском театре «Кашпарек», в которых выступали шляхтичи, цыгане, евреи и с ними вступали в спор и в драку казак или солдат. Появлялись крестьяне, которые в своих песнях и в плясках осмеивали глупых панов, а, заодно, и ленивых и пьяных холопов. В конце появлялся бродячий народный певец, который пел песни и просил собравшихся наградить участников представления, кто сколько может. В кукольном театре Петрушки основной тематикой было действие на площадях, во дворах и на ярмарках. Во время праздников представление Петрушки было любимым народным зрелищем, нередко сопровождавшейся шарманкой, а сам Петрушка являлся самым любимым их героем, смелым и остроумным, который всех побеждал: и полицию, и попов, самого сатану и даже смерть. И в народе сложилась твёрдая уверенность в том, что именно Петрушка, в своём грубом, наивном образе трудового народа, способен преодолеть и победить всё и вся, а сам останется бессмертным. Петрушка имеет грубый, но яркий образ трудового народа, с горбом на своей спине от непосильного труда. Одежда у Петрушки простая, но яркая: рубаха его обычно красного цвета, на голове его колпак с кисточкой. Куклу Петрушки кукольник надевает на одну руку, а на другую руку надевает по очереди куклы других различных персонажей: барина, попа, цыгана, полицейского, сатаны, невесты, смерти и других кукол. Кукольник ведёт словесный текст от имени Петрушки. Других героев представления обычно озвучивает другой исполнитель спектакля, который играет на шарманке. Голос Петрушки необычный, он очень резкий и громкий, чтобы его было всем слышно, даже тем, кто слушать его не желает. С этой целью кукольник использует специальный пищак, который он держит постоянно во рту. В театре миниатюры разыгрываются сцены с ярким комизмом. «Нередко Петрушка покупал у цыгана порченую лошадь, на которой собирался ехать свататься к богатой невесте. Но неудачливая лошадь по дороге падала, при этом Петрушка больно ушибался и звал лекаря-аптекаря, но лекарь оказывался мошенником, брал деньги, а лекарство его не помогало. Тут ещё не во время появлялся офицер, который решил забрать Петрушку в солдаты... В конце концов, Петрушке это надоедает, и он избивает своей палкой и цыгана, и лекаря-аптекаря и офицера...» [1]. Во время праздников, на весёлых ярмарках строились небольшие деревянные помещения с легкой крышей, называемые балаганами. Это были своеобразные театры, которые имели примитивные сцену и зрительный зал. С балкона балагана (балаганные зазывалы, деды-раешники) выкриками и шутками-прибаутками зазывали публику в свой непревзойдённый балаган. Нередко актёры в спектаклях импровизировали текст, которые носили и остросатирический характер: пародии на церковную службу и обряды. Например, в пьесе «Пахомушка», действие венчания происходит вокруг пня, у которого через пень - колода. Нередко, героями пьесы становились восставшие крестьяне (в пьесе «Лодка»), в которой героями являлись разбойники, плавающие «Вниз по матушке по Волге» и по пути расправлялись с ненавистными помещиками, сжигая их усадьбы. Драматические сцены нередко были насыщены народными анекдотами и сказками, вбирали в себя многообразные народные песни и литературные стихотворения. Народный миниатюрный театр Петрушки имел большое общественное значение, как выразитель народных надежд. В то же время, он был и остаётся прекрасным народным зрелищем, оказывающим огромное эмоциональное воздействие на широкий круг публики. В наше время роль миниатюрного театра Петрушки стремительно возрастает, особенно с появлением неограниченных возможностей сети Интернет. Наука о фольклоре прошла значительный путь развития и устремилась в наши дни к небывалым высотам. Уже сделаны обстоятельные описания и систематизация значительного многообразия сюжетов и типов героев произведений фольклора, особенно сказок. Особенный интерес к миниатюрному театру Петрушки проявлен в самое последнее время. Создаются новые произведения к спектаклям Петрушки, в который отражается современная жизнь многополярного мира. Несмотря на то, что в ходе исторического развития народов общее культурное наследие, подвергалось и подвергается изменениям, однако до сих пор общность мотивов, типов героев и отдельных выразительных средств в фольклоре славянских народов чётко прослеживается. Это объясняется тем, что общества в своих культурных развитиях проходят сходные ступени. Примечательно, что развитие кукольных театров миниатюры у различных народов носят много общих черт. Так, например, японский театр кукол имеет немало общих черт с нашими славянскими бродячими кукольными миниатюрными театрами. Кукольный театр — это живой театр в миниатюре, порою даже более сильный и откровенный, как мы увидим далее. Мир древности не только был знаком с театром миниатюр кукол, но и знал ему цену. У греков марионетки не отставали от живого театра и играли комедии Аристофана. Позже, во время римского владычества, кукольный театр, как и живой, приходит в упадок. В Риме отдают преимущество немым марионеткам: на сцену в императорскую эпоху выступают мимические представления и балет. Таким образом, в древнем мире куклы из первоначального изображения божества, из предмета поклонения перешли в разряд забав, порою весьма нескромных. Тоже мы увидим и в христианской Европе. Первоначально марионетки, как указывает самое их название: «les marions», «les mariottes», «les marionnettes», были изображениями Богородицы в известной рождественской драме; люди не осмеливались сами выступать действующими лицами в мистериях, предоставляя действовать статуям, сначала — неподвижным, позже приводимым искусственно в движение. Когда мистерия получила дальнейшее развитие, за марионетками все-таки осталось исполнение рождественской драмы, существующее и поныне в вертепе. Постепенно в серьезную обстановку средневековых мистерий вступал сатирический элемент, и скоро, наряду со священными историями и их героями, на сцене марионеток появляются шутовские фарсы. Жонглеры и скоморохи влагали в уста деревянных актеров свои забавные, подчас цинические, шутки и разносили кукольный театр по всей Европе. Изображение марионеточного стола, сохранившееся в немецкой рукописи XII века, представляет двух грубо сделанных кукол, приводимых в движение крестообразно протянутыми к двум человекам нитями; они изображали то сражающихся воинов, то спорщиков и сыпали остротами и каламбурами. О кукольном театре, как об обычной потехе народа, рассказывает уже в начале нынешнего века князь И. М. Долгорукий. Вот как он излагает в своем дневнике впечатления виденного им кукольного представления на Нижегородской ярмарке: «Чернь торопится в свои зрелища: для нее привозится несколько кукольных комедий, медведей на привязи, верблюдов, обезьян и скоморохов. Изо всех сих забав мне случилось зайти на одну кукольную комедию. Описывать нечего: всякой видал, что это такое; для меня нет ничего смешнее и того, кто представляет, и тех, кои смотрят. Гудочник пищит на скрипке; содержатель, выпуская кукол, ведет за них разговор, наполненный всякой чухой. Куклы, между тем, щелкают лбами, а зрители хохочут и очень счастливы. Всегда мне странным казалось, что на подобных игрищах представляют монаха и делают из него посмешище. Кукольной комедии не бывает без рясы». «В основу представления райка легло «райское действо» об Адаме и Еве, где комическую роль играет дьявол и отчасти сами прародители рода человеческого. Постепенно осложняясь новыми комическими сценами, подобно вертепному действу, и «райское действо» само исчезло, а от него остались лишь картины чисто светского содержания» [2]. Устройство райка очень просто: это небольшой ящик с двумя увеличительными стеклами впереди; размеры его меняются, как и число стекол. Внутри его перематывается с одного вала на другой длинная полоса, склеенная из лубочных картинок с изображениями разных городов, великих людей и исторических событий. Картины помещаются в особой вышке над ящиком и опускаются постепенно на шнурках, сменяя один вид другим. Зрители глядят в стекла, а раёшник передвигает картинки и рассказывает к каждому новому номеру присказки: - Вот вам город Вена, где живет прекрасная Елена; - Вот Варшава, где бабушка шершава; - А вот, господа, город Берлин, живет здесь господин, на голове у него три волоса, поет он на тридцать три голоса! - A вот город Париж, как въедешь, так и угоришь; сюда наша русская знать едет денежки мотать: отправляется с золота мешком, а возвращается с палочкой пешком! - A вот, господа, город Рим, живет здесь римская папа, загребистая лапа! В заключение, паяц, а то и два — пляшут, звоня колокольчиками, для увеселения зрителей. Как видно из приведенных примеров текст раёшных представлений, они взяты из лубочных картинок: тот же стиль, те же остроты и наивные выходки. Возможно, что эти тексты представляют собой остатки скоморошьих игр и представлений и является продуктом взаимодействия театра марионеток и лубочных картин, сохранивших остатки скоморошьих фарсов. «Теперь раёк совершенно не напоминает о своем религиозном происхождении и является распространенным и любимым видом народной комедии, слившись по характеру представляемых картин с известным «Петрушкой» [3]. Общеизвестный «Петрушка», дошедший до нас, прожив два столетия, почти не изменившись; он принял на себя черты русского скомороха и в таком виде разошелся по всей России. Устройство современного нам бродячего кукольного театра чрезвычайно незамысловато. На двух палках развешивается простыня из крашенины, и из-за этой простыни кукольник показывает свои куклы и производит свои представления, в которых старого гусляра, гудочника или волынщика, заменяет сиплая шарманка, играющая преимущественно русские песни, под которые куклы и пляшут. По большей части теперь куклы показываются из-за ширм, которые, будучи расставлены, образуют четырехгранник, внутри которого размещается ящик, где по образному описанию Орнеста Цехновицера «Располагается сам «показыватель» кукол. Куклы высовываются из-за ширмы не на проволоках, как в вертепе, а изготовляются совершенно иначе: у кукол нет корпуса, а только одна голова из дерева или картона, к которой пришито платье; вместо рук — пустые рукава с крошечной кистью рук на конце, сделанной также из дерева. Кукольник втыкает в пустую голову куклы указательный палец, а в рукава — большой и средний пальцы; обыкновенно он надевает по кукле на каждую руку и, действует, таким образом, одновременно двумя куклами. Около ширм собирается толпа зрителей. Шарманка наигрывает песню, из-за ширм слышится взвизгивание Петрушки и его хриплый голос, подпевающий шарманке. Он картавит и громко присвистывает с помощью «пищака» во рту у кукловода. Неожиданно Петрушка выскакивает из-за ширм и здоровается с публикой: «Здравствуйте, господа! Я пришел сюда из Гостиного двора наниматься в повара — рябчиков жарить, по карманам шарить!..» Петрушка пускается в разговор с шарманщиком, который является его постоянным собеседником, и просит его сыграть плясовую и танцует один, а иногда — с супругой, которая носит имя то Маланьи, то Марфуши, или Пелагеи, а то и Акулины Ивановны. Она зовет его напиться кофейку, но он вытаскивает ее наверх и, подбоченись, выплясывает с ней русскую, а потом прогоняет ее. Является цыган и продает ему лошадь. Петрушка осматривает ее, дергает за уши, за хвост. Лошадь брыкает его в нос и в брюхо. Эти «брыкания» справной лошади Цыгана Мора нередко составляют достаточно смехотворную часть пьесы для зрителей». Петрушка долго торгуется с цыганом и, в конце концов, покупает у него лошадь, и цыган удаляется. Петрушка садится на свою покупку и смело гарцует на ней, распевая: «Как по Питерской, по Тверской Ямской»… Лошадь начинает брыкаться, бьет Петрушку передом и задом, наконец, сбрасывает его и убегает. Петрушка падает, громко стукая деревянным лицом о землю; он охает, кряхтит, жалобно причитает о преждевременной кончине доброго молодца и зовет доктора. Приходит «лекарь, из-под Каменного моста аптекарь», рекомендуется публике, что был он в Италии, был и подалее, и начинает расспрашивать Петрушку: «Где, что и как у тебя болит?» - Какой же ты доктор! - возмущается Петрушка, - сам ты должен знать: где, что и как болит!.. Доктор начинает ощупывать Петрушку, тыкая пальцем и спрашивая: «Здесь болит?»... Петрушка отвечает: «Повыше!.. Пониже!.. ещё маленько пониже!»... и, в конце концов, наотмашь бьет доктора. Доктор дает ему сдачи. Но на стороне Петрушки преимущество: у него постоянно в руках палка, и он прогоняет ею непутёвого лекаря. Сваха приводит Петрушке невесту Марфушку или Пигасью, иногда же она сама к нему является, и он начинается осматривать её, как осматривал лошадь на торгу у цыгана. Петрушка заглядывает всюду, прибавляя крепкие приговорки и вызывая ими неумолкаемый смех зрителей. Марфушка сильно понравилась ему, и он не в силах ждать долее свадьбы, почему и начинает ее упрашивать: «Пожертвуй собой, Марфушка!» Но она «манежится» и «фордыбачит», но, наконец, соглашается...» [4]. В своём описании представления миниатюрного театра Петрушки Ровинский Д.А. сообщает, что в промежутке между действиями пьесы обыкновенно представляются танцы двух арапок, а иногда целая интермедия о даме, которую ужалила змея (подразумевая Еву); тут же показывается игра двух шутов с мячами и палкой. К сожалению, подробностей этих и других похождений Петрушки затерялись и ждут своих исследователей открывателей, поскольку ясно, что утеряно немало жемчужин народного творчества. Известны, например, пьесы театра Петрушки, для которых даже название водевиль слишком почетно, а, между тем, в ней все признаки оперы, балета и драмы. Как в опере, в ней оркестром служит народная шарманка, а роль оперного певца для широкой публики не без успеха исполняет оперный тенор, солист – Петрушка; как в балете, в ней танцы Петрушки и Марфушки (или Пегасьи). Выдержано в миниатюрном театре и классическое триединство: единство времени (1 час), единство места (ширма - декорации веками не меняются) и единство действия (блошиный рынок). Петрушка образовался из слияния элементов русского народного шутовства с чертами немецкого Гансвурста. Его прототипом был тот же Полишинель — итальянский Pulcinella, который является родоначальником всех европейских шутовских персон. Однако, несмотря на очевидность итальянского происхождения русского «Петрушки», еще в недавнее время в литературе было высказано очень оригинальное мнение о его восточном происхождении. Китайские «Петрушки» - это почти то же самое, что и наши русские Петрушки. Тамошние бродячие артисты театра миниатюр останавливались перед балконами домов и демонстрировали свои кукольные представления. Часто исполнителями этого миниатюрного кукольного действа вдвое китайцев — пожилой и мальчик лет 15-ти, помощник первого. Они носят на своих спинах два ящика. На остановках они опускают ящики со спины на землю, расставляют четырехсторонние ширмы, затянутые ситцем, и, минуту спустя, на верхнем крае этих ширм появился наш старый знакомец шут Петрушка, только одетый китайцем. Похождения китайского Петрушки, совершенно тождественны и нашим русским братцем-Петрушкой. Происходя те же самые трагикомические, бесконечно многообразные истории с воинской муштрой Петрушки, с ответом его перед полицейским судьей. Тут на сцене появляется и разнаряженная, краснощекая Невеста, и все сцены между нею и Петрушкой, опять-таки, всё тоже, что и у нас; даже манеры Петрушки говорить и испускать комические крики с помощью особого губного приспособления «пищака», которое комедиант вкладывает себе в рот, остаются вполне тождественными с манерами Петрушки. Истоки театра миниатюры Петрушки. Во время раскопок в Египте, в окрестности Антинои, в 1904 году был найден кукольный театр, древнейший из известных ранее нам кукольных театров, датированный XVI веком до нашей эры. В своей книге «История народного кукольного театра» (Госиздат, 1927 год) Орест Цехновицер отмечает, что в Египте исчезает кукольный театр на многие века, и он появляется уже в Индии. Первые упоминания о механических деревянных куклах в Индии относятся с периода XI века до нашей эры. В это время куклы уже перешли из храма на театральные подмостки, где они приводились в движение нитками (сутрами) кукольника. Текстов для кукольных представлений не было, был лишь краткий сценарий со стихами. Главенствующей была импровизация. Отсутствие текста объясняет то, что мы не имеем почти ни одного подлинника кукольной пьесы вплоть до XIX в. нашей эры, и то эти записи сохранились лишь благодаря частным любителям и ценителям кукольного театра миниатюры. В древнейших кукольных постановках Индии встречается далёкий «предок» любимца нашего народа Петрушка, носящий имя — Видушака. Он изображается в виде горбатого карлика брахмана, который возбуждает во всех веселость своим поведением, внешним видом комической фигурки, платьем, речью и безграничной любовью к слабому полу. Таков образ Видушака-Петрушки, как рисовали его современники. Все черты сходства Видушака с Петрушкой сохранены; наш весельчак не потеряет своего живота, кривого носа, горба и любви к женщинам в течение почти трех тысяч лет своего существования. В Индии Видушака изображался глуповатым, но за этой глупостью таилась хитрость. Он — насмешник и грубиян, он драчлив и бьет всегда всех своей палкой. Он бывает сам бит и даже попадает в тюрьму, но он никогда не пропадает. Видушака изображался брахманом, и в его лице народ высмеивал своих жрецов, — их лицемерие, надменность, страсть к женщинам, к вину и лакомствам. Вместе с тем, он говорит не на языке санскрита (языке высшего классового сословия), а на народном языке, на пракритском наречии простых людей. Впрочем, в те времена говорить на санскрите разрешалось только жрецам брахманам, а простолюдинам это было запрещено, вплоть до применения смертной казни, поскольку считалось, что для простых людей говорить на языке Богов было кощунством и богохульством. Видушака не разлучается со своей палкой, которая в дальнейшем явится неизменным спутником нашего Петрушки (русская дубинушка) во всех его испытаниях. Наш кукольный народный герой Петрушка почти во всех частях света проходит одинаковыми путями, и выносит одинаковые испытания судьбы и это сходство в истории развития кукольного театра не случайно. И бытующее ныне объяснение о происхождении индоевропейского языка и эпоса из единой прародины древних Ариев недостаточно для объяснения всеобъемлющего сходства героя кукольного театра миниатюр. По-видимому, здесь решающую роль сыграл результат хозяйственного общения отдельных народов друг с другом. Следует иметь в виду, что кукольный театр в отдельных местах создавался благодаря одним и тем же предпосылкам - закономерным связям, а потому и слагался независимо в своих основных особенностях. При изучении восточного кукольного театра, следует иметь в виду пути торговых сношений, связывающие отдельные страны, но необходимо также учитывать и элементы самобытного развития отдельных государств. К сожалению, существующие в настоящее время отрывочные данные не позволяют нам с достаточной долей убедительности установить истинность интересующего нас вопроса, и мы довольствуемся лишь тем, что имеем возможность осветить лишь основные моменты, повлиявшие на создание кукольного театра отдельных стран, в том числе и на Руси. Кукольный театр и поныне очень популярен во всех странах Востока. В Индии в наши дни кукольный театр марионеток является любимейшим зрелищем и взрослых, и детей. Этот театр сохранил свои древние основные приемы. Так же, как и за множество веков до нашей эры, народ созывается на представление кукольного театра теми же древними национальными инструментами. Сохранились и древние куклы, изображающие мифических персонажей и народные типы в жизненно-реальных чертах. Особенно распространен в современной Индии и почти во всех странах Востока кукольный театр теней, популярный с глубокой древности и особенного совершенства он достиг в Турции и Китае. Но истоки его также теряются в глубине веков. Вместе с индусскими торговыми кораблями и переселенцами из долины Ганга раса южной Индии сингалёзов поселилась на Цейлоне в 543 г. до нашей эры. С проникновением культуры Индии на Цейлон, сингалёзы переносят туда и кукольный театр «Видушака». В дальнейшем заметен след перенесения на иные национальные почвы народного творчества Индии, через переселенцев и морские торговые пути (в том числе был перенесён и миниатюрный театр кукол и теней). Куклы для миниатюрного театра теней, изготавливались из кожи буйвола. Содержание представлений театра теней состоит из древне-индусских саг, — сказаний о богах и героях. Путем морских и сухопутных (через северо-западные границы) торговых сношений Индия издавна входит в соприкосновение с Персией. Персидский кукольный герой — Канкаль Пахляван — также подобен Видушака. Он уродливый шутник, наделен пискливым голосом и обладает такой влюбчивостью и страстностью, что ради женщин, орудуя своей неизменной дубинкой, вступает в бой с самим дьяволом. Истоки китайского кукольного театра также выходят из религиозных церемоний. Ещё в глубокой древности куклы принимали самое действенное участие в представлениях религиозного содержания. Многие китайские легенды повествуют о происхождении и истории театра марионеток, веками существовавшего в Китае наравне с театром теней. Хроники Ле-Цзы относят их возникновение ко времени Х века до нашей эры. Китайские искусные мастера изготовлял кукол из соломы и дерева, которые покрывали лаком. По преданиям эти куклы могли даже танцевать и петь. Миниатюрные театры кукол в древнем Китае в течение значительного времени принимали участие в общественной жизни страны и, наряду с выступлениями при императорских дворцах, служили для увеселения народа. Вместе с марионетками и театром теней веками в Китае существовал и «Петрушка» (главный герой по имени Кво), который своим характером снова напоминает нам Видушака. Китайская кукла Кво, так же высмеивает непопулярных министров и царедворцев, и его дубинка так же прохаживается по их жирным спинам. Устройство китайского театра «Петрушки» то же, что и в большинстве европейских стран. Благодаря давней тесной экономической и культурной близости Китая и Японии китайский кукольный театр повлиял на кукольный театр Японии. Японские кукольные театра имеют два основных вида: «Нингё-цукаи», в котором куклы вводятся людьми, и «Ито-цукаи» - подобие наших марионеток. Особенно интересно турецкий кукольный героей Карагёз (Кара - черный, гёз - Глаз; Карагёз - Черноглазый). В образе этой куклы видно влияние и Востока и Запада (эллинистических начал). Такое воссоединение образов «Петрушки» придаёт ему большую яркость и оригинальность. На образ куклы Карагёза мог повлиять образ индусской куклы Видушака. Как в Турции, так и почти во всех остальных странах Азии и Европы распространителями элементов индусского кукольного театра были цыгане. Во всех странах Азии и Европы издавна кукольниками были цыгане, принесшие туда свои представления после исхода из Индии во время эпохи смут и нашествий в X веке. На создание турецкого кукольного театра, кроме того, имел влияние византийский и греческий мим, истоками для которого также являлся древнейший кукольный театр миниатюр Египта и Индии. Отсюда исключительное сходство Карагёза с итальянским Пульчинелло. На Востоке граничащим с Россией - в Туркестане «Петрушка» представляется в своём обычном виде и со всеми присущими ему атрибутами. Восточный кукольный театр Туркестана имел огромное значение в политической жизни страны, ибо он являлся единственной трибуной для выражения общественного мнения. Кукольный театр боролся за политическое раскрепощение и был преследуем властями. Впоследствии, эту же роль играл народный кукольный театр и в Европе. Таковы в своей основе вехи и основные моменты истории народного кукольного миниатюрного театра «Петрушки» во всём мире. Всюду кукольный театр переживал почти одинаковые этапы развития: из церкви на улицу, площадь, в самую гущу населения. Кукольный театр был единственным подлинным народным детищем и являлся выразителем духа борьбы всех времён и народов за своё освобождение от угнетателей. И в наше непростое время на переломном рубеже тысячелетий роль театра «Петрушки» неизменно возрастает и наша задача всячески помочь его возрождению. В самое последнее время в России наблюдается бурный рост, постановок детского театра кукол Петрушка, собранных по городам и весям России, что ещё сохранила память народная. Наряду с этим, создаются и новые произведения современных авторов-сказочников, для постановок спектаклей в театре миниатюры Петрушки, (Приложения 1-3), а также - для постановок спектаклей миниатюрного театра раёк, (Приложение 4) , театра теней, (Приложения 5-7), зеркального театра (Приложения 8-9), миниатюрного театра кукол, (Приложения 11-14) – разделения на «Приложения» условны. Куклу Петрушку показывают из-за ширмы на три четверти ее роста. Она как бы ходит по воображаемому полу, находящемуся за ширмой, несколько ниже ее верхнего края. Для того чтобы показать походку куклы, актер или сам передвигается за ширмой мелкими шажками, или покачивает руку, на которой надета кукла. Добиться правдоподобной походки у кукол дело нелегкое, над этим надо серьезно работать. Когда кукла говорит, — она движется, когда молчит, — она неподвижна. В противном случае зритель не поймет, какая из кукол разговаривает. Молчаливая, неподвижная кукла — это не значит мертвая кукла. Актер должен найти ей или позу, которая была бы достаточно выразительной и при неподвижном положении куклы, или движения и жесты, выражающие точную реакцию на слова партнера и приходящиеся на паузы в словах последнего. Основные законы актерского мастерства в театре кукол те же, что и в драматическом театре. Своеобразие театра кукол заключается в том, что здесь актер доносит до зрителя все идейное и эмоциональное содержание своей роли через посредство неодушевленного предмета — куклы, и поэтому он должен все время видеть свою куклу, ни на миг не ослабляя внимания к ней, чувствовать ее физические задачи, контролировать всю линию ее поведения. Кроме того, актеру-кукловоду все время нужно видеть, куда направлен взгляд куклы, следить за тем, чтобы она ходила прямо, а не боком, чтобы она не слишком проваливалась за ширму и не вылезала выше, чем полагается. Техника управления куклой-петрушкой отличается простотой. Для тростевых и механических кукол она значительно сложнее. Но с какой бы куклой актер, ни работал, ему необходимо регулярно тренироваться с ней, чтобы во время репетиций он мог думать о правильности своих актерских задач, о выразительности поведения куклы, а не о том, как это сделать технически. Бездейственные, чисто разговорные сцены в театре кукол звучат особенно плохо. Но если тростевая кукла благодаря свойственному ей широкому жесту может еще поддерживать довольно длинный диалог и даже произнести монолог, то кукле-петрушке уже непременно нужно вести свою роль как непрерывную цепь физических действий. Тренироваться с куклой-петрушкой, не имея конкретных физических задач, бессмысленно. В настоящее время успешно осуществляются проекты по внедрению миниатюрного театра Петрушки и театра теней в сети Интернет. Русский кукольный театр миниатюры Петрушки, раёк, театр теней и зеркальный театр обретают новую жизнь не только на просторах России, но и за рубежом. СЛОВО О ЗЕРКАЛЬНОМ МИРЕ МИНИАТЮРНЫХ СКАЗОК В небольших детских коллективах постановка спектаклей кукольной миниатюры у зеркала способно вызвать такой детский восторг и такие чудесные переживания, которые поистине ни с чем несравнимы. Школа, совмещённая с игрой кукол, это самая результативная школа, поскольку играющие дети становятся непосредственными участниками спектакля миниатюры. О детском фольклоре память народная хранит немало красот. Не будем забывать и о том, что крупные писатели учились у детей: Л.Н. Толстой призывал пить из незамутнённого детского источника; Шестов Л.И. призывал учиться у детей и ждать от них откровений. Если суждено существование рая на земле, то это будет рай детский, сказочный рай. Дети это абсолютная драгоценность мира. Платонов А.П. утверждал, что дети спасители Вселенной. Дети нынешнего времени, как никогда прежде, нуждаются в детском театре кукольной миниатюры, в котором использован принцип зеркального собирательства мира реальности, распылённого безумными достижениями цивилизации, пропагандирующее зло и насилие. Театр кукольной миниатюры призван побороть зло добром, простотой, изяществом и красотой. Каждое искусство имеет свою материально-техническую базу, вне которой оно не могло бы и существовать. Как развитие музыки связано с изобретением и усовершенствованием музыкальных инструментов, как история театра обязательно включает историю сценической площадки, сценического костюма и т.п., так и театр кукол располагает обширной и сложной материально-технической основой. Ознакомление с нею составляет одну из первых ступеней в овладении этим видом искусства. Несмотря на то, что кукольный театр представляется миниатюрным по сравнению с театром драматическим или балетным, его техническое устройство сложно и требует специальных знаний. Оно ни в какой мере не является копией устройства и оборудования обычной театральной сцены, хотя в некоторых элементах они совпадают. Своеобразие театра кукол состоит в том, что на сцене действуют куклы. Актеры же, которые приводят кукол в движение, управляют ими и говорят за них, должны оставаться невидимыми для зрителей. Отсюда возникает ряд специальных технических задач: во-первых, создание особой, театральной куклы и, во-вторых, устройство определенной сценической площадки, которая помогала бы скрыть актеров и показывать кукол. В кукольном спектакле именно кукла является тем художественным инструментом, благодаря которому идейное и эмоциональное содержание пьесы становится достоянием зрителей. Чем совершеннее этот инструмент, чем богаче, разнообразнее и выразительнее средства куклы и чем виртуознее владеет куклой артист, тем полнее и глубже раскрывается перед зрителями содержание спектакля. Мастерство актера-кукловода, мастерство художника, создателя внешнего образа куклы, и техническое устройство куклы находятся в тесном взаимодействии: хорошая кукла останется мертвой, невыразительной в руках плохого актера, а плохая кукла убьет или исказит творческий посыл хорошего актера. И даже в самой кукле может быть заключено противоречие между внешним и внутренним содержанием. Интересная в образноскульптурном отношении, но несовершенная технически кукла может оказаться бессильн
ПРЕДИСЛОВИЕ Народный театр миниатюры Петрушки – своеобразное явление славянского фольклора. Формы существования театра миниатюры многообразны: одни - весьма древние, другие – новые и новейшие. Предмет настоящего исследования состоит в необходимости безотлагательного пристального изучения русского фольклора – народного театра Петрушки в миниатюре, учитывая колоссальный ущерб, нанесённый русскому фольклору вообще и миниатюрному театру Петрушки в частности, в эпоху большевистской диктатуры. Поэтому, следует ускорить собирание и изучение этнографических материалов, которые ещё сумела сохранить память народная. Кроме того, после распада СССР и образования стран содружества СНГ резко сменился приоритет интернациональной коммунистической установки, на национальные народные традиции. Начался процесс духовного возрождения России, и русской национальной культуры во всём Русском Зарубежье. Известно, что Россия, это ещё не вся Россия, что по всему миру русские общины ревностно хранят древние традиции общей русской культуры и фольклора, в том числе и театра Петрушки. В связи с этим, следует расширить область собирания жемчужин миниатюрного театра - по всей глубине и широте Русского Зарубежья. Театр Петрушки на переломном этапе русской истории в настоящий период, на рубеже тысячелетий, особенно важен в нравственном воспитании молодого поколения, в условиях затянувшегося кризиса. Только моральные ориентиры, выкристаллизованные тысячелетними традициями устного народного творчества, способны стать надёжным фундаментом Национальной русской культуры, на которых воспитывались бесчисленные поколения русских людей. Зачатки миниатюрного театра кукол есть почти во всех жанрах народного творчества, и это проявлено в устном бытовании произведений и в их исполнении. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов, сказочников, сказителей. Они с большим мастерством рассказывали, пели, сопровождая своё исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, передавая особенности сцен и эпизодов от лица своих героев. Сказочники часто, словно перевоплощались в образы своих персонажей, разыгрывая те или иные сцены. И в этом их устном исполнении народных произведений, уже содержались элементы народного театра. Наиболее значимое развитие элементов народного театра получили народные календарные и семейно-бытовые обряды; особенно это проявлено в изображении циклов времён года (весенний, летний, осенний, зимний). Значительная роль в театре Петрушки отводилась музыкальной стилистике русских песен и инструментальных наигрышей. Чувства и переживания в музыке передаются путём взаимодействия различных средств музыкальной выразительности: истинно народных припевок, скороговорок и речитативов - всё это играло существенную роль при передаче того или иного чувственно-эмоционального переживания: радости, грусти, страданий, созерцания и т.п. Систематизация музыкально-этнографических примеров явились одной из важнейших составляющих настоящего исследования народного театра миниатюры Петрушки. Были привлечены разнообразные печатные источники в музыкальных фольклорных центрах России. Большое значение придавалось фольклорно-этнографическим экспедициям в различные области, южной, центральной, северной и западной части регионов России, где, в силу особых исторических условий, наиболее сохранными оказались исконно славянские корни русского населения. Театральные обряды на Руси издавна представляли собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом по установленной традиции, с использованием масок и специальных костюмов. На основе обрядов, ряженья и игр возникал собственно театр, который отличался тем, что традиционные тексты исполнялись со значительной импровизацией. Актёры, придерживаясь основного действия и словесного текста, приспосабливали их к обстоятельствам, ко времени и к месту исполнения, а также и к запросам зрителей. Особенно хочется отметить о детском фольклоре, который весьма консервативен, и благодаря этому, хранит существенные пласты миниатюрного театра далёкого прошлого периода Руси. У славян народный театр имел такие формы, как кукольный театр (особенно театр миниатюры Петрушки), балаган, раёк, игровые сцены и собственно театр с актёрами. В кукольном театре, пьесы разыгрывались куклами, которых «водят» кукловоды. Куклы могли надеваться на пальцы «кукольника» или же они приводились в движение по прорезям, проделанных на полу искусственно созданной сцены, деланного в виде высокого ящика. Славянские кукольные театры связаны с религиозными обрядами (вертеп, шопка, бетлейка) или носили чисто развлекательный характер, не связанный с обрядами. Русский театр Петрушки обозначает не только героя спектакля, но и сам театр, который носит название театр Петрушки, по имени героя. Если вертеп возник под влияние церкви, впитывая в себя многовековые фольклорные традиции древней языческой Руси, то миниатюрный театр Петрушки – это чисто народное творчество, как по формам, так и по содержанию и идейной направленности. В Вертепе главной задачей было представить рождение Христа или пьеса «Ирод». Однако нередко в вертепе было нечто общее и с площадным ярмарочным кукольным театром. Особенно наглядно это сочетание светского и духовного в кукольном представлении было проявлено в польском театре «Копляник» или в чешском театре «Кашпарек», в которых выступали шляхтичи, цыгане, евреи и с ними вступали в спор и в драку казак или солдат. Появлялись крестьяне, которые в своих песнях и в плясках осмеивали глупых панов, а, заодно, и ленивых и пьяных холопов. В конце появлялся бродячий народный певец, который пел песни и просил собравшихся наградить участников представления, кто сколько может. В кукольном театре Петрушки основной тематикой было действие на площадях, во дворах и на ярмарках. Во время праздников представление Петрушки было любимым народным зрелищем, нередко сопровождавшейся шарманкой, а сам Петрушка являлся самым любимым их героем, смелым и остроумным, который всех побеждал: и полицию, и попов, самого сатану и даже смерть. И в народе сложилась твёрдая уверенность в том, что именно Петрушка, в своём грубом, наивном образе трудового народа, способен преодолеть и победить всё и вся, а сам останется бессмертным. Петрушка имеет грубый, но яркий образ трудового народа, с горбом на своей спине от непосильного труда. Одежда у Петрушки простая, но яркая: рубаха его обычно красного цвета, на голове его колпак с кисточкой. Куклу Петрушки кукольник надевает на одну руку, а на другую руку надевает по очереди куклы других различных персонажей: барина, попа, цыгана, полицейского, сатаны, невесты, смерти и других кукол. Кукольник ведёт словесный текст от имени Петрушки. Других героев представления обычно озвучивает другой исполнитель спектакля, который играет на шарманке. Голос Петрушки необычный, он очень резкий и громкий, чтобы его было всем слышно, даже тем, кто слушать его не желает. С этой целью кукольник использует специальный пищак, который он держит постоянно во рту. В театре миниатюры разыгрываются сцены с ярким комизмом. «Нередко Петрушка покупал у цыгана порченую лошадь, на которой собирался ехать свататься к богатой невесте. Но неудачливая лошадь по дороге падала, при этом Петрушка больно ушибался и звал лекаря-аптекаря, но лекарь оказывался мошенником, брал деньги, а лекарство его не помогало. Тут ещё не во время появлялся офицер, который решил забрать Петрушку в солдаты... В конце концов, Петрушке это надоедает, и он избивает своей палкой и цыгана, и лекаря-аптекаря и офицера...» [1]. Во время праздников, на весёлых ярмарках строились небольшие деревянные помещения с легкой крышей, называемые балаганами. Это были своеобразные театры, которые имели примитивные сцену и зрительный зал. С балкона балагана (балаганные зазывалы, деды-раешники) выкриками и шутками-прибаутками зазывали публику в свой непревзойдённый балаган. Нередко актёры в спектаклях импровизировали текст, которые носили и остросатирический характер: пародии на церковную службу и обряды. Например, в пьесе «Пахомушка», действие венчания происходит вокруг пня, у которого через пень - колода. Нередко, героями пьесы становились восставшие крестьяне (в пьесе «Лодка»), в которой героями являлись разбойники, плавающие «Вниз по матушке по Волге» и по пути расправлялись с ненавистными помещиками, сжигая их усадьбы. Драматические сцены нередко были насыщены народными анекдотами и сказками, вбирали в себя многообразные народные песни и литературные стихотворения. Народный миниатюрный театр Петрушки имел большое общественное значение, как выразитель народных надежд. В то же время, он был и остаётся прекрасным народным зрелищем, оказывающим огромное эмоциональное воздействие на широкий круг публики. В наше время роль миниатюрного театра Петрушки стремительно возрастает, особенно с появлением неограниченных возможностей сети Интернет. Наука о фольклоре прошла значительный путь развития и устремилась в наши дни к небывалым высотам. Уже сделаны обстоятельные описания и систематизация значительного многообразия сюжетов и типов героев произведений фольклора, особенно сказок. Особенный интерес к миниатюрному театру Петрушки проявлен в самое последнее время. Создаются новые произведения к спектаклям Петрушки, в который отражается современная жизнь многополярного мира. Несмотря на то, что в ходе исторического развития народов общее культурное наследие, подвергалось и подвергается изменениям, однако до сих пор общность мотивов, типов героев и отдельных выразительных средств в фольклоре славянских народов чётко прослеживается. Это объясняется тем, что общества в своих культурных развитиях проходят сходные ступени. Примечательно, что развитие кукольных театров миниатюры у различных народов носят много общих черт. Так, например, японский театр кукол имеет немало общих черт с нашими славянскими бродячими кукольными миниатюрными театрами. Кукольный театр — это живой театр в миниатюре, порою даже более сильный и откровенный, как мы увидим далее. Мир древности не только был знаком с театром миниатюр кукол, но и знал ему цену. У греков марионетки не отставали от живого театра и играли комедии Аристофана. Позже, во время римского владычества, кукольный театр, как и живой, приходит в упадок. В Риме отдают преимущество немым марионеткам: на сцену в императорскую эпоху выступают мимические представления и балет. Таким образом, в древнем мире куклы из первоначального изображения божества, из предмета поклонения перешли в разряд забав, порою весьма нескромных. Тоже мы увидим и в христианской Европе. Первоначально марионетки, как указывает самое их название: «les marions», «les mariottes», «les marionnettes», были изображениями Богородицы в известной рождественской драме; люди не осмеливались сами выступать действующими лицами в мистериях, предоставляя действовать статуям, сначала — неподвижным, позже приводимым искусственно в движение. Когда мистерия получила дальнейшее развитие, за марионетками все-таки осталось исполнение рождественской драмы, существующее и поныне в вертепе. Постепенно в серьезную обстановку средневековых мистерий вступал сатирический элемент, и скоро, наряду со священными историями и их героями, на сцене марионеток появляются шутовские фарсы. Жонглеры и скоморохи влагали в уста деревянных актеров свои забавные, подчас цинические, шутки и разносили кукольный театр по всей Европе. Изображение марионеточного стола, сохранившееся в немецкой рукописи XII века, представляет двух грубо сделанных кукол, приводимых в движение крестообразно протянутыми к двум человекам нитями; они изображали то сражающихся воинов, то спорщиков и сыпали остротами и каламбурами. О кукольном театре, как об обычной потехе народа, рассказывает уже в начале нынешнего века князь И. М. Долгорукий. Вот как он излагает в своем дневнике впечатления виденного им кукольного представления на Нижегородской ярмарке: «Чернь торопится в свои зрелища: для нее привозится несколько кукольных комедий, медведей на привязи, верблюдов, обезьян и скоморохов. Изо всех сих забав мне случилось зайти на одну кукольную комедию. Описывать нечего: всякой видал, что это такое; для меня нет ничего смешнее и того, кто представляет, и тех, кои смотрят. Гудочник пищит на скрипке; содержатель, выпуская кукол, ведет за них разговор, наполненный всякой чухой. Куклы, между тем, щелкают лбами, а зрители хохочут и очень счастливы. Всегда мне странным казалось, что на подобных игрищах представляют монаха и делают из него посмешище. Кукольной комедии не бывает без рясы». «В основу представления райка легло «райское действо» об Адаме и Еве, где комическую роль играет дьявол и отчасти сами прародители рода человеческого. Постепенно осложняясь новыми комическими сценами, подобно вертепному действу, и «райское действо» само исчезло, а от него остались лишь картины чисто светского содержания» [2]. Устройство райка очень просто: это небольшой ящик с двумя увеличительными стеклами впереди; размеры его меняются, как и число стекол. Внутри его перематывается с одного вала на другой длинная полоса, склеенная из лубочных картинок с изображениями разных городов, великих людей и исторических событий. Картины помещаются в особой вышке над ящиком и опускаются постепенно на шнурках, сменяя один вид другим. Зрители глядят в стекла, а раёшник передвигает картинки и рассказывает к каждому новому номеру присказки: - Вот вам город Вена, где живет прекрасная Елена; - Вот Варшава, где бабушка шершава; - А вот, господа, город Берлин, живет здесь господин, на голове у него три волоса, поет он на тридцать три голоса! - A вот город Париж, как въедешь, так и угоришь; сюда наша русская знать едет денежки мотать: отправляется с золота мешком, а возвращается с палочкой пешком! - A вот, господа, город Рим, живет здесь римская папа, загребистая лапа! В заключение, паяц, а то и два — пляшут, звоня колокольчиками, для увеселения зрителей. Как видно из приведенных примеров текст раёшных представлений, они взяты из лубочных картинок: тот же стиль, те же остроты и наивные выходки. Возможно, что эти тексты представляют собой остатки скоморошьих игр и представлений и является продуктом взаимодействия театра марионеток и лубочных картин, сохранивших остатки скоморошьих фарсов. «Теперь раёк совершенно не напоминает о своем религиозном происхождении и является распространенным и любимым видом народной комедии, слившись по характеру представляемых картин с известным «Петрушкой» [3]. Общеизвестный «Петрушка», дошедший до нас, прожив два столетия, почти не изменившись; он принял на себя черты русского скомороха и в таком виде разошелся по всей России. Устройство современного нам бродячего кукольного театра чрезвычайно незамысловато. На двух палках развешивается простыня из крашенины, и из-за этой простыни кукольник показывает свои куклы и производит свои представления, в которых старого гусляра, гудочника или волынщика, заменяет сиплая шарманка, играющая преимущественно русские песни, под которые куклы и пляшут. По большей части теперь куклы показываются из-за ширм, которые, будучи расставлены, образуют четырехгранник, внутри которого размещается ящик, где по образному описанию Орнеста Цехновицера «Располагается сам «показыватель» кукол. Куклы высовываются из-за ширмы не на проволоках, как в вертепе, а изготовляются совершенно иначе: у кукол нет корпуса, а только одна голова из дерева или картона, к которой пришито платье; вместо рук — пустые рукава с крошечной кистью рук на конце, сделанной также из дерева. Кукольник втыкает в пустую голову куклы указательный палец, а в рукава — большой и средний пальцы; обыкновенно он надевает по кукле на каждую руку и, действует, таким образом, одновременно двумя куклами. Около ширм собирается толпа зрителей. Шарманка наигрывает песню, из-за ширм слышится взвизгивание Петрушки и его хриплый голос, подпевающий шарманке. Он картавит и громко присвистывает с помощью «пищака» во рту у кукловода. Неожиданно Петрушка выскакивает из-за ширм и здоровается с публикой: «Здравствуйте, господа! Я пришел сюда из Гостиного двора наниматься в повара — рябчиков жарить, по карманам шарить!..» Петрушка пускается в разговор с шарманщиком, который является его постоянным собеседником, и просит его сыграть плясовую и танцует один, а иногда — с супругой, которая носит имя то Маланьи, то Марфуши, или Пелагеи, а то и Акулины Ивановны. Она зовет его напиться кофейку, но он вытаскивает ее наверх и, подбоченись, выплясывает с ней русскую, а потом прогоняет ее. Является цыган и продает ему лошадь. Петрушка осматривает ее, дергает за уши, за хвост. Лошадь брыкает его в нос и в брюхо. Эти «брыкания» справной лошади Цыгана Мора нередко составляют достаточно смехотворную часть пьесы для зрителей». Петрушка долго торгуется с цыганом и, в конце концов, покупает у него лошадь, и цыган удаляется. Петрушка садится на свою покупку и смело гарцует на ней, распевая: «Как по Питерской, по Тверской Ямской»… Лошадь начинает брыкаться, бьет Петрушку передом и задом, наконец, сбрасывает его и убегает. Петрушка падает, громко стукая деревянным лицом о землю; он охает, кряхтит, жалобно причитает о преждевременной кончине доброго молодца и зовет доктора. Приходит «лекарь, из-под Каменного моста аптекарь», рекомендуется публике, что был он в Италии, был и подалее, и начинает расспрашивать Петрушку: «Где, что и как у тебя болит?» - Какой же ты доктор! - возмущается Петрушка, - сам ты должен знать: где, что и как болит!.. Доктор начинает ощупывать Петрушку, тыкая пальцем и спрашивая: «Здесь болит?»... Петрушка отвечает: «Повыше!.. Пониже!.. ещё маленько пониже!»... и, в конце концов, наотмашь бьет доктора. Доктор дает ему сдачи. Но на стороне Петрушки преимущество: у него постоянно в руках палка, и он прогоняет ею непутёвого лекаря. Сваха приводит Петрушке невесту Марфушку или Пигасью, иногда же она сама к нему является, и он начинается осматривать её, как осматривал лошадь на торгу у цыгана. Петрушка заглядывает всюду, прибавляя крепкие приговорки и вызывая ими неумолкаемый смех зрителей. Марфушка сильно понравилась ему, и он не в силах ждать долее свадьбы, почему и начинает ее упрашивать: «Пожертвуй собой, Марфушка!» Но она «манежится» и «фордыбачит», но, наконец, соглашается...» [4]. В своём описании представления миниатюрного театра Петрушки Ровинский Д.А. сообщает, что в промежутке между действиями пьесы обыкновенно представляются танцы двух арапок, а иногда целая интермедия о даме, которую ужалила змея (подразумевая Еву); тут же показывается игра двух шутов с мячами и палкой. К сожалению, подробностей этих и других похождений Петрушки затерялись и ждут своих исследователей открывателей, поскольку ясно, что утеряно немало жемчужин народного творчества. Известны, например, пьесы театра Петрушки, для которых даже название водевиль слишком почетно, а, между тем, в ней все признаки оперы, балета и драмы. Как в опере, в ней оркестром служит народная шарманка, а роль оперного певца для широкой публики не без успеха исполняет оперный тенор, солист – Петрушка; как в балете, в ней танцы Петрушки и Марфушки (или Пегасьи). Выдержано в миниатюрном театре и классическое триединство: единство времени (1 час), единство места (ширма - декорации веками не меняются) и единство действия (блошиный рынок). Петрушка образовался из слияния элементов русского народного шутовства с чертами немецкого Гансвурста. Его прототипом был тот же Полишинель — итальянский Pulcinella, который является родоначальником всех европейских шутовских персон. Однако, несмотря на очевидность итальянского происхождения русского «Петрушки», еще в недавнее время в литературе было высказано очень оригинальное мнение о его восточном происхождении. Китайские «Петрушки» - это почти то же самое, что и наши русские Петрушки. Тамошние бродячие артисты театра миниатюр останавливались перед балконами домов и демонстрировали свои кукольные представления. Часто исполнителями этого миниатюрного кукольного действа вдвое китайцев — пожилой и мальчик лет 15-ти, помощник первого. Они носят на своих спинах два ящика. На остановках они опускают ящики со спины на землю, расставляют четырехсторонние ширмы, затянутые ситцем, и, минуту спустя, на верхнем крае этих ширм появился наш старый знакомец шут Петрушка, только одетый китайцем. Похождения китайского Петрушки, совершенно тождественны и нашим русским братцем-Петрушкой. Происходя те же самые трагикомические, бесконечно многообразные истории с воинской муштрой Петрушки, с ответом его перед полицейским судьей. Тут на сцене появляется и разнаряженная, краснощекая Невеста, и все сцены между нею и Петрушкой, опять-таки, всё тоже, что и у нас; даже манеры Петрушки говорить и испускать комические крики с помощью особого губного приспособления «пищака», которое комедиант вкладывает себе в рот, остаются вполне тождественными с манерами Петрушки. Истоки театра миниатюры Петрушки. Во время раскопок в Египте, в окрестности Антинои, в 1904 году был найден кукольный театр, древнейший из известных ранее нам кукольных театров, датированный XVI веком до нашей эры. В своей книге «История народного кукольного театра» (Госиздат, 1927 год) Орест Цехновицер отмечает, что в Египте исчезает кукольный театр на многие века, и он появляется уже в Индии. Первые упоминания о механических деревянных куклах в Индии относятся с периода XI века до нашей эры. В это время куклы уже перешли из храма на театральные подмостки, где они приводились в движение нитками (сутрами) кукольника. Текстов для кукольных представлений не было, был лишь краткий сценарий со стихами. Главенствующей была импровизация. Отсутствие текста объясняет то, что мы не имеем почти ни одного подлинника кукольной пьесы вплоть до XIX в. нашей эры, и то эти записи сохранились лишь благодаря частным любителям и ценителям кукольного театра миниатюры. В древнейших кукольных постановках Индии встречается далёкий «предок» любимца нашего народа Петрушка, носящий имя — Видушака. Он изображается в виде горбатого карлика брахмана, который возбуждает во всех веселость своим поведением, внешним видом комической фигурки, платьем, речью и безграничной любовью к слабому полу. Таков образ Видушака-Петрушки, как рисовали его современники. Все черты сходства Видушака с Петрушкой сохранены; наш весельчак не потеряет своего живота, кривого носа, горба и любви к женщинам в течение почти трех тысяч лет своего существования. В Индии Видушака изображался глуповатым, но за этой глупостью таилась хитрость. Он — насмешник и грубиян, он драчлив и бьет всегда всех своей палкой. Он бывает сам бит и даже попадает в тюрьму, но он никогда не пропадает. Видушака изображался брахманом, и в его лице народ высмеивал своих жрецов, — их лицемерие, надменность, страсть к женщинам, к вину и лакомствам. Вместе с тем, он говорит не на языке санскрита (языке высшего классового сословия), а на народном языке, на пракритском наречии простых людей. Впрочем, в те времена говорить на санскрите разрешалось только жрецам брахманам, а простолюдинам это было запрещено, вплоть до применения смертной казни, поскольку считалось, что для простых людей говорить на языке Богов было кощунством и богохульством. Видушака не разлучается со своей палкой, которая в дальнейшем явится неизменным спутником нашего Петрушки (русская дубинушка) во всех его испытаниях. Наш кукольный народный герой Петрушка почти во всех частях света проходит одинаковыми путями, и выносит одинаковые испытания судьбы и это сходство в истории развития кукольного театра не случайно. И бытующее ныне объяснение о происхождении индоевропейского языка и эпоса из единой прародины древних Ариев недостаточно для объяснения всеобъемлющего сходства героя кукольного театра миниатюр. По-видимому, здесь решающую роль сыграл результат хозяйственного общения отдельных народов друг с другом. Следует иметь в виду, что кукольный театр в отдельных местах создавался благодаря одним и тем же предпосылкам - закономерным связям, а потому и слагался независимо в своих основных особенностях. При изучении восточного кукольного театра, следует иметь в виду пути торговых сношений, связывающие отдельные страны, но необходимо также учитывать и элементы самобытного развития отдельных государств. К сожалению, существующие в настоящее время отрывочные данные не позволяют нам с достаточной долей убедительности установить истинность интересующего нас вопроса, и мы довольствуемся лишь тем, что имеем возможность осветить лишь основные моменты, повлиявшие на создание кукольного театра отдельных стран, в том числе и на Руси. Кукольный театр и поныне очень популярен во всех странах Востока. В Индии в наши дни кукольный театр марионеток является любимейшим зрелищем и взрослых, и детей. Этот театр сохранил свои древние основные приемы. Так же, как и за множество веков до нашей эры, народ созывается на представление кукольного театра теми же древними национальными инструментами. Сохранились и древние куклы, изображающие мифических персонажей и народные типы в жизненно-реальных чертах. Особенно распространен в современной Индии и почти во всех странах Востока кукольный театр теней, популярный с глубокой древности и особенного совершенства он достиг в Турции и Китае. Но истоки его также теряются в глубине веков. Вместе с индусскими торговыми кораблями и переселенцами из долины Ганга раса южной Индии сингалёзов поселилась на Цейлоне в 543 г. до нашей эры. С проникновением культуры Индии на Цейлон, сингалёзы переносят туда и кукольный театр «Видушака». В дальнейшем заметен след перенесения на иные национальные почвы народного творчества Индии, через переселенцев и морские торговые пути (в том числе был перенесён и миниатюрный театр кукол и теней). Куклы для миниатюрного театра теней, изготавливались из кожи буйвола. Содержание представлений театра теней состоит из древне-индусских саг, — сказаний о богах и героях. Путем морских и сухопутных (через северо-западные границы) торговых сношений Индия издавна входит в соприкосновение с Персией. Персидский кукольный герой — Канкаль Пахляван — также подобен Видушака. Он уродливый шутник, наделен пискливым голосом и обладает такой влюбчивостью и страстностью, что ради женщин, орудуя своей неизменной дубинкой, вступает в бой с самим дьяволом. Истоки китайского кукольного театра также выходят из религиозных церемоний. Ещё в глубокой древности куклы принимали самое действенное участие в представлениях религиозного содержания. Многие китайские легенды повествуют о происхождении и истории театра марионеток, веками существовавшего в Китае наравне с театром теней. Хроники Ле-Цзы относят их возникновение ко времени Х века до нашей эры. Китайские искусные мастера изготовлял кукол из соломы и дерева, которые покрывали лаком. По преданиям эти куклы могли даже танцевать и петь. Миниатюрные театры кукол в древнем Китае в течение значительного времени принимали участие в общественной жизни страны и, наряду с выступлениями при императорских дворцах, служили для увеселения народа. Вместе с марионетками и театром теней веками в Китае существовал и «Петрушка» (главный герой по имени Кво), который своим характером снова напоминает нам Видушака. Китайская кукла Кво, так же высмеивает непопулярных министров и царедворцев, и его дубинка так же прохаживается по их жирным спинам. Устройство китайского театра «Петрушки» то же, что и в большинстве европейских стран. Благодаря давней тесной экономической и культурной близости Китая и Японии китайский кукольный театр повлиял на кукольный театр Японии. Японские кукольные театра имеют два основных вида: «Нингё-цукаи», в котором куклы вводятся людьми, и «Ито-цукаи» - подобие наших марионеток. Особенно интересно турецкий кукольный героей Карагёз (Кара - черный, гёз - Глаз; Карагёз - Черноглазый). В образе этой куклы видно влияние и Востока и Запада (эллинистических начал). Такое воссоединение образов «Петрушки» придаёт ему большую яркость и оригинальность. На образ куклы Карагёза мог повлиять образ индусской куклы Видушака. Как в Турции, так и почти во всех остальных странах Азии и Европы распространителями элементов индусского кукольного театра были цыгане. Во всех странах Азии и Европы издавна кукольниками были цыгане, принесшие туда свои представления после исхода из Индии во время эпохи смут и нашествий в X веке. На создание турецкого кукольного театра, кроме того, имел влияние византийский и греческий мим, истоками для которого также являлся древнейший кукольный театр миниатюр Египта и Индии. Отсюда исключительное сходство Карагёза с итальянским Пульчинелло. На Востоке граничащим с Россией - в Туркестане «Петрушка» представляется в своём обычном виде и со всеми присущими ему атрибутами. Восточный кукольный театр Туркестана имел огромное значение в политической жизни страны, ибо он являлся единственной трибуной для выражения общественного мнения. Кукольный театр боролся за политическое раскрепощение и был преследуем властями. Впоследствии, эту же роль играл народный кукольный театр и в Европе. Таковы в своей основе вехи и основные моменты истории народного кукольного миниатюрного театра «Петрушки» во всём мире. Всюду кукольный театр переживал почти одинаковые этапы развития: из церкви на улицу, площадь, в самую гущу населения. Кукольный театр был единственным подлинным народным детищем и являлся выразителем духа борьбы всех времён и народов за своё освобождение от угнетателей. И в наше непростое время на переломном рубеже тысячелетий роль театра «Петрушки» неизменно возрастает и наша задача всячески помочь его возрождению. В самое последнее время в России наблюдается бурный рост, постановок детского театра кукол Петрушка, собранных по городам и весям России, что ещё сохранила память народная. Наряду с этим, создаются и новые произведения современных авторов-сказочников, для постановок спектаклей в театре миниатюры Петрушки, (Приложения 1-3), а также - для постановок спектаклей миниатюрного театра раёк, (Приложение 4) , театра теней, (Приложения 5-7), зеркального театра (Приложения 8-9), миниатюрного театра кукол, (Приложения 11-14) – разделения на «Приложения» условны. Куклу Петрушку показывают из-за ширмы на три четверти ее роста. Она как бы ходит по воображаемому полу, находящемуся за ширмой, несколько ниже ее верхнего края. Для того чтобы показать походку куклы, актер или сам передвигается за ширмой мелкими шажками, или покачивает руку, на которой надета кукла. Добиться правдоподобной походки у кукол дело нелегкое, над этим надо серьезно работать. Когда кукла говорит, — она движется, когда молчит, — она неподвижна. В противном случае зритель не поймет, какая из кукол разговаривает. Молчаливая, неподвижная кукла — это не значит мертвая кукла. Актер должен найти ей или позу, которая была бы достаточно выразительной и при неподвижном положении куклы, или движения и жесты, выражающие точную реакцию на слова партнера и приходящиеся на паузы в словах последнего. Основные законы актерского мастерства в театре кукол те же, что и в драматическом театре. Своеобразие театра кукол заключается в том, что здесь актер доносит до зрителя все идейное и эмоциональное содержание своей роли через посредство неодушевленного предмета — куклы, и поэтому он должен все время видеть свою куклу, ни на миг не ослабляя внимания к ней, чувствовать ее физические задачи, контролировать всю линию ее поведения. Кроме того, актеру-кукловоду все время нужно видеть, куда направлен взгляд куклы, следить за тем, чтобы она ходила прямо, а не боком, чтобы она не слишком проваливалась за ширму и не вылезала выше, чем полагается. Техника управления куклой-петрушкой отличается простотой. Для тростевых и механических кукол она значительно сложнее. Но с какой бы куклой актер, ни работал, ему необходимо регулярно тренироваться с ней, чтобы во время репетиций он мог думать о правильности своих актерских задач, о выразительности поведения куклы, а не о том, как это сделать технически. Бездейственные, чисто разговорные сцены в театре кукол звучат особенно плохо. Но если тростевая кукла благодаря свойственному ей широкому жесту может еще поддерживать довольно длинный диалог и даже произнести монолог, то кукле-петрушке уже непременно нужно вести свою роль как непрерывную цепь физических действий. Тренироваться с куклой-петрушкой, не имея конкретных физических задач, бессмысленно. В настоящее время успешно осуществляются проекты по внедрению миниатюрного театра Петрушки и театра теней в сети Интернет. Русский кукольный театр миниатюры Петрушки, раёк, театр теней и зеркальный театр обретают новую жизнь не только на просторах России, но и за рубежом. СЛОВО О ЗЕРКАЛЬНОМ МИРЕ МИНИАТЮРНЫХ СКАЗОК В небольших детских коллективах постановка спектаклей кукольной миниатюры у зеркала способно вызвать такой детский восторг и такие чудесные переживания, которые поистине ни с чем несравнимы. Школа, совмещённая с игрой кукол, это самая результативная школа, поскольку играющие дети становятся непосредственными участниками спектакля миниатюры. О детском фольклоре память народная хранит немало красот. Не будем забывать и о том, что крупные писатели учились у детей: Л.Н. Толстой призывал пить из незамутнённого детского источника; Шестов Л.И. призывал учиться у детей и ждать от них откровений. Если суждено существование рая на земле, то это будет рай детский, сказочный рай. Дети это абсолютная драгоценность мира. Платонов А.П. утверждал, что дети спасители Вселенной. Дети нынешнего времени, как никогда прежде, нуждаются в детском театре кукольной миниатюры, в котором использован принцип зеркального собирательства мира реальности, распылённого безумными достижениями цивилизации, пропагандирующее зло и насилие. Театр кукольной миниатюры призван побороть зло добром, простотой, изяществом и красотой. Каждое искусство имеет свою материально-техническую базу, вне которой оно не могло бы и существовать. Как развитие музыки связано с изобретением и усовершенствованием музыкальных инструментов, как история театра обязательно включает историю сценической площадки, сценического костюма и т.п., так и театр кукол располагает обширной и сложной материально-технической основой. Ознакомление с нею составляет одну из первых ступеней в овладении этим видом искусства. Несмотря на то, что кукольный театр представляется миниатюрным по сравнению с театром драматическим или балетным, его техническое устройство сложно и требует специальных знаний. Оно ни в какой мере не является копией устройства и оборудования обычной театральной сцены, хотя в некоторых элементах они совпадают. Своеобразие театра кукол состоит в том, что на сцене действуют куклы. Актеры же, которые приводят кукол в движение, управляют ими и говорят за них, должны оставаться невидимыми для зрителей. Отсюда возникает ряд специальных технических задач: во-первых, создание особой, театральной куклы и, во-вторых, устройство определенной сценической площадки, которая помогала бы скрыть актеров и показывать кукол. В кукольном спектакле именно кукла является тем художественным инструментом, благодаря которому идейное и эмоциональное содержание пьесы становится достоянием зрителей. Чем совершеннее этот инструмент, чем богаче, разнообразнее и выразительнее средства куклы и чем виртуознее владеет куклой артист, тем полнее и глубже раскрывается перед зрителями содержание спектакля. Мастерство актера-кукловода, мастерство художника, создателя внешнего образа куклы, и техническое устройство куклы находятся в тесном взаимодействии: хорошая кукла останется мертвой, невыразительной в руках плохого актера, а плохая кукла убьет или исказит творческий посыл хорошего актера. И даже в самой кукле может быть заключено противоречие между внешним и внутренним содержанием. Интересная в образноскульптурном отношении, но несовершенная технически кукла может оказаться бессильн
13.
Музыкальньный театр. музыкальное искусство. (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Белая Россия , 2013
Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы музыкально-театрального искусства.
Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы музыкально-театрального искусства.
Из серии "Театральное искусство". В сокращении. Полная версия - http://www.belrussia.ru/forum/viewtopic.php?p=23689#23689 ПРОИСХОЖДЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНОГО ТЕАТРА Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы театра и драмы, так как рассказчики не только использовали жесты и мимику, что свойственно театру, но и прекрасно передавали диалог, стараясь воспроизвести особенности персонажей: царя и Иванушки, мужика и барина, лисы, волка и козы. Более развитые элементы театра и драмы присущи народным обрядам: календарным и семейным. Календарные обряды в свою очередь группируются в циклы: зимний, весенний, летний, осенний. Обряды и обрядовая поэзия, представляют собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом. Некоторые обряды совершались по установленному традицией порядку: персонажи, как бы разыгрывали роли. Используя маски и особые костюмы. Например. В обрядах масленицы и в семейных обрядах свадьбы. Народные театры и драмы в своём развитии прошли сложный путь с весьма древних времён и были связаны с удачной охотой или рыбалкой, сбором урожая. При этом преследовалась практическая цель – передача опыта молодым, а впоследствии с развитием веры в силу действия и слова возникла магическая цель воздействия на силы природы для достижения желаемого результата. Со временем это всё больше приобретало развлекательный характер: радовать и веселить людей. Так что игры приобретали самостоятельный характер и постепенно превращались в театр. Да и на раннем этапе обряды были театрализованным действием. Игры стали отделяться от обряда и превращаться в представления. В них развивалась сюжеты, диалоги, пение и игра на музыкальных инструментах. Игры соединялись с танцами, хороводами, в которых сюжетная сторона словесного и песенного текста передавались в действии. «Позднее влияние церковной службы и литературы определило возникновение собственно народного театра и драмы. Сначала религиозные, так называемые «школьные» драмы на библейские сюжеты. Включались вставные сцены (интермедии). А затем эти сцены стали существовать отдельно, расширяясь в целые пьесы» [Приложения - 1 – 14] Все ступени исторического формирования народной драмы тесно связаны между собой обрядами, ряженьем, игрой и представлениями. Многие народные обряды не только являлись своеобразными театральными действиями, но и включают ряженье и игры. Обряды соединяют в себе действие и слово и носят праздничный характер. Они совершаются с наступлением нового года, с приходом весны, с началом полевых работ и уборки урожая. Обряд обычно элемент праздника, в котором выражаются радость, надежды и чаяния народа. Это передаётся в песнях, плясках, ряженье, играх и исполнении соответствующих сцен. Особо театрально колядование с хождением со звездой и инсценировка библейской легенды рождения Христа [Приложение - 14], в исполнении которой принимают участие ангелы, волхвы, царь, Мария, Иосиф, пастухи и т. д. Из семейно-бытовых обрядов развёрнутое представление – свадьба. В неё входит целый ряд сцен, исполняемых своеобразными актёрами, между которыми были распределены роли. На свадьбах нередко исполнялись игры, которые не всегда имеют прямое отношение к свадьбе. Разыгрывались шуточные бытовые сцены, например, «Осёл на свадьбе», когда сваты приводят с собой осла (ряженого) и происходят разговор между ним и родными невесты. Сват жалуются, что осёл у них босой, надо его обуть и невеста приносит ему обувь. Прежде чем отпустить осла, его угощают вином. Итак, на основе обрядов, ряженья и игр возникает собственный театр с соединением традиционного текста с импровизацией. Актёры знали основной словесный текст, но всегда приспосабливали его к обстоятельствам, ко времени и месту исполнения, к запросам зрителей. «Народный театр у славян имеет несколько форм: кукольный театр, балаган, раёк и собственно театр с актёрами и определённой пьесой». Народный театр и драма имели большое общественное значение, как выражение «народного мнения», как зрелища для широкого круга зрителей. Театр возник в Индии в древности, достиг наивысшего своего расцвета к концу древней эпохи, в период империи Гуптов (IV-V вв.), и, просуществовав после этого ещё два с половиной – три столетия, стал быстро сходить на нет. Исчезновение театра, однако, не повлекло за собой исчезновение драмы. В IX-X веках, когда профессиональное сценическое искусство переживало состояние глубочайшего упадка, и в последующие века, когда его давно уже не было. Продолжали писаться пьесы, и притом во множестве. Правда, они теперь не ставились на сценах, а просто читались и декламировались перед учёной публикой. В основе своей эти произведения были так или иначе связаны с воздействием народной сцены, повторяя старую драматическую традицию, как по сюжетам, образам, так и по композиции, стилю и языку. Они писались в строгом соответствии с правилами театральных учебников, по-видимому, в учебных целях. Такие «учёные» драмы при внешнем сходстве с ранними творениями, уступали им в художественном отношении. Поэтому, классическая индийская (санскритская) драма [Приложения - 5, 10] эта не литературная драма на санскрите вообще, но драма, связанная с живой театральной традицией, то есть драма эпохи древности и раннего средневековья. К сожалению, в классической (в особенности древней) драме до сих пор остаётся много неясного. Драматический материал далёк от полноты, отсутствуют подробные описания театральных спектаклей в литературе и поэтому наши представления о сценической технике приблизительны. Неясным остаётся вопрос о происхождении театра, так как первоначальная постановочная драма нам неизвестна. Приходится довольствоваться лишь незначительными фрагментами истоков драматургии. Поэтому вопрос о происхождении драмы может решаться только гипотетически и в самом общем смысле. Наиболее вероятным представляется происхождение театра из двух зрелищных форм – культовой мистерии и смехового представления. Во взаимодействии смехового и мистериального представлений рождался театр, но как именно это происходило, мы не знаем. По-видимому. Здесь должно было иметь место высвобождение драматического действа из сферы культа с приобретением самостоятельного характера представлений, совершенствование зрелищной стороны представления, расширения его сюжетной основы и возрастания роли словесного текста. В задней части театральной площадки помещался музыкальный ансамбль, состоявший из небольшого оркестра и певицы или певца. Никаких декораций не было. Это давало неограниченную свободу в размещении событий, позволяло переносить действие из одного место в другое в пределах отдельного акта и даже показывать два действия, параллельных во времени. Одна из характерных особенностей индийского театра – разговор с лицом, которого нет на сцене. Речь персонажа при этом включает как его собственные вопросы, так и ответы якобы присутствующего здесь собеседника, который вводится методом переспрашивания. «Слова в воздух» (так именуется этот приём) особенно эффектно используются в уличных сценах, где они создают ощущение многолюдной толпы. Сцена, в сущности, никак не оформлялась, но при этом убранству актёра уделялось чрезвычайно большое внимание, грим был маскообразным. Костюм обладал рядом отличительных признаков. Которые сразу же позволяли определить характер, занятия, положение и даже эмоциональное состояние появляющегося на сцене лица. Платья были яркие и красочные. На головы царей и полководцев надевались блестящие короны, причёски женщин убирались жемчугом, к этому стоит прибавить и другие украшения – ожерелья, браслеты, серьги, драгоценные пояса (хотя всё это было бутафорией, создавалось впечатление роскоши). Сочетание музыки, пластичности жеста, походки, сверкание костюма, напевность декламации создавали великолепное зрелище спектакля древнего театра. Драматические спектакли также не обходились без музыки. Велика её роль и в античной трагедии, и в средневековых народных культовых («священных») представлениях. Однако в особом случае драматического искусства, при котором музыка выполняет не второстепенную роль, музыкальный театр сложился на рубеже XVI-XVII веков. Во многих национальных культурах Европы под воздействием гуманистических идей эпохи возрождения нащупывались пути к созданию музыкального спектакля нового типа. Эти искания увенчались успехом ранее всего и наиболее значительными идейно-художественными результатами в классической стране Ренессанса – Италии. Первоначально спектакли не имели точного обозначения и назывались то Fayola in musical (музыкальная сказка), то drama in musical (музыкальная драма) [Приложения – 1,2, 4,12,13], то, наконец, opera in musical (музыкальное произведение), или, сокращённо, opera (опера, буквально – действие, произведение; по-латыни opera означает труд, творение) [Приложение 1]. Оперные спектакли первой трети XVII века предназначались для придворной знати. Но, начиная с 1637 года, в разных странах Европы открываются публичные музыкальные театры, доступные более широким слоям городского населения. Постепенно опера заняла важное место в жизни общества, стала неотъемлемой частью мировой культуры. Лучшие произведения отражали гуманистические идеи современности, обнаруживали связь с народной музыкой. Однако авторы не могли полностью избежать воздействия эстетических вкусов и воззрений аристократической среды. Эти спектакли получили название оперы-серия (буквально – серьёзной оперы); они были отмечены большой пышностью, торжественной приподнятостью. Во Франции произведения подобного рода именовались лирической или музыкальной трагедией. В XVIII веке итальянская «opera serial» на сценах европейских музыкальных театров постепенно приходила в упадок; её содержание всё более обеднялось. Закостенела также в своих условных формах французская лирическая трагедия. В связи с ростом антифеодального демократического движения повсеместно возникла и приобрела большое общественное значение комическая опера, реалистическая по своей направленности, использовавшая бытовые сюжеты, почерпнутые из окружающей жизни, в истоках своих связанная с народной музыкой и театром. В истории оперы находят всё более рельефное и непосредственное отражение, чем прежде, борьба различных идейно-творческих направлений, смены художественных стилей. Отстаиваются прогрессивные, демократические основы национальной культуры. Опера способствует формированию самосознания народа, служит одним из высших проявлений национальной культуры. Общественно-политическая роль музыкального театра усиливалась и внесла большие изменения в содержания и формы оперного искусства. XIX век ознаменовался появлением музыкально-драматических произведений, в которых воспевался народ, его благородные деяния. Создалось огромное разнообразие типов музыкально-театральных произведений: героико-патриотических, эпических, лирико-драматических и комических. Наряду с реалистическими тенденциями, сказывались и романтические направления. Лучшим произведениям музыкального театра свойственны народность и реализм, единство глубокого содержания и совершенной художественной формы, национальная определённость музыки, связь с народным творчеством, с передовой общественной мыслью. Музыкальные спектакли отличались исключительной глубиной психологических характеристик, правдивым выражением душевного мира людей и драматических конфликтов [Приложение 11]. Музыкальный театр соприкоснулся с авангардизмом, как новой сферой искусства (от французского словосочетания avant-garde – передовой отряд). Цель музыкального театра авангарда в разрыве с устоявшимися принципами и нормами искусства и в стремлении найти принципиально новые выразительные средства в театральном искусстве и способы воздействия на аудиторию. Эстетическая сущность авангардизма в театрально искусстве сводится к открыто декларируемой или же имплицитной («скрытой») подмене центральной эстетической категории прекрасного, категорией нового оригинального: театр абсурда, додекафония, сюрреализм, алеаторика, конкретная музыка, электронная музыка, минимализм, магнитофонная музыка, сонористика и другие в музыкально-театральном искусстве. Авангардизму музыкального театра характерен запрограммированный художником разрыв с воспринимающей публикой, обман её эстетических ожиданий. «В одних случаях субъективное оправдание такого разрыва может объясняться серьёзностью и трудностью художественного замысла, убеждённостью правильностью избранного пути и надеждой на понимание и углублённое изучение произведения будущими поколениями. А в других случаях, таким оправданием может служить активное воздействие на воспринимающего зрителя и слушателя: шок, скандал, эпатаж, ирония над его способностью к эстетическому суждению...». «Желательно, чтобы реакция была немедленной, мгновенной, исключающей долгое и сосредоточенное восприятие эстетичной формы и содержания. Нужно, чтобы реакция успевала возникнуть и закрепиться до их глубокого постижения, чтобы она, насколько получится, этому постижению помешала, сделала его возможно более трудным. Непонимание полное или частичное, органически входит в замысел авангардиста и превращает адресата из субъекта восприятия в объект, в эстетическую вещь. Которой любуется её создатель-художник». Такова, например, пьеса Д. Кейджа «4 мин. 33 сек.», исполняя которую пианист должен сидеть в течение этого времени на эстраде, не прикасаясь к клавишам, или же сочинение одного из швейцарских композиторов-авангардистов «Вавилон», исполнять которое должны 15 человек, никогда не державших в руках данных инструментов. Балансируя на грани искусства и неискусства, авангардист зачастую превращается из явления художественного в сферу социального восприятия. Экспериментальное исследование границ искусства – одна из важнейших историко-культурных функций авангардизма. Данная книга «Музыкальный театр от фольклора до авангарда» является результатом многолетнего творчества автора в жанре музыкальной драматургии и научных исследований в области истории музыкального театра, его зарождения, расцвета и жизни. Пласты искусства, духовной культуры, литературы, музыки и сценического искусства исключительно богаты в рамках всемирной музыкальной драматургии. Но до сих пор не существует исследования, которое давало бы обобщенное, представление в этом вопросе. В данной работе предпринята попытка синтеза теории вопроса о музыкальной драматургии с практикой. В качестве примеров, приведены и фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 2,3,4]. Данная работа посвящена вопросам истории возникновения и развития мировой музыкальной драматургии и музыкального театра [Приложения 1, 12]; их современному состоянию [Приложение – 8], и перспективам развития [Приложения 9,13]. Раскрываются связи теории музыкальной драматургии с практикой, мастерства сценического слова со сценическим действием. В качестве примеров, приведены фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 6,7,8]. Выявляются древние истоки возникновения и развития музыкального театра, основные элементы которого содержаться в народных обрядах: календарных и семейных. Автор учитывал возросшие запросы по всестороннему изучению возрождающегося театра в Российском обществе. Особенность данной работы в том, что она может быть полезной студентам, аспирантам и преподавателям по предмету музыкального театра, может быть использована учёными – фольклористами, литературоведами, этнографами, историками искусства, культуры и театра, а также драматургами, режиссёрами и актерами театра и всем, кто интересуется театрально-художественной культурой. Хочу выразить глубокую признательность всему коллективу Библиотеки Истории Русской Философии и Культуры «Дом А.Ф. Лосева» и директору Валентине Васильевне Ильиной за оказанную большую бескорыстную практическую помощь в данной работе.
Из серии "Театральное искусство". В сокращении. Полная версия - http://www.belrussia.ru/forum/viewtopic.php?p=23689#23689 ПРОИСХОЖДЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНОГО ТЕАТРА Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы театра и драмы, так как рассказчики не только использовали жесты и мимику, что свойственно театру, но и прекрасно передавали диалог, стараясь воспроизвести особенности персонажей: царя и Иванушки, мужика и барина, лисы, волка и козы. Более развитые элементы театра и драмы присущи народным обрядам: календарным и семейным. Календарные обряды в свою очередь группируются в циклы: зимний, весенний, летний, осенний. Обряды и обрядовая поэзия, представляют собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом. Некоторые обряды совершались по установленному традицией порядку: персонажи, как бы разыгрывали роли. Используя маски и особые костюмы. Например. В обрядах масленицы и в семейных обрядах свадьбы. Народные театры и драмы в своём развитии прошли сложный путь с весьма древних времён и были связаны с удачной охотой или рыбалкой, сбором урожая. При этом преследовалась практическая цель – передача опыта молодым, а впоследствии с развитием веры в силу действия и слова возникла магическая цель воздействия на силы природы для достижения желаемого результата. Со временем это всё больше приобретало развлекательный характер: радовать и веселить людей. Так что игры приобретали самостоятельный характер и постепенно превращались в театр. Да и на раннем этапе обряды были театрализованным действием. Игры стали отделяться от обряда и превращаться в представления. В них развивалась сюжеты, диалоги, пение и игра на музыкальных инструментах. Игры соединялись с танцами, хороводами, в которых сюжетная сторона словесного и песенного текста передавались в действии. «Позднее влияние церковной службы и литературы определило возникновение собственно народного театра и драмы. Сначала религиозные, так называемые «школьные» драмы на библейские сюжеты. Включались вставные сцены (интермедии). А затем эти сцены стали существовать отдельно, расширяясь в целые пьесы» [Приложения - 1 – 14] Все ступени исторического формирования народной драмы тесно связаны между собой обрядами, ряженьем, игрой и представлениями. Многие народные обряды не только являлись своеобразными театральными действиями, но и включают ряженье и игры. Обряды соединяют в себе действие и слово и носят праздничный характер. Они совершаются с наступлением нового года, с приходом весны, с началом полевых работ и уборки урожая. Обряд обычно элемент праздника, в котором выражаются радость, надежды и чаяния народа. Это передаётся в песнях, плясках, ряженье, играх и исполнении соответствующих сцен. Особо театрально колядование с хождением со звездой и инсценировка библейской легенды рождения Христа [Приложение - 14], в исполнении которой принимают участие ангелы, волхвы, царь, Мария, Иосиф, пастухи и т. д. Из семейно-бытовых обрядов развёрнутое представление – свадьба. В неё входит целый ряд сцен, исполняемых своеобразными актёрами, между которыми были распределены роли. На свадьбах нередко исполнялись игры, которые не всегда имеют прямое отношение к свадьбе. Разыгрывались шуточные бытовые сцены, например, «Осёл на свадьбе», когда сваты приводят с собой осла (ряженого) и происходят разговор между ним и родными невесты. Сват жалуются, что осёл у них босой, надо его обуть и невеста приносит ему обувь. Прежде чем отпустить осла, его угощают вином. Итак, на основе обрядов, ряженья и игр возникает собственный театр с соединением традиционного текста с импровизацией. Актёры знали основной словесный текст, но всегда приспосабливали его к обстоятельствам, ко времени и месту исполнения, к запросам зрителей. «Народный театр у славян имеет несколько форм: кукольный театр, балаган, раёк и собственно театр с актёрами и определённой пьесой». Народный театр и драма имели большое общественное значение, как выражение «народного мнения», как зрелища для широкого круга зрителей. Театр возник в Индии в древности, достиг наивысшего своего расцвета к концу древней эпохи, в период империи Гуптов (IV-V вв.), и, просуществовав после этого ещё два с половиной – три столетия, стал быстро сходить на нет. Исчезновение театра, однако, не повлекло за собой исчезновение драмы. В IX-X веках, когда профессиональное сценическое искусство переживало состояние глубочайшего упадка, и в последующие века, когда его давно уже не было. Продолжали писаться пьесы, и притом во множестве. Правда, они теперь не ставились на сценах, а просто читались и декламировались перед учёной публикой. В основе своей эти произведения были так или иначе связаны с воздействием народной сцены, повторяя старую драматическую традицию, как по сюжетам, образам, так и по композиции, стилю и языку. Они писались в строгом соответствии с правилами театральных учебников, по-видимому, в учебных целях. Такие «учёные» драмы при внешнем сходстве с ранними творениями, уступали им в художественном отношении. Поэтому, классическая индийская (санскритская) драма [Приложения - 5, 10] эта не литературная драма на санскрите вообще, но драма, связанная с живой театральной традицией, то есть драма эпохи древности и раннего средневековья. К сожалению, в классической (в особенности древней) драме до сих пор остаётся много неясного. Драматический материал далёк от полноты, отсутствуют подробные описания театральных спектаклей в литературе и поэтому наши представления о сценической технике приблизительны. Неясным остаётся вопрос о происхождении театра, так как первоначальная постановочная драма нам неизвестна. Приходится довольствоваться лишь незначительными фрагментами истоков драматургии. Поэтому вопрос о происхождении драмы может решаться только гипотетически и в самом общем смысле. Наиболее вероятным представляется происхождение театра из двух зрелищных форм – культовой мистерии и смехового представления. Во взаимодействии смехового и мистериального представлений рождался театр, но как именно это происходило, мы не знаем. По-видимому. Здесь должно было иметь место высвобождение драматического действа из сферы культа с приобретением самостоятельного характера представлений, совершенствование зрелищной стороны представления, расширения его сюжетной основы и возрастания роли словесного текста. В задней части театральной площадки помещался музыкальный ансамбль, состоявший из небольшого оркестра и певицы или певца. Никаких декораций не было. Это давало неограниченную свободу в размещении событий, позволяло переносить действие из одного место в другое в пределах отдельного акта и даже показывать два действия, параллельных во времени. Одна из характерных особенностей индийского театра – разговор с лицом, которого нет на сцене. Речь персонажа при этом включает как его собственные вопросы, так и ответы якобы присутствующего здесь собеседника, который вводится методом переспрашивания. «Слова в воздух» (так именуется этот приём) особенно эффектно используются в уличных сценах, где они создают ощущение многолюдной толпы. Сцена, в сущности, никак не оформлялась, но при этом убранству актёра уделялось чрезвычайно большое внимание, грим был маскообразным. Костюм обладал рядом отличительных признаков. Которые сразу же позволяли определить характер, занятия, положение и даже эмоциональное состояние появляющегося на сцене лица. Платья были яркие и красочные. На головы царей и полководцев надевались блестящие короны, причёски женщин убирались жемчугом, к этому стоит прибавить и другие украшения – ожерелья, браслеты, серьги, драгоценные пояса (хотя всё это было бутафорией, создавалось впечатление роскоши). Сочетание музыки, пластичности жеста, походки, сверкание костюма, напевность декламации создавали великолепное зрелище спектакля древнего театра. Драматические спектакли также не обходились без музыки. Велика её роль и в античной трагедии, и в средневековых народных культовых («священных») представлениях. Однако в особом случае драматического искусства, при котором музыка выполняет не второстепенную роль, музыкальный театр сложился на рубеже XVI-XVII веков. Во многих национальных культурах Европы под воздействием гуманистических идей эпохи возрождения нащупывались пути к созданию музыкального спектакля нового типа. Эти искания увенчались успехом ранее всего и наиболее значительными идейно-художественными результатами в классической стране Ренессанса – Италии. Первоначально спектакли не имели точного обозначения и назывались то Fayola in musical (музыкальная сказка), то drama in musical (музыкальная драма) [Приложения – 1,2, 4,12,13], то, наконец, opera in musical (музыкальное произведение), или, сокращённо, opera (опера, буквально – действие, произведение; по-латыни opera означает труд, творение) [Приложение 1]. Оперные спектакли первой трети XVII века предназначались для придворной знати. Но, начиная с 1637 года, в разных странах Европы открываются публичные музыкальные театры, доступные более широким слоям городского населения. Постепенно опера заняла важное место в жизни общества, стала неотъемлемой частью мировой культуры. Лучшие произведения отражали гуманистические идеи современности, обнаруживали связь с народной музыкой. Однако авторы не могли полностью избежать воздействия эстетических вкусов и воззрений аристократической среды. Эти спектакли получили название оперы-серия (буквально – серьёзной оперы); они были отмечены большой пышностью, торжественной приподнятостью. Во Франции произведения подобного рода именовались лирической или музыкальной трагедией. В XVIII веке итальянская «opera serial» на сценах европейских музыкальных театров постепенно приходила в упадок; её содержание всё более обеднялось. Закостенела также в своих условных формах французская лирическая трагедия. В связи с ростом антифеодального демократического движения повсеместно возникла и приобрела большое общественное значение комическая опера, реалистическая по своей направленности, использовавшая бытовые сюжеты, почерпнутые из окружающей жизни, в истоках своих связанная с народной музыкой и театром. В истории оперы находят всё более рельефное и непосредственное отражение, чем прежде, борьба различных идейно-творческих направлений, смены художественных стилей. Отстаиваются прогрессивные, демократические основы национальной культуры. Опера способствует формированию самосознания народа, служит одним из высших проявлений национальной культуры. Общественно-политическая роль музыкального театра усиливалась и внесла большие изменения в содержания и формы оперного искусства. XIX век ознаменовался появлением музыкально-драматических произведений, в которых воспевался народ, его благородные деяния. Создалось огромное разнообразие типов музыкально-театральных произведений: героико-патриотических, эпических, лирико-драматических и комических. Наряду с реалистическими тенденциями, сказывались и романтические направления. Лучшим произведениям музыкального театра свойственны народность и реализм, единство глубокого содержания и совершенной художественной формы, национальная определённость музыки, связь с народным творчеством, с передовой общественной мыслью. Музыкальные спектакли отличались исключительной глубиной психологических характеристик, правдивым выражением душевного мира людей и драматических конфликтов [Приложение 11]. Музыкальный театр соприкоснулся с авангардизмом, как новой сферой искусства (от французского словосочетания avant-garde – передовой отряд). Цель музыкального театра авангарда в разрыве с устоявшимися принципами и нормами искусства и в стремлении найти принципиально новые выразительные средства в театральном искусстве и способы воздействия на аудиторию. Эстетическая сущность авангардизма в театрально искусстве сводится к открыто декларируемой или же имплицитной («скрытой») подмене центральной эстетической категории прекрасного, категорией нового оригинального: театр абсурда, додекафония, сюрреализм, алеаторика, конкретная музыка, электронная музыка, минимализм, магнитофонная музыка, сонористика и другие в музыкально-театральном искусстве. Авангардизму музыкального театра характерен запрограммированный художником разрыв с воспринимающей публикой, обман её эстетических ожиданий. «В одних случаях субъективное оправдание такого разрыва может объясняться серьёзностью и трудностью художественного замысла, убеждённостью правильностью избранного пути и надеждой на понимание и углублённое изучение произведения будущими поколениями. А в других случаях, таким оправданием может служить активное воздействие на воспринимающего зрителя и слушателя: шок, скандал, эпатаж, ирония над его способностью к эстетическому суждению...». «Желательно, чтобы реакция была немедленной, мгновенной, исключающей долгое и сосредоточенное восприятие эстетичной формы и содержания. Нужно, чтобы реакция успевала возникнуть и закрепиться до их глубокого постижения, чтобы она, насколько получится, этому постижению помешала, сделала его возможно более трудным. Непонимание полное или частичное, органически входит в замысел авангардиста и превращает адресата из субъекта восприятия в объект, в эстетическую вещь. Которой любуется её создатель-художник». Такова, например, пьеса Д. Кейджа «4 мин. 33 сек.», исполняя которую пианист должен сидеть в течение этого времени на эстраде, не прикасаясь к клавишам, или же сочинение одного из швейцарских композиторов-авангардистов «Вавилон», исполнять которое должны 15 человек, никогда не державших в руках данных инструментов. Балансируя на грани искусства и неискусства, авангардист зачастую превращается из явления художественного в сферу социального восприятия. Экспериментальное исследование границ искусства – одна из важнейших историко-культурных функций авангардизма. Данная книга «Музыкальный театр от фольклора до авангарда» является результатом многолетнего творчества автора в жанре музыкальной драматургии и научных исследований в области истории музыкального театра, его зарождения, расцвета и жизни. Пласты искусства, духовной культуры, литературы, музыки и сценического искусства исключительно богаты в рамках всемирной музыкальной драматургии. Но до сих пор не существует исследования, которое давало бы обобщенное, представление в этом вопросе. В данной работе предпринята попытка синтеза теории вопроса о музыкальной драматургии с практикой. В качестве примеров, приведены и фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 2,3,4]. Данная работа посвящена вопросам истории возникновения и развития мировой музыкальной драматургии и музыкального театра [Приложения 1, 12]; их современному состоянию [Приложение – 8], и перспективам развития [Приложения 9,13]. Раскрываются связи теории музыкальной драматургии с практикой, мастерства сценического слова со сценическим действием. В качестве примеров, приведены фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 6,7,8]. Выявляются древние истоки возникновения и развития музыкального театра, основные элементы которого содержаться в народных обрядах: календарных и семейных. Автор учитывал возросшие запросы по всестороннему изучению возрождающегося театра в Российском обществе. Особенность данной работы в том, что она может быть полезной студентам, аспирантам и преподавателям по предмету музыкального театра, может быть использована учёными – фольклористами, литературоведами, этнографами, историками искусства, культуры и театра, а также драматургами, режиссёрами и актерами театра и всем, кто интересуется театрально-художественной культурой. Хочу выразить глубокую признательность всему коллективу Библиотеки Истории Русской Философии и Культуры «Дом А.Ф. Лосева» и директору Валентине Васильевне Ильиной за оказанную большую бескорыстную практическую помощь в данной работе.
14.
Календарные песни православия. (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Белая Россия , 2013
Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета.
Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета.
Из цикла "Певческое искусство". Материал представлен в сокращении. Полная версия - http://belrussia.ru/forum/viewtopic.php?t=800 http://www.chitalnya.ru/work/867960/ Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета. К концу первого столетия до новой эры в Римской империи распространилась новое верование, связанное с культом бога Солнца – Митры. Зимнее солнцестояние (24 декабря) считалось приверженцами этой новой веры днём рождения бога Митры и сопровождалось пышным празднеством и всеобщим ликованием. Позднее на Никейском соборе (в 325 г.) было постановлено считать этот день «днём рождения Солнца, днём рождения Христа». В работе Калинского И.П. «Церковный народный месяцеслов на Руси» о приурочивании дня зимнего солнцестояния к празднику Рождества Христова сказано: «…Верования эти приурочивались к празднику Рождества Христова – времени рождения Солнца Правды – Христа Бога». Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. При решении данных музыкально-эстетических задач, следует учитывать различные представления о красоте у язычников и христиан. Язычество и православие находились в постоянном антагонизме друг к другу. В результате многовековой борьбы и при взаимодействии в повседневной жизни русского трудового народа, нашло своё отражение в традиционном народном музыкальном искусстве. Народные духовные песни на Руси именовались стихами. Христианские мотивы в них более или менее сливаются с древне-языческими, истоки которых в глубочайшей древности – в воззрениях арийского племени. Песни народного календаря следует воспринимать не только как часть русского национального мелоса, но и как неотъемлемую составляющую древних обрядов, осознавая календарные песни, как систему нескольких календарных жанров, начиная с колядной песни и далее: святочные, надблюдные, масленичные, волочебные, весенние хороводные, семицкие, троицкие, русальские. Этими календарными песнями охвачена первая половина годового цикла без специального подразделения на земледельческие и церковные даты. С введением христианства на Руси, нехристианские обряды народного Православия не только сохранялись, но и развивались и обогащались. Устное народное творчество, в том числе и календарная обрядность, характеризовались устойчивостью традиций. Обряды и песни передавались из поколения в поколение, при этом сравнительно медленно видоизменялись в значительный период сосуществования дохристианских и христианских верований. Народный календарь на Руси ориентирован на солнечный цикл (в отличие от лунного календаря), что объясняется большим значением солнечного света и тепла для сельского хозяйства в условиях холодного климата. Дни праздников, определяемых по солнечному календарю, неизменны, в отличие от передвижных праздников, определяемых по лунному календарю (Масленица, Великий день, Вознесение, Семик). Система обрядов и праздников чётко сопряжена с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ. КАЛЕНДАРНАЯ ОБРЯДНОСТЬ И ХРИСТИАНИЗАЦИЯ РУСИ Крещение Руси киевским князем Владимиром Святославовичем на Днепре в 988 году и принятие греческого православия вызвало активное сопротивление народа. Постепенно христианство приживалось на Руси в лоне древнерусского народного Православия. Сравнивая библейские истины с народными представлениями о них, обнаруживаются существенные различия. В народе образы Христа, Богородицы, Троицы и Святых истолковываются иначе, чем в ветхозаветных и новозаветных писаниях. От Христа, Богородицы, ангелов и Святых русские крестьяне ожидали помощи в насущных жизненных вопросах – в улучшении плодородия, в продолжение рода. Поэтому, согласно народному поверью, они ходят по земле, по полю: Как вознесся Христос на небеса, Расплакалась нищая братия, Расплакались бедные, убогие, слепые и хромые: «Уж ты истинный Христос, царь небесный! Чем мы будем бедные питаться? Чем мы будем бедные одеваться, обуваться?» — Не плачьте вы, бедные, убогие! Дам я вам гору да золотую, Дам я вам реку да медвяную… Тут взговорит Иван да Богословец: «Ведь ты, истинный Христос да царь небесный! Не давай ты им горы золотыя, Не давай ты им реки медвяныя; Сильные-богатые отнимут: Много тут будет убийства, Тут много будет кровопролитья. Ты дай им свое святое имя; Тебя будут поминати, Тебя будут величати: Будут они сыты, да и пьяны. Будут и обуты, и одеты». Тут взговорил Христос да царь небесный: «Ты Иван да Богословец, Ты Иван да Злотоустой! Ты умел слово сказати, Умел слово рассудити»… Постепенно приспосабливая христианские священные истории к повседневной жизни землевладельца, выкристаллизовывалась цикличная последовательность календарных праздников: страданий Иисуса, его Воскресения, деяний апостолов, жития святых – выразилось целостной системой своеобразного двоеверия – циклами православного календаря, церковного круга. События священной истории связывались с циклами природы, суточными циклами, седьмичными, месячными, годовыми; сменами дня и ночи, фаз Луны, Солнечного цикла, времён года. Внутри годового круга двунадесятые праздники разделялись на неподвижные (непереходящие) и переходящие (подвижные). Непереходящие праздники приходятся на строго определённое число месяца (Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября), Воздвижение Креста господня (14/27 сентября), Введение во храм Пресвятой Богородицы (21ноября/4 декабря), Рождество Христово (25 декабря/7 января), Богоявление или Крещение Господне (6/19 января), Сретение Господне (2/15 февраля), Благовещение Пресвятой Богородицы (25 марта/7 апреля), Преображение Господне (6/19 августа), Успение Пресвятой Богородицы (15/28 августа). Переходящие двунадесятые праздники принадлежат к пасхальному циклу, даты этих праздников зависят от лунного календаря: Вход Господен в Иерусалим (Вербное воскресение), празднуется за неделю до пасхи; Вознесение Господне (через сорок дней после Пасхи), День Святой Троицы – Пятидесятница (через семь недель после Пасхи). Сам праздник Пасхи – День Светлого Христова Воскресения («Праздник Праздников, Торжество Торжеств») перемещается в «Пасхальных пределах» (35 дней) от 22 марта/4 апреля до 25 апреля/8 мая и может выпадать на любой из воскресных дней периода весеннего полнолуния. В честь Иоанна Предтечи отмечается день его рождества (24 июня/7июля) и день Усекновения главы (29 августа/11 сентября). К великим дням относятся также праздники в честь святых апостолов Петра и Павла (29 июня/12 июля), а также Покров Пресвятой Богородицы (1/14 октября) и обрезание Господне (1/14 января). Большинство христианских праздников и постов нашло отражение в народной обрядности, но особым образом, когда явно проявляется «двоеверие». По мере расширения влияния христианской религии на Руси, происходило смешение старых и новых форм народного православия и христианского вероучения с образованием «двоеверия», как особой черты русского религиозного сознания. В.И. Даль отмечал переменчивый характер двоеверия, как «шаткая, неопределённая вера». По определению Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского в «Слове христолюбца» отмечали о переплетение языческих и христианских представлений: «Двоеверы… по обращении в христианство, сохраняли многие языческие верования и обряды, - ходили молиться под овины, к священным древам, болотам, колодезям, призывали волхвов». Феодосий Печерский укорял «двоеверов» за то, что они, крестившись во Христа, веруют в Перуна, Волоса и других языческих богов. Явление двоеверия сохранило свои основные признаки на протяжении тысячелетия, частично трансформируясь, носит устойчивый характер. Два мировоззрения – христианское и народное православие, явили собой сплав христианских и языческих представлений. Следует обратить особое внимание на то, что двоеверие, как таковое, явление конфликтное, особенно, если учитывать, что народное православие исповедовалось и длительное время сохранялось народом, тогда как новая вера, была воспринята и активно внедрялось князьями и боярами. Кроме того, народное православие передавалось устно с помощью народных обрядов, песен, наигрышей, заговоров, легенд, пословиц, поговорок и в изделиях народных промыслов. Христианская вера несла слово Божие, ознаменовала начало нового этапа развития отечественной культуры. Для земледельца и скотовода основой мирозданья была Природа и божества, населяющие её. Народное православие явление национальное и межнациональное, региональное. Христианство носит наднациональный, космополитический характер. Борьба двух религиозных систем внутри княжества и между различными социальными группами способствовали ускорению и углублению двоеверия на Руси. Кроме того, земледельческая и скотоводческая особенность хозяйствования на Руси, также способствовало укреплению двоеверия. Древние календарно-земледельческие обряды влияли на песенный фольклор. В календарных песнях, семейных обрядах, возникали образы Богородицы, Ильи Пророка, помогавших крестьянину в его трудовых деяниях. Весьма интересной представляется причина сосуществования народного Православия и христианства, возможность совмещения норм верований, внутри единого религиозного двоеверия. Иное эстетическое миросозерцание в двоеверии с обновлёнными представлениями о красоте (с наличием гармонии храмовой архитектуры, стройного хорового церковного пения, с использованием колокольного звона и других эстетических новшества) возвышали простые человеческие радости, заставляли уступить место строгому образу бытия во имя вечной жизни. Преподобный Серафим, проповедовал инокам и мирянам: «Душа, исполненная любви Божьей, во время исхода из тела, не убоится князя тьмы, но со ангелами взлетит, как бы из чужой страны, на Родину». Наряду с ассимиляцией и компромиссом, применялось замещение народных праздников и обрядов христианскими празднествами. Колядование заменилось праздником Рождества Христова, праздник Купалы был заменён Рождеством Иоанна Крестителя, праздник встречи весны был замещён праздником Сорока Мучеников. Так из века в век преобразовывался календарь народного Православия. Нередко праздники народного календаря находятся в несовместимой противоположности с христианскими празднованиями. Так, например, весёлый, жизнерадостный обряд встречи весны приходится на день поминовения Сорока Мучеников Севастийских; период христианского Великого поста приходится на празднования «говеенских» хороводов на Юге России. Несмотря на эти различия, в народе отмечают праздники обеих традиций «двоеверия»: христианства и народного Православия. Праздники и обряды народного Православия. Христианские праздники. Встреча весны. Жаворонки День сорока мучеников. Сороки. Велик день. Светлое Христово Воскресенье. Пасха. Егорьев день. (Вешний) День Георгия Победоносца. Похороны стрелы. Вознесение. Семик. Русалье. День Святой Троицы. Иван Купала. Рождество Иоанна Предтечи. Перунов день. День Ильи Пророка. Осенины. Рождество Пресвятой Богородицы. Коляда. Даждьбожий день. Рождество Христово. Масленица. Сырная седмицы. Существуют музыкально-этнографические свидетельства о конкретных формах сочетания христианской и традиционно-крестьянской обрядности в современных русских сёлах. По большим христианским праздникам жители сёл натощак направляются в православную церковь. После богослужения и причастия, люди возвращаются домой, устраивают обильную трапезу и в полдень выходят на центральную площадь, перед клубом, либо перед церковью, проводят массовое гуляние с песнями, плясками до поздней ночи. Таким образом, со времени крещения Руси до настоящих дней в народе выработалась особая форма русского народного «двоеверия» с сочетанием черт христианских и традиций народного Православия. Богатейшие традиции народного календаря и христианства многопланово сочетаются в величайшем памятнике мировой литературы «Слово о полку Игореве», где с большой очевидностью проявлено взаимовлияние двух верований. В «Слове» упоминаются языческие божества (Велес, Стрибог, Даждьбог, Хорс, Троян) и уделено большое внимание могуществу сил Природных стихий, как проявлений архаических народных верований – громов, ливней, ветров, молний и громов. В Густынской летописи обряд колядования, совершаемый в канун Рождества, описывается так: « А поют песни некия, в них же аще о Рождестве Христовом поминают, а более Коляду беса величают». В одной из русских летописей XIII в. описывается празднование Купалы в ночь с 23 на 24 июля: «…Собирается простой народ обоего пола и сплетают себе венки из съедобных трав и кореньев и, перепоясавшись зеленью, возводят огонь, расставляют зелёные ветви и, взявшись за руки, ходят вокруг огня с пением песен, поминая Купалу; потом прыгают через огонь, принося жертву этому бесу». Среди исторических документов XVI в. отражающих борьбу христианства с народным Православием, особого внимания заслуживает «Стоглав» - итоговый документ Собора 1551 года («Уложение или соборная книга»). «Стоглав» был составлен при Иоанне Грозном и при митрополите Макарии, освободившими русскую церковь от греко-православной унии, отстоявшими русскую автокефалию после падения Константинополя и провозгласившими – «Москва – третий Рим» : «…В Троицкую субботу по сёлам и по погостам сходятся мужи и жёны на жальниках и плачутся по гробам с великим кричанием, и егда учнут скоморохи, и гудцы, и пригудники, они же от плача преставшее, начнут скакати и плясати, и в ладоши бити, и песни сатанинские пети…». «…Русалии о Иоанне дне, в навечерии Рождества Христова, Крещения сходятся мужи и жёны, и девицы на нощное плещевание, и на бесчинный говор, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела… Умываются водою и, егда начнут заутреню звонити, тогда отходят в домы своя…». «…против праздника Рождества великого Иоанна Предтечи и в нощи на самый праздник и весь день, и до нощи – мужи и жены и дети в домех, и по улицам обходя, и по воды глумы творят всякими играми и всякими скоморошествы и песньми сатанинскими и плясами, и гуслями, и иными многими виды… Подобно же сему творят во днех и в навечери Рождества Христова, и в навечерии Василия Великого, и в навечерии Богоявления. А инде иным образом таковые неподобныа дела творят в Троицкую субботу. И загове в Петрова Поста в первой понедельник ходят по селом и по погостом, и по рекам на игрища. Тая же неподобнаа еллинскаа бесованиа творить и тем Бога прогневають». Приведённые фрагменты текстов свидетельствуют об устойчивой традиции народного календаря, несмотря на то, что многие празднества имеют христианские наименования, они затрагивают большую часть годового цикла, солнечного и лунного календарей. В день крещения, лишь только ударит колокол к заутренне, благочестивые люди спешат зажечь вязанки соломы перед избами, чтобы Иисус Христос, крестившийся в Иордане, мог погреться у огня, другие устраивают на реке «ердань». Вырубают во льду осьмиконечный крест. Все жители деревни спешат на «ердань», чтобы благочестиво помолиться, испить освещённой воды и омыть ею лицо. Находятся даже удальцы, желающие в жгучий мороз искупаться в проруби «ердане». Считается, что праздник Крещения Господня больше других очищен от язычества, хотя и здесь имеются своеобразные обряды и обычаи, в которых христианская вера переплетается с народным Православием. Например, производят «освещение скота» самими крестьянами. В глухих крестьянских деревнях на Крещенье не исчезли ещё предания старины, когда браки устраиваются с патриархальной простотой, по выбору невесты родителями женихов. «Все невесты, наряженные в лучшие платья и разрумяненные, выстраиваются в длинный ряд около «ердани». При этом каждая старается выставить напоказ и подчеркнуть свои достоинства. Между невестами прохаживают парни со своими родительницами и выбирают себе суженую» По искоренению древних верований и обрядов издавали указы Пётр Великий (1713 год), а также императрица Анна Иоанновна (25 мая 1721 года). Таким образом, в течение многих веков после принятия на Руси христианства, в народе продолжались традиционные празднования народного верований, связанные с земледельческим календарём, которые и поныне сохранились в народных песенных обрядах и играх. Бердяев Н.А. по этому поводу писал: «Это не столько религия Христа, сколько религия Богородицы, религия Матери-замли, женского божества, освещающая плотский быт… Мать-земля для русского народа есть Россия. Россия превращается в Богородицу. Россия – страна богоносная». Размышляя о духовном предназначении России, Рерих Н.К. подчёркивал языческие истоки национальных верований, он поэтизировал русские дохристианские представления о народном Православии: «Россия - не только страна мгновенного настоящего, она страна великого прошлого, с которым держит неразрывную связь. В её берёзовых солнечных рощах по сей день правятся богослужения древним богам. В её окраинных лесах до сей поры шумят священные дубы, кедры, украшенные трепещущими лоскутками. И перед ними стоят бедные глиняные чаши с кашей – жертвой. Над её степями плачут жалейки в честь древних божеств и героев». Следует особо остановиться на приоритетах народа в области музыки («народная церковная музыка») в рамках народного календаря. Нидерле Л. В своём исследовании «Славянские древности» отмечал о музыке народного календаря: «Церковь безуспешно пыталась искоренить праздничные пения и пляски. Народ тяготел к этим развлечениям. Сопровождающая их музыка, была ему в стократ милее, чем монотонное пение в церкви. В 1068 году киевский летописец негодовал, что на увеселительных народных празднествах полно народу, тогда как церковь зияет пустотой». Одной из форм «двоеверия» является преобразование народных божеств в христианских святых, например, день поклонения Перуну перенесено на поклонение Громовику Илье (20 июля по старому стилю). Народ активно боролся за сохранение старых верований, вопреки проповедям и воздействиям власти. В результате это приводило к укреплению «двоеверия» на Руси и заключалось не в простом соседстве различных верований, но их слиянию. Церковь вынуждена была всё в большей степени черпать материалы народного православия для оформления культовых обрядов, приноравливая христианские догматы, к жизни простого народа, к народному художественному творчеству. Народ оставался верен своим исконным, традиционным обычаям, не подчиняясь запретам церковной власти, которая осуждала пение песен, связанных с праздниками народного календаря, объявляя их греховными, кощунственными. Элементы нового христианского вероучения воспринимались через мифологические представления народной трудовой земледельческой деятельности, связанные со сменой времён года. Традиционные обряды постепенно сближались с датами христианских праздников, и образы народных божеств, олицетворявших различные силы природы, постепенно сливались с образами христианских святых. В современном виде народный славянский календарь неразрывно переплетён с христианскими праздниками. Народная культура во многом остаётся языческой и по сей день. Анализ музыкальных форм традиционного народного искусства позволяет глубже понять характер «двоеверия» народного Православия и христианства. МУЗЫКА НАРОДНОГО КАЛЕНДАРЯ В ЦЕРКОВНЫХ ОБРЯДАХ Традиционные обряды народного календаря связаны с верованиями древних славян, приуроченные к определённым временам годового цикла и сопровождались инструментальной музыкой и пением. По воззрениям народного Православия эти обряды способствовали увеличению урожая, успешным промыслам, прочным брачным союзам. Зарождение и развитие музыки народного календаря сохранились до настоящего времени, и очень важно бережно относиться к песенной русской народной традиции. Особенно важно сохранять связь песен с традиционными обрядами. Народные песни являются носителями важной информации, и по одному лишь напеву можно безошибочно определить жанровую принадлежность песни. Взаимное проникновение песен народных традиций с церковно-христианскими, их противоборство на протяжении многих веков, нашло отражение в музыкальных и поэтических средствах фольклора. Песня всегда была важной частью духовной жизни крестьян и незыблемым остаётся в народе насущная потребность в народном пении при проведении крестьянами календарных сельскохозяйственных работ. «…Да тёмна, солнце закатилося. Серпам жали, с песнями. И ись хочетца, так же ня ели, как тяперь ядём. И всё равно пели… Ржаные пели – кады рожь убирали, а лён убирали – льняные пели». Нередко в рассказах народных исполнителей песен народного календаря чувствуется взволнованные ностальгические воспоминания о пережитом прошлом, при исполнении обрядовых календарных песен. «Как начали жать, так уже идут вечаром и песни запоют. Да, бувала, взайдём на гару, штобы гульчей було. Станим на горы, да и сберется чылавек пять, а можа и больши, сабирёмся и поём. И саберутца бабы, идуть и там – а-ё! – тольки дяреуня тряисчыть, как играють. А теперь – во! – ни песенки не учуешь». Так вот пели народные песни, несмотря на усталость и недуги: «Идём с работы и паём. Вот зберимся, три-чатыри нас, идём дамой, хоть и замариуши, а всё ахота сьпеть. Вот жали и, бувало, и не беда, што балять руки и сяуродочка и пают. Рожь жнём… и женьщины, девачки – любили песни петь, аны и без разгиба и пают песни, веселятца и всё хорошо было и весело…». В народных обрядовых песнях наиболее сохранными оказываются напевы. Текст песен может быть существенно видоизменён, но «музыкальный язык, более консервативен, чем вербальный (разговорный). «В период возникновения календарных песен, их напевы создавались в единстве смыслового содержания с интонируемым текстом. В процессе многовекового бытования этих песен их напевы, становясь традиционными, сохраняли свою музыкальную основу, тогда как поэтические тексты развивались, видоизменялись, либо попросту заменялись новыми». В период зимних святок (от Рождества Христова до Крещения (25.12 ст. ст. / 7.01 н. ст. – 6.01 ст.ст. / 19.01н.ст.)) девушки гадали: подблюдные гадания, на свечах и зеркалах, топление воска, гадание с курицей, бросание за ворота лаптей и сапог. При гаданиях, связанных с пением, упоминались вещи повседневного обихода, домашние животные и птицы: саночки-малеваночки, кошурка во печурке, петушок на воротиках; одновременно в народных обрядовых песнях нередко присутствуют христианские мотивы, в которых могли быть упоминания об Иисусе Христе, как о реальном крестьянине:
Из цикла "Певческое искусство". Материал представлен в сокращении. Полная версия - http://belrussia.ru/forum/viewtopic.php?t=800 http://www.chitalnya.ru/work/867960/ Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета. К концу первого столетия до новой эры в Римской империи распространилась новое верование, связанное с культом бога Солнца – Митры. Зимнее солнцестояние (24 декабря) считалось приверженцами этой новой веры днём рождения бога Митры и сопровождалось пышным празднеством и всеобщим ликованием. Позднее на Никейском соборе (в 325 г.) было постановлено считать этот день «днём рождения Солнца, днём рождения Христа». В работе Калинского И.П. «Церковный народный месяцеслов на Руси» о приурочивании дня зимнего солнцестояния к празднику Рождества Христова сказано: «…Верования эти приурочивались к празднику Рождества Христова – времени рождения Солнца Правды – Христа Бога». Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. При решении данных музыкально-эстетических задач, следует учитывать различные представления о красоте у язычников и христиан. Язычество и православие находились в постоянном антагонизме друг к другу. В результате многовековой борьбы и при взаимодействии в повседневной жизни русского трудового народа, нашло своё отражение в традиционном народном музыкальном искусстве. Народные духовные песни на Руси именовались стихами. Христианские мотивы в них более или менее сливаются с древне-языческими, истоки которых в глубочайшей древности – в воззрениях арийского племени. Песни народного календаря следует воспринимать не только как часть русского национального мелоса, но и как неотъемлемую составляющую древних обрядов, осознавая календарные песни, как систему нескольких календарных жанров, начиная с колядной песни и далее: святочные, надблюдные, масленичные, волочебные, весенние хороводные, семицкие, троицкие, русальские. Этими календарными песнями охвачена первая половина годового цикла без специального подразделения на земледельческие и церковные даты. С введением христианства на Руси, нехристианские обряды народного Православия не только сохранялись, но и развивались и обогащались. Устное народное творчество, в том числе и календарная обрядность, характеризовались устойчивостью традиций. Обряды и песни передавались из поколения в поколение, при этом сравнительно медленно видоизменялись в значительный период сосуществования дохристианских и христианских верований. Народный календарь на Руси ориентирован на солнечный цикл (в отличие от лунного календаря), что объясняется большим значением солнечного света и тепла для сельского хозяйства в условиях холодного климата. Дни праздников, определяемых по солнечному календарю, неизменны, в отличие от передвижных праздников, определяемых по лунному календарю (Масленица, Великий день, Вознесение, Семик). Система обрядов и праздников чётко сопряжена с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ. КАЛЕНДАРНАЯ ОБРЯДНОСТЬ И ХРИСТИАНИЗАЦИЯ РУСИ Крещение Руси киевским князем Владимиром Святославовичем на Днепре в 988 году и принятие греческого православия вызвало активное сопротивление народа. Постепенно христианство приживалось на Руси в лоне древнерусского народного Православия. Сравнивая библейские истины с народными представлениями о них, обнаруживаются существенные различия. В народе образы Христа, Богородицы, Троицы и Святых истолковываются иначе, чем в ветхозаветных и новозаветных писаниях. От Христа, Богородицы, ангелов и Святых русские крестьяне ожидали помощи в насущных жизненных вопросах – в улучшении плодородия, в продолжение рода. Поэтому, согласно народному поверью, они ходят по земле, по полю: Как вознесся Христос на небеса, Расплакалась нищая братия, Расплакались бедные, убогие, слепые и хромые: «Уж ты истинный Христос, царь небесный! Чем мы будем бедные питаться? Чем мы будем бедные одеваться, обуваться?» — Не плачьте вы, бедные, убогие! Дам я вам гору да золотую, Дам я вам реку да медвяную… Тут взговорит Иван да Богословец: «Ведь ты, истинный Христос да царь небесный! Не давай ты им горы золотыя, Не давай ты им реки медвяныя; Сильные-богатые отнимут: Много тут будет убийства, Тут много будет кровопролитья. Ты дай им свое святое имя; Тебя будут поминати, Тебя будут величати: Будут они сыты, да и пьяны. Будут и обуты, и одеты». Тут взговорил Христос да царь небесный: «Ты Иван да Богословец, Ты Иван да Злотоустой! Ты умел слово сказати, Умел слово рассудити»… Постепенно приспосабливая христианские священные истории к повседневной жизни землевладельца, выкристаллизовывалась цикличная последовательность календарных праздников: страданий Иисуса, его Воскресения, деяний апостолов, жития святых – выразилось целостной системой своеобразного двоеверия – циклами православного календаря, церковного круга. События священной истории связывались с циклами природы, суточными циклами, седьмичными, месячными, годовыми; сменами дня и ночи, фаз Луны, Солнечного цикла, времён года. Внутри годового круга двунадесятые праздники разделялись на неподвижные (непереходящие) и переходящие (подвижные). Непереходящие праздники приходятся на строго определённое число месяца (Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября), Воздвижение Креста господня (14/27 сентября), Введение во храм Пресвятой Богородицы (21ноября/4 декабря), Рождество Христово (25 декабря/7 января), Богоявление или Крещение Господне (6/19 января), Сретение Господне (2/15 февраля), Благовещение Пресвятой Богородицы (25 марта/7 апреля), Преображение Господне (6/19 августа), Успение Пресвятой Богородицы (15/28 августа). Переходящие двунадесятые праздники принадлежат к пасхальному циклу, даты этих праздников зависят от лунного календаря: Вход Господен в Иерусалим (Вербное воскресение), празднуется за неделю до пасхи; Вознесение Господне (через сорок дней после Пасхи), День Святой Троицы – Пятидесятница (через семь недель после Пасхи). Сам праздник Пасхи – День Светлого Христова Воскресения («Праздник Праздников, Торжество Торжеств») перемещается в «Пасхальных пределах» (35 дней) от 22 марта/4 апреля до 25 апреля/8 мая и может выпадать на любой из воскресных дней периода весеннего полнолуния. В честь Иоанна Предтечи отмечается день его рождества (24 июня/7июля) и день Усекновения главы (29 августа/11 сентября). К великим дням относятся также праздники в честь святых апостолов Петра и Павла (29 июня/12 июля), а также Покров Пресвятой Богородицы (1/14 октября) и обрезание Господне (1/14 января). Большинство христианских праздников и постов нашло отражение в народной обрядности, но особым образом, когда явно проявляется «двоеверие». По мере расширения влияния христианской религии на Руси, происходило смешение старых и новых форм народного православия и христианского вероучения с образованием «двоеверия», как особой черты русского религиозного сознания. В.И. Даль отмечал переменчивый характер двоеверия, как «шаткая, неопределённая вера». По определению Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского в «Слове христолюбца» отмечали о переплетение языческих и христианских представлений: «Двоеверы… по обращении в христианство, сохраняли многие языческие верования и обряды, - ходили молиться под овины, к священным древам, болотам, колодезям, призывали волхвов». Феодосий Печерский укорял «двоеверов» за то, что они, крестившись во Христа, веруют в Перуна, Волоса и других языческих богов. Явление двоеверия сохранило свои основные признаки на протяжении тысячелетия, частично трансформируясь, носит устойчивый характер. Два мировоззрения – христианское и народное православие, явили собой сплав христианских и языческих представлений. Следует обратить особое внимание на то, что двоеверие, как таковое, явление конфликтное, особенно, если учитывать, что народное православие исповедовалось и длительное время сохранялось народом, тогда как новая вера, была воспринята и активно внедрялось князьями и боярами. Кроме того, народное православие передавалось устно с помощью народных обрядов, песен, наигрышей, заговоров, легенд, пословиц, поговорок и в изделиях народных промыслов. Христианская вера несла слово Божие, ознаменовала начало нового этапа развития отечественной культуры. Для земледельца и скотовода основой мирозданья была Природа и божества, населяющие её. Народное православие явление национальное и межнациональное, региональное. Христианство носит наднациональный, космополитический характер. Борьба двух религиозных систем внутри княжества и между различными социальными группами способствовали ускорению и углублению двоеверия на Руси. Кроме того, земледельческая и скотоводческая особенность хозяйствования на Руси, также способствовало укреплению двоеверия. Древние календарно-земледельческие обряды влияли на песенный фольклор. В календарных песнях, семейных обрядах, возникали образы Богородицы, Ильи Пророка, помогавших крестьянину в его трудовых деяниях. Весьма интересной представляется причина сосуществования народного Православия и христианства, возможность совмещения норм верований, внутри единого религиозного двоеверия. Иное эстетическое миросозерцание в двоеверии с обновлёнными представлениями о красоте (с наличием гармонии храмовой архитектуры, стройного хорового церковного пения, с использованием колокольного звона и других эстетических новшества) возвышали простые человеческие радости, заставляли уступить место строгому образу бытия во имя вечной жизни. Преподобный Серафим, проповедовал инокам и мирянам: «Душа, исполненная любви Божьей, во время исхода из тела, не убоится князя тьмы, но со ангелами взлетит, как бы из чужой страны, на Родину». Наряду с ассимиляцией и компромиссом, применялось замещение народных праздников и обрядов христианскими празднествами. Колядование заменилось праздником Рождества Христова, праздник Купалы был заменён Рождеством Иоанна Крестителя, праздник встречи весны был замещён праздником Сорока Мучеников. Так из века в век преобразовывался календарь народного Православия. Нередко праздники народного календаря находятся в несовместимой противоположности с христианскими празднованиями. Так, например, весёлый, жизнерадостный обряд встречи весны приходится на день поминовения Сорока Мучеников Севастийских; период христианского Великого поста приходится на празднования «говеенских» хороводов на Юге России. Несмотря на эти различия, в народе отмечают праздники обеих традиций «двоеверия»: христианства и народного Православия. Праздники и обряды народного Православия. Христианские праздники. Встреча весны. Жаворонки День сорока мучеников. Сороки. Велик день. Светлое Христово Воскресенье. Пасха. Егорьев день. (Вешний) День Георгия Победоносца. Похороны стрелы. Вознесение. Семик. Русалье. День Святой Троицы. Иван Купала. Рождество Иоанна Предтечи. Перунов день. День Ильи Пророка. Осенины. Рождество Пресвятой Богородицы. Коляда. Даждьбожий день. Рождество Христово. Масленица. Сырная седмицы. Существуют музыкально-этнографические свидетельства о конкретных формах сочетания христианской и традиционно-крестьянской обрядности в современных русских сёлах. По большим христианским праздникам жители сёл натощак направляются в православную церковь. После богослужения и причастия, люди возвращаются домой, устраивают обильную трапезу и в полдень выходят на центральную площадь, перед клубом, либо перед церковью, проводят массовое гуляние с песнями, плясками до поздней ночи. Таким образом, со времени крещения Руси до настоящих дней в народе выработалась особая форма русского народного «двоеверия» с сочетанием черт христианских и традиций народного Православия. Богатейшие традиции народного календаря и христианства многопланово сочетаются в величайшем памятнике мировой литературы «Слово о полку Игореве», где с большой очевидностью проявлено взаимовлияние двух верований. В «Слове» упоминаются языческие божества (Велес, Стрибог, Даждьбог, Хорс, Троян) и уделено большое внимание могуществу сил Природных стихий, как проявлений архаических народных верований – громов, ливней, ветров, молний и громов. В Густынской летописи обряд колядования, совершаемый в канун Рождества, описывается так: « А поют песни некия, в них же аще о Рождестве Христовом поминают, а более Коляду беса величают». В одной из русских летописей XIII в. описывается празднование Купалы в ночь с 23 на 24 июля: «…Собирается простой народ обоего пола и сплетают себе венки из съедобных трав и кореньев и, перепоясавшись зеленью, возводят огонь, расставляют зелёные ветви и, взявшись за руки, ходят вокруг огня с пением песен, поминая Купалу; потом прыгают через огонь, принося жертву этому бесу». Среди исторических документов XVI в. отражающих борьбу христианства с народным Православием, особого внимания заслуживает «Стоглав» - итоговый документ Собора 1551 года («Уложение или соборная книга»). «Стоглав» был составлен при Иоанне Грозном и при митрополите Макарии, освободившими русскую церковь от греко-православной унии, отстоявшими русскую автокефалию после падения Константинополя и провозгласившими – «Москва – третий Рим» : «…В Троицкую субботу по сёлам и по погостам сходятся мужи и жёны на жальниках и плачутся по гробам с великим кричанием, и егда учнут скоморохи, и гудцы, и пригудники, они же от плача преставшее, начнут скакати и плясати, и в ладоши бити, и песни сатанинские пети…». «…Русалии о Иоанне дне, в навечерии Рождества Христова, Крещения сходятся мужи и жёны, и девицы на нощное плещевание, и на бесчинный говор, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела… Умываются водою и, егда начнут заутреню звонити, тогда отходят в домы своя…». «…против праздника Рождества великого Иоанна Предтечи и в нощи на самый праздник и весь день, и до нощи – мужи и жены и дети в домех, и по улицам обходя, и по воды глумы творят всякими играми и всякими скоморошествы и песньми сатанинскими и плясами, и гуслями, и иными многими виды… Подобно же сему творят во днех и в навечери Рождества Христова, и в навечерии Василия Великого, и в навечерии Богоявления. А инде иным образом таковые неподобныа дела творят в Троицкую субботу. И загове в Петрова Поста в первой понедельник ходят по селом и по погостом, и по рекам на игрища. Тая же неподобнаа еллинскаа бесованиа творить и тем Бога прогневають». Приведённые фрагменты текстов свидетельствуют об устойчивой традиции народного календаря, несмотря на то, что многие празднества имеют христианские наименования, они затрагивают большую часть годового цикла, солнечного и лунного календарей. В день крещения, лишь только ударит колокол к заутренне, благочестивые люди спешат зажечь вязанки соломы перед избами, чтобы Иисус Христос, крестившийся в Иордане, мог погреться у огня, другие устраивают на реке «ердань». Вырубают во льду осьмиконечный крест. Все жители деревни спешат на «ердань», чтобы благочестиво помолиться, испить освещённой воды и омыть ею лицо. Находятся даже удальцы, желающие в жгучий мороз искупаться в проруби «ердане». Считается, что праздник Крещения Господня больше других очищен от язычества, хотя и здесь имеются своеобразные обряды и обычаи, в которых христианская вера переплетается с народным Православием. Например, производят «освещение скота» самими крестьянами. В глухих крестьянских деревнях на Крещенье не исчезли ещё предания старины, когда браки устраиваются с патриархальной простотой, по выбору невесты родителями женихов. «Все невесты, наряженные в лучшие платья и разрумяненные, выстраиваются в длинный ряд около «ердани». При этом каждая старается выставить напоказ и подчеркнуть свои достоинства. Между невестами прохаживают парни со своими родительницами и выбирают себе суженую» По искоренению древних верований и обрядов издавали указы Пётр Великий (1713 год), а также императрица Анна Иоанновна (25 мая 1721 года). Таким образом, в течение многих веков после принятия на Руси христианства, в народе продолжались традиционные празднования народного верований, связанные с земледельческим календарём, которые и поныне сохранились в народных песенных обрядах и играх. Бердяев Н.А. по этому поводу писал: «Это не столько религия Христа, сколько религия Богородицы, религия Матери-замли, женского божества, освещающая плотский быт… Мать-земля для русского народа есть Россия. Россия превращается в Богородицу. Россия – страна богоносная». Размышляя о духовном предназначении России, Рерих Н.К. подчёркивал языческие истоки национальных верований, он поэтизировал русские дохристианские представления о народном Православии: «Россия - не только страна мгновенного настоящего, она страна великого прошлого, с которым держит неразрывную связь. В её берёзовых солнечных рощах по сей день правятся богослужения древним богам. В её окраинных лесах до сей поры шумят священные дубы, кедры, украшенные трепещущими лоскутками. И перед ними стоят бедные глиняные чаши с кашей – жертвой. Над её степями плачут жалейки в честь древних божеств и героев». Следует особо остановиться на приоритетах народа в области музыки («народная церковная музыка») в рамках народного календаря. Нидерле Л. В своём исследовании «Славянские древности» отмечал о музыке народного календаря: «Церковь безуспешно пыталась искоренить праздничные пения и пляски. Народ тяготел к этим развлечениям. Сопровождающая их музыка, была ему в стократ милее, чем монотонное пение в церкви. В 1068 году киевский летописец негодовал, что на увеселительных народных празднествах полно народу, тогда как церковь зияет пустотой». Одной из форм «двоеверия» является преобразование народных божеств в христианских святых, например, день поклонения Перуну перенесено на поклонение Громовику Илье (20 июля по старому стилю). Народ активно боролся за сохранение старых верований, вопреки проповедям и воздействиям власти. В результате это приводило к укреплению «двоеверия» на Руси и заключалось не в простом соседстве различных верований, но их слиянию. Церковь вынуждена была всё в большей степени черпать материалы народного православия для оформления культовых обрядов, приноравливая христианские догматы, к жизни простого народа, к народному художественному творчеству. Народ оставался верен своим исконным, традиционным обычаям, не подчиняясь запретам церковной власти, которая осуждала пение песен, связанных с праздниками народного календаря, объявляя их греховными, кощунственными. Элементы нового христианского вероучения воспринимались через мифологические представления народной трудовой земледельческой деятельности, связанные со сменой времён года. Традиционные обряды постепенно сближались с датами христианских праздников, и образы народных божеств, олицетворявших различные силы природы, постепенно сливались с образами христианских святых. В современном виде народный славянский календарь неразрывно переплетён с христианскими праздниками. Народная культура во многом остаётся языческой и по сей день. Анализ музыкальных форм традиционного народного искусства позволяет глубже понять характер «двоеверия» народного Православия и христианства. МУЗЫКА НАРОДНОГО КАЛЕНДАРЯ В ЦЕРКОВНЫХ ОБРЯДАХ Традиционные обряды народного календаря связаны с верованиями древних славян, приуроченные к определённым временам годового цикла и сопровождались инструментальной музыкой и пением. По воззрениям народного Православия эти обряды способствовали увеличению урожая, успешным промыслам, прочным брачным союзам. Зарождение и развитие музыки народного календаря сохранились до настоящего времени, и очень важно бережно относиться к песенной русской народной традиции. Особенно важно сохранять связь песен с традиционными обрядами. Народные песни являются носителями важной информации, и по одному лишь напеву можно безошибочно определить жанровую принадлежность песни. Взаимное проникновение песен народных традиций с церковно-христианскими, их противоборство на протяжении многих веков, нашло отражение в музыкальных и поэтических средствах фольклора. Песня всегда была важной частью духовной жизни крестьян и незыблемым остаётся в народе насущная потребность в народном пении при проведении крестьянами календарных сельскохозяйственных работ. «…Да тёмна, солнце закатилося. Серпам жали, с песнями. И ись хочетца, так же ня ели, как тяперь ядём. И всё равно пели… Ржаные пели – кады рожь убирали, а лён убирали – льняные пели». Нередко в рассказах народных исполнителей песен народного календаря чувствуется взволнованные ностальгические воспоминания о пережитом прошлом, при исполнении обрядовых календарных песен. «Как начали жать, так уже идут вечаром и песни запоют. Да, бувала, взайдём на гару, штобы гульчей було. Станим на горы, да и сберется чылавек пять, а можа и больши, сабирёмся и поём. И саберутца бабы, идуть и там – а-ё! – тольки дяреуня тряисчыть, как играють. А теперь – во! – ни песенки не учуешь». Так вот пели народные песни, несмотря на усталость и недуги: «Идём с работы и паём. Вот зберимся, три-чатыри нас, идём дамой, хоть и замариуши, а всё ахота сьпеть. Вот жали и, бувало, и не беда, што балять руки и сяуродочка и пают. Рожь жнём… и женьщины, девачки – любили песни петь, аны и без разгиба и пают песни, веселятца и всё хорошо было и весело…». В народных обрядовых песнях наиболее сохранными оказываются напевы. Текст песен может быть существенно видоизменён, но «музыкальный язык, более консервативен, чем вербальный (разговорный). «В период возникновения календарных песен, их напевы создавались в единстве смыслового содержания с интонируемым текстом. В процессе многовекового бытования этих песен их напевы, становясь традиционными, сохраняли свою музыкальную основу, тогда как поэтические тексты развивались, видоизменялись, либо попросту заменялись новыми». В период зимних святок (от Рождества Христова до Крещения (25.12 ст. ст. / 7.01 н. ст. – 6.01 ст.ст. / 19.01н.ст.)) девушки гадали: подблюдные гадания, на свечах и зеркалах, топление воска, гадание с курицей, бросание за ворота лаптей и сапог. При гаданиях, связанных с пением, упоминались вещи повседневного обихода, домашние животные и птицы: саночки-малеваночки, кошурка во печурке, петушок на воротиках; одновременно в народных обрядовых песнях нередко присутствуют христианские мотивы, в которых могли быть упоминания об Иисусе Христе, как о реальном крестьянине:
15.
Музыкально-поэтические жанры и формы. (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Белая Россия , 2013
Музыкальные народные традиции исключительно устойчивы, живучи, образуют традиционный музыкальный фольклор. Основные виды музыкального народного творчества – песни, эпические сказания, былины, танцевальные мелодии, плясовые припевки, частушки, инструментальные пьесы и наигрыши.
Музыкальные народные традиции исключительно устойчивы, живучи, образуют традиционный музыкальный фольклор. Основные виды музыкального народного творчества – песни, эпические сказания, былины, танцевальные мелодии, плясовые припевки, частушки, инструментальные пьесы и наигрыши.
Исследовательский вокально-музыкальный проект. Материал представлен в сокращении. Полная версия - http://www.belrussia.ru/forum/viewtopic.php?p=24620#24620 I. ЭЛЕМЕНТЫ МУЗЫКАЛЬНО-ПЕСЕННОЙ ФОРОМЫ. Искусство пения принадлежит к наиболее древним видам народного творчества – его истоки уходят вглубь веков. Музыкальные жанры обычно связаны с поэзией, и танцами, навыки которых совершенствовались, передаваясь из поколения в поколение. Изначальные принципы музыкально-песенного народного творчества, их наиболее традиционные формы, виды и отчасти образы зародились в глубокой древности, когда всё искусство было творением и достоянием народа. С социальным развитием человечества, с разделением труда постепенно выделялось профессиональное «высокое», «учёное» искусство. Возникали своеобразные профессии исполнителей произведений народного творчества (рапсоды, скоморохи, кобзари, акыны). Богатство жанров, тем, образов, и поэтики словесного народного творчества, обусловлено способами исполнения, и сочетанием текста с мелодией, с интонацией, с движениями. В ходе истории некоторые жанры претерпевали существенные изменения, исчезали, появлялись новые. В период формирования государственности сложился классический героический эпос, возникали исторические песни, баллады. Затем появилась лирическая песня, романс, частушка, рабочий фольклор. Литературные произведения всё активнее проникают в народную среду. Разнообразные формы массовой словесно-художественной и песенной культуры (творчество песенников, частушечников, сочинение интермедий, сатирических сценок и тому подобное) развиваются в тесном контакте с профессиональным искусством. Многовековое бытование обеспечило непреходящую художественную ценность и длительное существование таких песен и музыкально сценических представлений, которые наиболее ярко отображают особенности духовного склада народа, его идеалы, надежды, художественные вкусы, быт. Музыкальный фольклор, вокально-песенное, вокально-инструментальное коллективное творчество народа бытует благодаря исполнительским традициям. Будучи достоянием всего народа, музыкальное народное творчество существует благодаря исполнительскому искусству талантливых самородков из народа. Музыкальные народные традиции исключительно устойчивы, живучи, образуют традиционный музыкальный фольклор. Основные виды музыкального народного творчества – песни, эпические сказания, былины, танцевальные мелодии, плясовые припевки, частушки, инструментальные пьесы и наигрыши. В различных жанрах народной музыки сложились разнообразные типы мелоса – от речитативного (руны, былины, эпос) до богато орнаментального оформления (лирические песни, многоголосия, подголосочная полифония, ритмика, ладо-звукорядные системы). Разнообразны также формы строф, куплета (парные, симметричные, ассиметричные и другие). Музыка народных традиций существует в одноголосной (сольный), в ансамблевой и в оркестровой формах. Типы хорового и инструментального многоголосия разнообразны – от гетерофонии и бурдона (непрерывно звучащий басовый фон) до сложных полифонических и аккордовых образований Традиции хорового пения, преимущественно без сопровождения, сложилось, прежде всего, в русских народных песнях [1] [Приложение 1]. Примерно с конца XVII века начала складываться в России профессиональная певческая культура. Обратим внимание на такой важный фактор: русские композиторы-классики постоянно собирали и обрабатывали для хора народные песни: лирические, эпические, трудовые и календарные; при этом, стремились максимально сохранить ведущие черты фольклорного оригинала. Народная песня, первоначально созданная группой певцов или отдельным композитором, остаётся жить, будучи многократно повторенной, переходя из уст в уста. При каждом таком повторении возможно её видоизменение, и в результате народные песни представляют собой наиболее глубокое, верное и художественно совершенное воплощение в музыке духа и характера того народа, которому они принадлежат. Народ свои песни шлифует в продолжение столетий и доводит их до высшей степени искусства. Но народ не просто хранил в памяти плоды своего художественного творчества, он постоянно, сам, может быть, того не осознавая, совершенствовал свои песни, сказки, пословицы и поговорки — шлифовал, обновлял, приспосабливал их к особенностям музыкально - художественных песнопевческих традиций своего родимого края. Несомненно, самым высоким видом искусства является народное искусство, то есть то, что запечатлено народом, что народом сохранено, что народ пронёс через столетия. Народная музыка является основой классических музыкальных произведений, созданных великими композиторами. «Создаёт музыку народ, а мы, художник, только её аранжируем» - писал М.И. Глинка. Подобные признания об органической связи со своим народом и его музыкальным творчеством, можно встретить у каждого великого композитора. Тесная, неразрывная связь с жизнью народа, с лучшими традициями народного музыкального творчества, является залогом успешного развития музыкального искусства. История становления и развития русской народной песни уходит вглубь веков. Каждой эпохе были присущи не только свои темы и образы, средства выражения, но и жанры, формы, стилистические признаки. Так, в далеком прошлом важную роль играл былинно-героический эпос, воспевавший подвиги русских богатырей (прообразами которых нередко были реально существовавшие люди - Добрыня, Илья Муромец и другие). В XV—XVII веках на базе этих жанров возникли исторические песни, отражавшие как давние события, так и становление централизованного государства российского. Русская песня при всем своем единстве и узнаваемости очень разнообразна и стилистически многогранна. Нет такой стороны жизни, нет такой страницы русской истории, которые не нашли бы отражения в песнях. В XVIII—XIX веке носителем русской народной песенной культуры являлось крестьянство. В его среде сформировались многие жанры — такие, как песни календарные, трудовые, протяжные лирические. Именно крестьянская традиция заложила глубокие основы не только самой народной песни, но и определила стилистические особенности всей русской профессиональной музыки. Область народной и композиторской песенной музыки весьма обширна. Она простирается от простейших трудовых припевок, лирических, обрядовых, эпических народных песен, народных хоровых песен и песен композиторов классиков. Классическая музыка берёт своё начало от простейших песенных высказываний до развитых произведений большого масштаба с жанрами камерной, симфонической и оперной музыки. Богатством и многообразием содержания произведений народной и профессиональной музыки определяется многообразие жанров и форм музыкального певческого искусства. В музыкальном произведении может быть воплощён один или целый ряд музыкальных образов. Произведения, построенные на развитии одного музыкального образа, в большинстве случаев невелики по своим размерам. К их числу относятся многие народные и авторские песни [Приложение 2], романсы, танцы и небольшие музыкальные пьесы. Иной облик имеют музыкальные произведения, состоящие из нескольких, а то и целого ряда разнохарактерных музыкальных образов; они относятся к «большим формам» музыки. К таким, например, как сонаты, оперетты, оперы, оратории, кантаты, музыкальная комедия, трагедия, драма, эпическая поэма. Всякому музыкальному произведению присущ свой определённый порядок расположения ведущих отдельных его частей, особенность развития образного содержания, образуя композицию музыкального произведения, его музыкальную форму [2]. Реалистическое произведение музыкально-песенного искусства характеризуется единством содержания и формы, при ведущем значения содержания. Однако и значение формы в музыкальном произведении весьма велико, отсюда и неразрывная связь формы и содержания в музыке; одно без другого невозможно. Чем глубже и богаче содержание музыкального произведения, тем совершенней его художественная форма. Наряду с понятиями музыкальной формы существует ещё понятие музыкального жанра [3], например, русский бытовой романс [Приложение 3], революционные песни, песни о войне и другие. Как и другие виды искусства, музыкальное песенное творчество относится к области общественного сознания и чувства народа, подобно тому, как в литературе, в театре, в живописи, - музыкальное песенное творчество оказывает влияние на жизнь народа, как могучее средство общения людей. Искусство не должно быть самоцелью, но служит средством общения с людьми. Народная песня ценна правдивостью, красотой, жизненной содержательностью музыкального искусства. Содержанием всякого истинного произведения искусства является человек и окружающая его жизнь, воспроизведённая в ярких, убедительных образах. Прекрасное - есть истинная жизнь, воспроизведённая в художественной образной форме, оказывающая эмоциональное воздействие на людей. Истинное музыкальное песенное искусство призвано раскрывать внутренний духовный мир человека, выражение его чувства; передавая тончайшие музыкальные оттенки всего многообразия, окружающего человека действительности. Музыка дополняет поэзию, доказывает то, чего словами невозможно выразить. В этом её особая прелесть, и особое очарование в языке песенной души. Органическая связь музыки со словом, составляет важную особенность разнообразных видов и жанров вокальной народной и классической музыки: песен, романсов, серенад и рапсодий [Приложение 4], хоров, фольклорно-обрядовых народных напевов, опер, оперетт, ораторий, кантат. Всякому музыкальному образу соответствует свой «музыкальный язык», будь то простой многоголосый напев народной песни, лирический романс, оперная ария – всё это воспроизводится своеобразными средствами музыкального языка. Понятие «музыкальный язык» охватывает разнообразные выразительные средства и составные элементы музыкального искусства. К числу их относятся: мелодическая природа музыки, ладовая и ритмическая организованность звуков, многоголосый склад (полифонический или аккордово-гармонический), темп исполнения, тембровая окраска, композиция (характер внутреннего строения музыкального произведения). Ведущее значение этих разнообразных средств музыкальной выразительности принадлежит мелодии, мелодическому началу. Именно в мелодии сосредотачивается выразительная сущность музыкальных образов, как вокальной, так и инструментальной музыки. Музыка – это особого рода поэтический язык звуков, производимых голосом человека или музыкальными инструментами, подходящих под человеческие голоса. В народном творчестве мелодия одноголосого произведения – названа песней. Обычно мелодией называют главный голос в многоголосом музыкальном произведении. В мелодии искусство звуков составляет главную красоту: характерные последовательные изменения интонаций, напевов, ладовой и ритмической организованности, с той или иной окраской звучания (тембром). Мелодическое начало, собственно пение, издавна составляла первооснову музыкального искусства. В народном творчестве основным видом музыкального искусства является разнообразные виды песен (вокал, дуэт, хор в унисон и в многоголосое звучание). Задолго до появления классической композиторской музыки в народном творчестве формировались разнообразные музыкальные образы. Помимо мелодического начала, имеют место и другие стороны выразительного свойства музыкального искусства: гармония, полифония, оркестровка, ладовый склад ритма и другие, - все они подчинены общему идейному содержанию музыкального произведения, общему замыслу, - все они дополняют мелодическую мысль. Сложный характер музыкальных образов, особенно в вокальной музыке, органически связан с поэтическим песенным словом. Напев складывается из целого ряда составных элементов: речевых – песенных интонаций, напевок, сменой восходящих и нисходящих музыкальных движений, ладовой и ритмической организованностью, тембровой окраской, темпом. В композиторских песнях и романсах, ведущий музыкальный образ (сосредоточенный певцом или хором в мелодии) нередко сопровождается дополнительно выразительным инструментальным сопровождением, напоминающим шум волн и ветра, пение птиц и тому подобное. В драматических произведениях [Приложение 10] слово и музыка дополняются драматическим действием, включающим движение актёра, мимику, жесты, танец, а также дополняется иными театральными средствами. При этом музыкальные образы теснейшим образом связаны со словесными образами. Это в первую очередь относится к программной музыке, где инструментальные произведения сочетаются со словом в идейно-эмоциональном плане, порою - с развёрнутым литературным сюжетом (чаще указанном в заголовке произведения, как предисловие авторов, для уточнения музыкально-програмного замысла). Например, музыкальная фантазия П.И. Чайковского «Франческа да Рамини» навеяна драматическим эпизодом из одноименной поэмы Данте, или двенадцать характерных пьес И.И. Чайковского «Времена года» [Приложение 6]. В разнообразных жанрах вокальной музыки, начиная от простейших жанровых народных песен, музыкальные образы носят систематический характер, они находятся в прямой или косвенной связи со словом и поэтическими образами художественной литературы, а также со сценическим действием. Известно, что вокальная хоровая музыка, песенное народное творчество исторически возникла и развивалась ранее музыки инструментальной. При этом в искусстве игры на музыкальных инструментах, ценилось такое исполнение, которое близко по звучанию к человеческому голосу и пению (дудки, жалейки, рожки). Народные мастера стремились к тому, чтобы звуки музыкальных инструментов «выговаривали» слова песни. Недаром говорится в одной из русских народных песен: «Хорошо пастух играет, выговаривает…» Лишь постепенно, со временем, инструментальная музыка приобрела самостоятельность в области музыкального искусства, с её новыми выразительными возможностями и средствами исполнения. «Всякая музыка, естественно говоря, есть пение» [4]. В более позднее время, к человеческому голосу музыкальных инструментов подходила к человеческому голосу скрипка. Убедительным примером тесной связи образов инструментальных произведений с образами вокальной музыки, с народными напевами, являются фуги И.С. Баха, входящих в его знаменитый цикл «Хорошо темперированный клавир». Между инструментальной музыкой И.С. Баха (прелюдиями, фантазиями, фугами для клавира и органа) и его вокальными произведениями, существует теснейшая связь. Музыкальные инструментальные темы И.С. Баха в тех же тональностях, содержатся в ариях для голоса в хоральных прелюдиях для органа (программное произведение с текстом, инструментальные этюды из кантат хоральных прелюдий народного хорального песнопения); чаще всего его музыкальные темы связаны с образами природы или танцевальными ритмами. Примечательно, что в некоторых фугах И.С. Баха имеется сходство с русским характерным мотивом, сходным с протяжной русской песней, славянской народной мелодики, которые органически проникли в его хоральные мелодии. И в инструментальных, и в вокальных произведениях, в первую очередь воссоздаются музыкальные образы, связанные с внутренним богатством духовного мира человека, с национальным характером народа и общественных отношений людей. Создание эпического художественного образа героя, воспроизведение сложных человеческих отношений, составляют главную задачу искусства. Русские народные песни проникнуты тонким чувством русской природы - протяжные и хороводные песни связанны с поэтическими образами равнинного русского пейзажа, а также, с бескрайней степной далью, с образами великих русских рек Волги и Дона, с зелёными дубравами, тенистого леса. В народной песне, как и в русской классической музыке, - поэтический образ родной природы, неотделим от человеческого лирического начала, от народных дум о судьбах Родины, от образа могучей народной силы. Образы природы в русской музыке сливаются с внутренней духовной жизнью русского человека.
Исследовательский вокально-музыкальный проект. Материал представлен в сокращении. Полная версия - http://www.belrussia.ru/forum/viewtopic.php?p=24620#24620 I. ЭЛЕМЕНТЫ МУЗЫКАЛЬНО-ПЕСЕННОЙ ФОРОМЫ. Искусство пения принадлежит к наиболее древним видам народного творчества – его истоки уходят вглубь веков. Музыкальные жанры обычно связаны с поэзией, и танцами, навыки которых совершенствовались, передаваясь из поколения в поколение. Изначальные принципы музыкально-песенного народного творчества, их наиболее традиционные формы, виды и отчасти образы зародились в глубокой древности, когда всё искусство было творением и достоянием народа. С социальным развитием человечества, с разделением труда постепенно выделялось профессиональное «высокое», «учёное» искусство. Возникали своеобразные профессии исполнителей произведений народного творчества (рапсоды, скоморохи, кобзари, акыны). Богатство жанров, тем, образов, и поэтики словесного народного творчества, обусловлено способами исполнения, и сочетанием текста с мелодией, с интонацией, с движениями. В ходе истории некоторые жанры претерпевали существенные изменения, исчезали, появлялись новые. В период формирования государственности сложился классический героический эпос, возникали исторические песни, баллады. Затем появилась лирическая песня, романс, частушка, рабочий фольклор. Литературные произведения всё активнее проникают в народную среду. Разнообразные формы массовой словесно-художественной и песенной культуры (творчество песенников, частушечников, сочинение интермедий, сатирических сценок и тому подобное) развиваются в тесном контакте с профессиональным искусством. Многовековое бытование обеспечило непреходящую художественную ценность и длительное существование таких песен и музыкально сценических представлений, которые наиболее ярко отображают особенности духовного склада народа, его идеалы, надежды, художественные вкусы, быт. Музыкальный фольклор, вокально-песенное, вокально-инструментальное коллективное творчество народа бытует благодаря исполнительским традициям. Будучи достоянием всего народа, музыкальное народное творчество существует благодаря исполнительскому искусству талантливых самородков из народа. Музыкальные народные традиции исключительно устойчивы, живучи, образуют традиционный музыкальный фольклор. Основные виды музыкального народного творчества – песни, эпические сказания, былины, танцевальные мелодии, плясовые припевки, частушки, инструментальные пьесы и наигрыши. В различных жанрах народной музыки сложились разнообразные типы мелоса – от речитативного (руны, былины, эпос) до богато орнаментального оформления (лирические песни, многоголосия, подголосочная полифония, ритмика, ладо-звукорядные системы). Разнообразны также формы строф, куплета (парные, симметричные, ассиметричные и другие). Музыка народных традиций существует в одноголосной (сольный), в ансамблевой и в оркестровой формах. Типы хорового и инструментального многоголосия разнообразны – от гетерофонии и бурдона (непрерывно звучащий басовый фон) до сложных полифонических и аккордовых образований Традиции хорового пения, преимущественно без сопровождения, сложилось, прежде всего, в русских народных песнях [1] [Приложение 1]. Примерно с конца XVII века начала складываться в России профессиональная певческая культура. Обратим внимание на такой важный фактор: русские композиторы-классики постоянно собирали и обрабатывали для хора народные песни: лирические, эпические, трудовые и календарные; при этом, стремились максимально сохранить ведущие черты фольклорного оригинала. Народная песня, первоначально созданная группой певцов или отдельным композитором, остаётся жить, будучи многократно повторенной, переходя из уст в уста. При каждом таком повторении возможно её видоизменение, и в результате народные песни представляют собой наиболее глубокое, верное и художественно совершенное воплощение в музыке духа и характера того народа, которому они принадлежат. Народ свои песни шлифует в продолжение столетий и доводит их до высшей степени искусства. Но народ не просто хранил в памяти плоды своего художественного творчества, он постоянно, сам, может быть, того не осознавая, совершенствовал свои песни, сказки, пословицы и поговорки — шлифовал, обновлял, приспосабливал их к особенностям музыкально - художественных песнопевческих традиций своего родимого края. Несомненно, самым высоким видом искусства является народное искусство, то есть то, что запечатлено народом, что народом сохранено, что народ пронёс через столетия. Народная музыка является основой классических музыкальных произведений, созданных великими композиторами. «Создаёт музыку народ, а мы, художник, только её аранжируем» - писал М.И. Глинка. Подобные признания об органической связи со своим народом и его музыкальным творчеством, можно встретить у каждого великого композитора. Тесная, неразрывная связь с жизнью народа, с лучшими традициями народного музыкального творчества, является залогом успешного развития музыкального искусства. История становления и развития русской народной песни уходит вглубь веков. Каждой эпохе были присущи не только свои темы и образы, средства выражения, но и жанры, формы, стилистические признаки. Так, в далеком прошлом важную роль играл былинно-героический эпос, воспевавший подвиги русских богатырей (прообразами которых нередко были реально существовавшие люди - Добрыня, Илья Муромец и другие). В XV—XVII веках на базе этих жанров возникли исторические песни, отражавшие как давние события, так и становление централизованного государства российского. Русская песня при всем своем единстве и узнаваемости очень разнообразна и стилистически многогранна. Нет такой стороны жизни, нет такой страницы русской истории, которые не нашли бы отражения в песнях. В XVIII—XIX веке носителем русской народной песенной культуры являлось крестьянство. В его среде сформировались многие жанры — такие, как песни календарные, трудовые, протяжные лирические. Именно крестьянская традиция заложила глубокие основы не только самой народной песни, но и определила стилистические особенности всей русской профессиональной музыки. Область народной и композиторской песенной музыки весьма обширна. Она простирается от простейших трудовых припевок, лирических, обрядовых, эпических народных песен, народных хоровых песен и песен композиторов классиков. Классическая музыка берёт своё начало от простейших песенных высказываний до развитых произведений большого масштаба с жанрами камерной, симфонической и оперной музыки. Богатством и многообразием содержания произведений народной и профессиональной музыки определяется многообразие жанров и форм музыкального певческого искусства. В музыкальном произведении может быть воплощён один или целый ряд музыкальных образов. Произведения, построенные на развитии одного музыкального образа, в большинстве случаев невелики по своим размерам. К их числу относятся многие народные и авторские песни [Приложение 2], романсы, танцы и небольшие музыкальные пьесы. Иной облик имеют музыкальные произведения, состоящие из нескольких, а то и целого ряда разнохарактерных музыкальных образов; они относятся к «большим формам» музыки. К таким, например, как сонаты, оперетты, оперы, оратории, кантаты, музыкальная комедия, трагедия, драма, эпическая поэма. Всякому музыкальному произведению присущ свой определённый порядок расположения ведущих отдельных его частей, особенность развития образного содержания, образуя композицию музыкального произведения, его музыкальную форму [2]. Реалистическое произведение музыкально-песенного искусства характеризуется единством содержания и формы, при ведущем значения содержания. Однако и значение формы в музыкальном произведении весьма велико, отсюда и неразрывная связь формы и содержания в музыке; одно без другого невозможно. Чем глубже и богаче содержание музыкального произведения, тем совершенней его художественная форма. Наряду с понятиями музыкальной формы существует ещё понятие музыкального жанра [3], например, русский бытовой романс [Приложение 3], революционные песни, песни о войне и другие. Как и другие виды искусства, музыкальное песенное творчество относится к области общественного сознания и чувства народа, подобно тому, как в литературе, в театре, в живописи, - музыкальное песенное творчество оказывает влияние на жизнь народа, как могучее средство общения людей. Искусство не должно быть самоцелью, но служит средством общения с людьми. Народная песня ценна правдивостью, красотой, жизненной содержательностью музыкального искусства. Содержанием всякого истинного произведения искусства является человек и окружающая его жизнь, воспроизведённая в ярких, убедительных образах. Прекрасное - есть истинная жизнь, воспроизведённая в художественной образной форме, оказывающая эмоциональное воздействие на людей. Истинное музыкальное песенное искусство призвано раскрывать внутренний духовный мир человека, выражение его чувства; передавая тончайшие музыкальные оттенки всего многообразия, окружающего человека действительности. Музыка дополняет поэзию, доказывает то, чего словами невозможно выразить. В этом её особая прелесть, и особое очарование в языке песенной души. Органическая связь музыки со словом, составляет важную особенность разнообразных видов и жанров вокальной народной и классической музыки: песен, романсов, серенад и рапсодий [Приложение 4], хоров, фольклорно-обрядовых народных напевов, опер, оперетт, ораторий, кантат. Всякому музыкальному образу соответствует свой «музыкальный язык», будь то простой многоголосый напев народной песни, лирический романс, оперная ария – всё это воспроизводится своеобразными средствами музыкального языка. Понятие «музыкальный язык» охватывает разнообразные выразительные средства и составные элементы музыкального искусства. К числу их относятся: мелодическая природа музыки, ладовая и ритмическая организованность звуков, многоголосый склад (полифонический или аккордово-гармонический), темп исполнения, тембровая окраска, композиция (характер внутреннего строения музыкального произведения). Ведущее значение этих разнообразных средств музыкальной выразительности принадлежит мелодии, мелодическому началу. Именно в мелодии сосредотачивается выразительная сущность музыкальных образов, как вокальной, так и инструментальной музыки. Музыка – это особого рода поэтический язык звуков, производимых голосом человека или музыкальными инструментами, подходящих под человеческие голоса. В народном творчестве мелодия одноголосого произведения – названа песней. Обычно мелодией называют главный голос в многоголосом музыкальном произведении. В мелодии искусство звуков составляет главную красоту: характерные последовательные изменения интонаций, напевов, ладовой и ритмической организованности, с той или иной окраской звучания (тембром). Мелодическое начало, собственно пение, издавна составляла первооснову музыкального искусства. В народном творчестве основным видом музыкального искусства является разнообразные виды песен (вокал, дуэт, хор в унисон и в многоголосое звучание). Задолго до появления классической композиторской музыки в народном творчестве формировались разнообразные музыкальные образы. Помимо мелодического начала, имеют место и другие стороны выразительного свойства музыкального искусства: гармония, полифония, оркестровка, ладовый склад ритма и другие, - все они подчинены общему идейному содержанию музыкального произведения, общему замыслу, - все они дополняют мелодическую мысль. Сложный характер музыкальных образов, особенно в вокальной музыке, органически связан с поэтическим песенным словом. Напев складывается из целого ряда составных элементов: речевых – песенных интонаций, напевок, сменой восходящих и нисходящих музыкальных движений, ладовой и ритмической организованностью, тембровой окраской, темпом. В композиторских песнях и романсах, ведущий музыкальный образ (сосредоточенный певцом или хором в мелодии) нередко сопровождается дополнительно выразительным инструментальным сопровождением, напоминающим шум волн и ветра, пение птиц и тому подобное. В драматических произведениях [Приложение 10] слово и музыка дополняются драматическим действием, включающим движение актёра, мимику, жесты, танец, а также дополняется иными театральными средствами. При этом музыкальные образы теснейшим образом связаны со словесными образами. Это в первую очередь относится к программной музыке, где инструментальные произведения сочетаются со словом в идейно-эмоциональном плане, порою - с развёрнутым литературным сюжетом (чаще указанном в заголовке произведения, как предисловие авторов, для уточнения музыкально-програмного замысла). Например, музыкальная фантазия П.И. Чайковского «Франческа да Рамини» навеяна драматическим эпизодом из одноименной поэмы Данте, или двенадцать характерных пьес И.И. Чайковского «Времена года» [Приложение 6]. В разнообразных жанрах вокальной музыки, начиная от простейших жанровых народных песен, музыкальные образы носят систематический характер, они находятся в прямой или косвенной связи со словом и поэтическими образами художественной литературы, а также со сценическим действием. Известно, что вокальная хоровая музыка, песенное народное творчество исторически возникла и развивалась ранее музыки инструментальной. При этом в искусстве игры на музыкальных инструментах, ценилось такое исполнение, которое близко по звучанию к человеческому голосу и пению (дудки, жалейки, рожки). Народные мастера стремились к тому, чтобы звуки музыкальных инструментов «выговаривали» слова песни. Недаром говорится в одной из русских народных песен: «Хорошо пастух играет, выговаривает…» Лишь постепенно, со временем, инструментальная музыка приобрела самостоятельность в области музыкального искусства, с её новыми выразительными возможностями и средствами исполнения. «Всякая музыка, естественно говоря, есть пение» [4]. В более позднее время, к человеческому голосу музыкальных инструментов подходила к человеческому голосу скрипка. Убедительным примером тесной связи образов инструментальных произведений с образами вокальной музыки, с народными напевами, являются фуги И.С. Баха, входящих в его знаменитый цикл «Хорошо темперированный клавир». Между инструментальной музыкой И.С. Баха (прелюдиями, фантазиями, фугами для клавира и органа) и его вокальными произведениями, существует теснейшая связь. Музыкальные инструментальные темы И.С. Баха в тех же тональностях, содержатся в ариях для голоса в хоральных прелюдиях для органа (программное произведение с текстом, инструментальные этюды из кантат хоральных прелюдий народного хорального песнопения); чаще всего его музыкальные темы связаны с образами природы или танцевальными ритмами. Примечательно, что в некоторых фугах И.С. Баха имеется сходство с русским характерным мотивом, сходным с протяжной русской песней, славянской народной мелодики, которые органически проникли в его хоральные мелодии. И в инструментальных, и в вокальных произведениях, в первую очередь воссоздаются музыкальные образы, связанные с внутренним богатством духовного мира человека, с национальным характером народа и общественных отношений людей. Создание эпического художественного образа героя, воспроизведение сложных человеческих отношений, составляют главную задачу искусства. Русские народные песни проникнуты тонким чувством русской природы - протяжные и хороводные песни связанны с поэтическими образами равнинного русского пейзажа, а также, с бескрайней степной далью, с образами великих русских рек Волги и Дона, с зелёными дубравами, тенистого леса. В народной песне, как и в русской классической музыке, - поэтический образ родной природы, неотделим от человеческого лирического начала, от народных дум о судьбах Родины, от образа могучей народной силы. Образы природы в русской музыке сливаются с внутренней духовной жизнью русского человека.
16.
Календарные песни православия. (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Всероссийский национальный сервер "Стихи.ру" , 2015
Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. Система обрядов и праздников чётко сопряжены с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ.
Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. Система обрядов и праздников чётко сопряжены с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ.
Исследовательский материал представлен в сокращении. Полная версия - http://www.stihi.ru/2013/02/14/8659 Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета. К концу первого столетия до новой эры в Римской империи распространилась новое верование, связанное с культом бога Солнца – Митры. Зимнее солнцестояние (24 декабря) считалось приверженцами этой новой веры днём рождения бога Митры и сопровождалось пышным празднеством и всеобщим ликованием. Позднее на Никейском соборе (в 325 г.) было постановлено считать этот день «днём рождения Солнца, днём рождения Христа». В работе Калинского И.П. «Церковный народный месяцеслов на Руси» о приурочивании дня зимнего солнцестояния к празднику Рождества Христова сказано: «…Верования эти приурочивались к празднику Рождества Христова – времени рождения Солнца Правды – Христа Бога». Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. При решении данных музыкально-эстетических задач, следует учитывать различные представления о красоте у язычников и христиан. Язычество и православие находились в постоянном антагонизме друг к другу. В результате многовековой борьбы и при взаимодействии в повседневной жизни русского трудового народа, нашло своё отражение в традиционном народном музыкальном искусстве. Народные духовные песни на Руси именовались стихами. Христианские мотивы в них более или менее сливаются с древне-языческими, истоки которых в глубочайшей древности – в воззрениях арийского племени. Песни народного календаря следует воспринимать не только как часть русского национального мелоса, но и как неотъемлемую составляющую древних обрядов, осознавая календарные песни, как систему нескольких календарных жанров, начиная с колядной песни и далее: святочные, надблюдные, масленичные, волочебные, весенние хороводные, семицкие, троицкие, русальские. Этими календарными песнями охвачена первая половина годового цикла без специального подразделения на земледельческие и церковные даты. С введением христианства на Руси, нехристианские обряды народного Православия не только сохранялись, но и развивались и обогащались. Устное народное творчество, в том числе и календарная обрядность, характеризовались устойчивостью традиций. Обряды и песни передавались из поколения в поколение, при этом сравнительно медленно видоизменялись в значительный период сосуществования дохристианских и христианских верований. Народный календарь на Руси ориентирован на солнечный цикл (в отличие от лунного календаря), что объясняется большим значением солнечного света и тепла для сельского хозяйства в условиях холодного климата. Дни праздников, определяемых по солнечному календарю, неизменны, в отличие от передвижных праздников, определяемых по лунному календарю (Масленица, Великий день, Вознесение, Семик). Система обрядов и праздников чётко сопряжена с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ. Крещение Руси киевским князем Владимиром Святославовичем на Днепре в 988 году и принятие греческого православия вызвало активное сопротивление народа. Постепенно христианство приживалось на Руси в лоне древнерусского народного Православия. Сравнивая библейские истины с народными представлениями о них, обнаруживаются существенные различия. В народе образы Христа, Богородицы, Троицы и Святых истолковываются иначе, чем в ветхозаветных и новозаветных писаниях. От Христа, Богородицы, ангелов и Святых русские крестьяне ожидали помощи в насущных жизненных вопросах – в улучшении плодородия, в продолжение рода. Постепенно приспосабливая христианские священные истории к повседневной жизни землевладельца, выкристаллизовывалась цикличная последовательность календарных праздников: страданий Иисуса, его Воскресения, деяний апостолов, жития святых – выразилось целостной системой своеобразного двоеверия – циклами православного календаря, церковного круга. События священной истории связывались с циклами природы, суточными циклами, седьмичными, месячными, годовыми; сменами дня и ночи, фаз Луны, Солнечного цикла, времён года. Внутри годового круга двунадесятые праздники разделялись на неподвижные (непереходящие) и переходящие (подвижные). Непереходящие праздники приходятся на строго определённое число месяца (Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября), Воздвижение Креста господня (14/27 сентября), Введение во храм Пресвятой Богородицы (21ноября/4 декабря), Рождество Христово (25 декабря/7 января), Богоявление или Крещение Господне (6/19 января), Сретение Господне (2/15 февраля), Благовещение Пресвятой Богородицы (25 марта/7 апреля), Преображение Господне (6/19 августа), Успение Пресвятой Богородицы (15/28 августа). Переходящие двунадесятые праздники принадлежат к пасхальному циклу, даты этих праздников зависят от лунного календаря: Вход Господен в Иерусалим (Вербное воскресение), празднуется за неделю до пасхи; Вознесение Господне (через сорок дней после Пасхи), День Святой Троицы – Пятидесятница (через семь недель после Пасхи). Сам праздник Пасхи – День Светлого Христова Воскресения («Праздник Праздников, Торжество Торжеств») перемещается в «Пасхальных пределах» (35 дней) от 22 марта/4 апреля до 25 апреля/8 мая и может выпадать на любой из воскресных дней периода весеннего полнолуния. В честь Иоанна Предтечи отмечается день его рождества (24 июня/7июля) и день Усекновения главы (29 августа/11 сентября). К великим дням относятся также праздники в честь святых апостолов Петра и Павла (29 июня/12 июля), а также Покров Пресвятой Богородицы (1/14 октября) и обрезание Господне (1/14 января). Большинство христианских праздников и постов нашло отражение в народной обрядности, но особым образом, когда явно проявляется «двоеверие». По мере расширения влияния христианской религии на Руси, происходило смешение старых и новых форм народного православия и христианского вероучения с образованием «двоеверия», как особой черты русского религиозного сознания. В.И. Даль отмечал переменчивый характер двоеверия, как «шаткая, неопределённая вера». По определению Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского в «Слове христолюбца» отмечали о переплетение языческих и христианских представлений: «Двоеверы… по обращении в христианство, сохраняли многие языческие верования и обряды, - ходили молиться под овины, к священным древам, болотам, колодезям, призывали волхвов». Феодосий Печерский укорял «двоеверов» за то, что они, крестившись во Христа, веруют в Перуна, Волоса и других языческих богов. Явление двоеверия сохранило свои основные признаки на протяжении тысячелетия, частично трансформируясь, носит устойчивый характер. Два мировоззрения – христианское и народное православие, явили собой сплав христианских и языческих представлений. Следует обратить особое внимание на то, что двоеверие, как таковое, явление конфликтное, особенно, если учитывать, что народное православие исповедовалось и длительное время сохранялось народом, тогда как новая вера, была воспринята и активно внедрялось князьями и боярами. Кроме того, народное православие передавалось устно с помощью народных обрядов, песен, наигрышей, заговоров, легенд, пословиц, поговорок и в изделиях народных промыслов. Христианская вера несла слово Божие, ознаменовала начало нового этапа развития отечественной культуры. Для земледельца и скотовода основой мирозданья была Природа и божества, населяющие её. Народное православие явление национальное и межнациональное, региональное. Христианство носит наднациональный, космополитический характер. Борьба двух религиозных систем внутри княжества и между различными социальными группами способствовали ускорению и углублению двоеверия на Руси. Кроме того, земледельческая и скотоводческая особенность хозяйствования на Руси, также способствовало укреплению двоеверия. Древние календарно-земледельческие обряды влияли на песенный фольклор. В календарных песнях, семейных обрядах, возникали образы Богородицы, Ильи Пророка, помогавших крестьянину в его трудовых деяниях. Весьма интересной представляется причина сосуществования народного Православия и христианства, возможность совмещения норм верований, внутри единого религиозного двоеверия. Иное эстетическое миросозерцание в двоеверии с обновлёнными представлениями о красоте (с наличием гармонии храмовой архитектуры, стройного хорового церковного пения, с использованием колокольного звона и других эстетических новшества) возвышали простые человеческие радости, заставляли уступить место строгому образу бытия во имя вечной жизни. Преподобный Серафим, проповедовал инокам и мирянам: «Душа, исполненная любви Божьей, во время исхода из тела, не убоится князя тьмы, но со ангелами взлетит, как бы из чужой страны, на Родину». Наряду с ассимиляцией и компромиссом, применялось замещение народных праздников и обрядов христианскими празднествами. Колядование заменилось праздником Рождества Христова, праздник Купалы был заменён Рождеством Иоанна Крестителя, праздник встречи весны был замещён праздником Сорока Мучеников. Так из века в век преобразовывался календарь народного Православия. Нередко праздники народного календаря находятся в несовместимой противоположности с христианскими празднованиями. Так, например, весёлый, жизнерадостный обряд встречи весны приходится на день поминовения Сорока Мучеников Севастийских; период христианского Великого поста приходится на празднования «говеенских» хороводов на Юге России. Несмотря на эти различия, в народе отмечают праздники обеих традиций «двоеверия»: христианства и народного Православия. Таким образом, со времени крещения Руси до настоящих дней в народе выработалась особая форма русского народного «двоеверия» с сочетанием черт христианских и традиций народного Православия. Богатейшие традиции народного календаря и христианства многопланово сочетаются в величайшем памятнике мировой литературы «Слово о полку Игореве», где с большой очевидностью проявлено взаимовлияние двух верований. В «Слове» упоминаются языческие божества (Велес, Стрибог, Даждьбог, Хорс, Троян) и уделено большое внимание могуществу сил Природных стихий, как проявлений архаических народных верований – громов, ливней, ветров, молний и громов. В Густынской летописи обряд колядования, совершаемый в канун Рождества, описывается так: « А поют песни некия, в них же аще о Рождестве Христовом поминают, а более Коляду беса величают». В одной из русских летописей XIII в. описывается празднование Купалы в ночь с 23 на 24 июля: «…Собирается простой народ обоего пола и сплетают себе венки из съедобных трав и кореньев и, перепоясавшись зеленью, возводят огонь, расставляют зелёные ветви и, взявшись за руки, ходят вокруг огня с пением песен, поминая Купалу; потом прыгают через огонь, принося жертву этому бесу». В день крещения, лишь только ударит колокол к заутренне, благочестивые люди спешат зажечь вязанки соломы перед избами, чтобы Иисус Христос, крестившийся в Иордане, мог погреться у огня, другие устраивают на реке «ердань». Вырубают во льду осьмиконечный крест. Все жители деревни спешат на «ердань», чтобы благочестиво помолиться, испить освещённой воды и омыть ею лицо. Находятся даже удальцы, желающие в жгучий мороз искупаться в проруби «ердане». Считается, что праздник Крещения Господня больше других очищен от язычества, хотя и здесь имеются своеобразные обряды и обычаи, в которых христианская вера переплетается с народным Православием. Например, производят «освещение скота» самими крестьянами. В глухих крестьянских деревнях на Крещенье не исчезли ещё предания старины, когда браки устраиваются с патриархальной простотой, по выбору невесты родителями женихов. «Все невесты, наряженные в лучшие платья и разрумяненные, выстраиваются в длинный ряд около «Иердани». При этом каждая старается выставить напоказ и подчеркнуть свои достоинства. Между невестами прохаживают парни со своими родительницами и выбирают себе суженую». Одной из форм «двоеверия» является преобразование народных божеств в христианских святых, например, день поклонения Перуну перенесено на поклонение Громовику Илье (20 июля по старому стилю). Народ активно боролся за сохранение старых верований, вопреки проповедям и воздействиям власти. В результате это приводило к укреплению «двоеверия» на Руси и заключалось не в простом соседстве различных верований, но их слиянию. Церковь вынуждена была всё в большей степени черпать материалы народного православия для оформления культовых обрядов, приноравливая христианские догматы, к жизни простого народа, к народному художественному творчеству. Народ оставался верен своим исконным, традиционным обычаям, не подчиняясь запретам церковной власти, которая осуждала пение песен, связанных с праздниками народного календаря, объявляя их греховными, кощунственными. Элементы нового христианского вероучения воспринимались через мифологические представления народной трудовой земледельческой деятельности, связанные со сменой времён года. Традиционные обряды постепенно сближались с датами христианских праздников, и образы народных божеств, олицетворявших различные силы природы, постепенно сливались с образами христианских святых. В современном виде народный славянский календарь неразрывно переплетён с христианскими праздниками. Народная культура во многом остаётся языческой и по сей день. Анализ музыкальных форм традиционного народного искусства позволяет глубже понять характер «двоеверия» народного Православия и христианства. Традиционные обряды народного календаря связаны с верованиями древних славян, приуроченные к определённым временам годового цикла и сопровождались инструментальной музыкой и пением. По воззрениям народного Православия эти обряды способствовали увеличению урожая, успешным промыслам, прочным брачным союзам. Зарождение и развитие музыки народного календаря сохранились до настоящего времени, и очень важно бережно относиться к песенной русской народной традиции. Особенно важно сохранять связь песен с традиционными обрядами. Народные песни являются носителями важной информации, и по одному лишь напеву можно безошибочно определить жанровую принадлежность песни. Взаимное проникновение песен народных традиций с церковно-христианскими, их противоборство на протяжении многих веков, нашло отражение в музыкальных и поэтических средствах фольклора. Песня всегда была важной частью духовной жизни крестьян и незыблемым остаётся в народе насущная потребность в народном пении при проведении крестьянами календарных сельскохозяйственных работ. Полное содержание заданной темы "Календарные песни Православия" - http://www.stihi.ru/2013/02/14/8659
Исследовательский материал представлен в сокращении. Полная версия - http://www.stihi.ru/2013/02/14/8659 Традиционные русские верования отражены в музыкально-поэтической стилистике календарного фольклора. Видна чёткая взаимосвязь дат календаря народного и христианского фольклора, со стилевыми особенностями народного мелоса в исторических, религиозных и жанровых аспектах. Мелодика песен и наигрышей народного календаря обусловлена традиционными древними верованиями русских земледельцев, скотоводов и ремесленников. Наличие взаимопроникновения в музыке народного и христианского календаря указывает на особое свойство в традиции русской народной музыкальной культуры, в национальном самосознании русских людей. Поэтому, когда мы слышим, что петь песни народного православия в христианские праздники грех, это невольно наводит на мысль о церковном христианском давлении на традиционные народные обряды нашего народа, умаление русской национальной культуры, народного календарного фольклора. Пока существует народный фольклор – существует и сам народ. Поэтому так важно сохранение и популяризация традиционных ценностей народной музыкальной культуры вообще и календарного песенного народного фольклора в частности. Это может содействовать очищению от всего наносного в музыкальной и культурной жизни нашего народа и других этносов нашей страны – татар, марийцев, мордвы, чувашей, бурят, якутов и всех других этносов, подвергающихся экспансии американской, европейской и крупных мусульманских государств, а также разрушительному воздействию сторонников глобализма. Сохранение русского календаря народного фольклора и связанных с этим традиционных культурных ценностей, является необходимым условием целостности русского менталитета. К концу первого столетия до новой эры в Римской империи распространилась новое верование, связанное с культом бога Солнца – Митры. Зимнее солнцестояние (24 декабря) считалось приверженцами этой новой веры днём рождения бога Митры и сопровождалось пышным празднеством и всеобщим ликованием. Позднее на Никейском соборе (в 325 г.) было постановлено считать этот день «днём рождения Солнца, днём рождения Христа». В работе Калинского И.П. «Церковный народный месяцеслов на Руси» о приурочивании дня зимнего солнцестояния к празднику Рождества Христова сказано: «…Верования эти приурочивались к празднику Рождества Христова – времени рождения Солнца Правды – Христа Бога». Русская народная музыкальная традиция неразрывно связана с национальными верованиями и нуждается в настоящее время в пристальном изучении русского музыкального фольклора, календарных песен в контексте национальных верований. При решении данных музыкально-эстетических задач, следует учитывать различные представления о красоте у язычников и христиан. Язычество и православие находились в постоянном антагонизме друг к другу. В результате многовековой борьбы и при взаимодействии в повседневной жизни русского трудового народа, нашло своё отражение в традиционном народном музыкальном искусстве. Народные духовные песни на Руси именовались стихами. Христианские мотивы в них более или менее сливаются с древне-языческими, истоки которых в глубочайшей древности – в воззрениях арийского племени. Песни народного календаря следует воспринимать не только как часть русского национального мелоса, но и как неотъемлемую составляющую древних обрядов, осознавая календарные песни, как систему нескольких календарных жанров, начиная с колядной песни и далее: святочные, надблюдные, масленичные, волочебные, весенние хороводные, семицкие, троицкие, русальские. Этими календарными песнями охвачена первая половина годового цикла без специального подразделения на земледельческие и церковные даты. С введением христианства на Руси, нехристианские обряды народного Православия не только сохранялись, но и развивались и обогащались. Устное народное творчество, в том числе и календарная обрядность, характеризовались устойчивостью традиций. Обряды и песни передавались из поколения в поколение, при этом сравнительно медленно видоизменялись в значительный период сосуществования дохристианских и христианских верований. Народный календарь на Руси ориентирован на солнечный цикл (в отличие от лунного календаря), что объясняется большим значением солнечного света и тепла для сельского хозяйства в условиях холодного климата. Дни праздников, определяемых по солнечному календарю, неизменны, в отличие от передвижных праздников, определяемых по лунному календарю (Масленица, Великий день, Вознесение, Семик). Система обрядов и праздников чётко сопряжена с природными астрономическими циклами, в них отражены сроки земледельческих работ. Крещение Руси киевским князем Владимиром Святославовичем на Днепре в 988 году и принятие греческого православия вызвало активное сопротивление народа. Постепенно христианство приживалось на Руси в лоне древнерусского народного Православия. Сравнивая библейские истины с народными представлениями о них, обнаруживаются существенные различия. В народе образы Христа, Богородицы, Троицы и Святых истолковываются иначе, чем в ветхозаветных и новозаветных писаниях. От Христа, Богородицы, ангелов и Святых русские крестьяне ожидали помощи в насущных жизненных вопросах – в улучшении плодородия, в продолжение рода. Постепенно приспосабливая христианские священные истории к повседневной жизни землевладельца, выкристаллизовывалась цикличная последовательность календарных праздников: страданий Иисуса, его Воскресения, деяний апостолов, жития святых – выразилось целостной системой своеобразного двоеверия – циклами православного календаря, церковного круга. События священной истории связывались с циклами природы, суточными циклами, седьмичными, месячными, годовыми; сменами дня и ночи, фаз Луны, Солнечного цикла, времён года. Внутри годового круга двунадесятые праздники разделялись на неподвижные (непереходящие) и переходящие (подвижные). Непереходящие праздники приходятся на строго определённое число месяца (Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября), Воздвижение Креста господня (14/27 сентября), Введение во храм Пресвятой Богородицы (21ноября/4 декабря), Рождество Христово (25 декабря/7 января), Богоявление или Крещение Господне (6/19 января), Сретение Господне (2/15 февраля), Благовещение Пресвятой Богородицы (25 марта/7 апреля), Преображение Господне (6/19 августа), Успение Пресвятой Богородицы (15/28 августа). Переходящие двунадесятые праздники принадлежат к пасхальному циклу, даты этих праздников зависят от лунного календаря: Вход Господен в Иерусалим (Вербное воскресение), празднуется за неделю до пасхи; Вознесение Господне (через сорок дней после Пасхи), День Святой Троицы – Пятидесятница (через семь недель после Пасхи). Сам праздник Пасхи – День Светлого Христова Воскресения («Праздник Праздников, Торжество Торжеств») перемещается в «Пасхальных пределах» (35 дней) от 22 марта/4 апреля до 25 апреля/8 мая и может выпадать на любой из воскресных дней периода весеннего полнолуния. В честь Иоанна Предтечи отмечается день его рождества (24 июня/7июля) и день Усекновения главы (29 августа/11 сентября). К великим дням относятся также праздники в честь святых апостолов Петра и Павла (29 июня/12 июля), а также Покров Пресвятой Богородицы (1/14 октября) и обрезание Господне (1/14 января). Большинство христианских праздников и постов нашло отражение в народной обрядности, но особым образом, когда явно проявляется «двоеверие». По мере расширения влияния христианской религии на Руси, происходило смешение старых и новых форм народного православия и христианского вероучения с образованием «двоеверия», как особой черты русского религиозного сознания. В.И. Даль отмечал переменчивый характер двоеверия, как «шаткая, неопределённая вера». По определению Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского в «Слове христолюбца» отмечали о переплетение языческих и христианских представлений: «Двоеверы… по обращении в христианство, сохраняли многие языческие верования и обряды, - ходили молиться под овины, к священным древам, болотам, колодезям, призывали волхвов». Феодосий Печерский укорял «двоеверов» за то, что они, крестившись во Христа, веруют в Перуна, Волоса и других языческих богов. Явление двоеверия сохранило свои основные признаки на протяжении тысячелетия, частично трансформируясь, носит устойчивый характер. Два мировоззрения – христианское и народное православие, явили собой сплав христианских и языческих представлений. Следует обратить особое внимание на то, что двоеверие, как таковое, явление конфликтное, особенно, если учитывать, что народное православие исповедовалось и длительное время сохранялось народом, тогда как новая вера, была воспринята и активно внедрялось князьями и боярами. Кроме того, народное православие передавалось устно с помощью народных обрядов, песен, наигрышей, заговоров, легенд, пословиц, поговорок и в изделиях народных промыслов. Христианская вера несла слово Божие, ознаменовала начало нового этапа развития отечественной культуры. Для земледельца и скотовода основой мирозданья была Природа и божества, населяющие её. Народное православие явление национальное и межнациональное, региональное. Христианство носит наднациональный, космополитический характер. Борьба двух религиозных систем внутри княжества и между различными социальными группами способствовали ускорению и углублению двоеверия на Руси. Кроме того, земледельческая и скотоводческая особенность хозяйствования на Руси, также способствовало укреплению двоеверия. Древние календарно-земледельческие обряды влияли на песенный фольклор. В календарных песнях, семейных обрядах, возникали образы Богородицы, Ильи Пророка, помогавших крестьянину в его трудовых деяниях. Весьма интересной представляется причина сосуществования народного Православия и христианства, возможность совмещения норм верований, внутри единого религиозного двоеверия. Иное эстетическое миросозерцание в двоеверии с обновлёнными представлениями о красоте (с наличием гармонии храмовой архитектуры, стройного хорового церковного пения, с использованием колокольного звона и других эстетических новшества) возвышали простые человеческие радости, заставляли уступить место строгому образу бытия во имя вечной жизни. Преподобный Серафим, проповедовал инокам и мирянам: «Душа, исполненная любви Божьей, во время исхода из тела, не убоится князя тьмы, но со ангелами взлетит, как бы из чужой страны, на Родину». Наряду с ассимиляцией и компромиссом, применялось замещение народных праздников и обрядов христианскими празднествами. Колядование заменилось праздником Рождества Христова, праздник Купалы был заменён Рождеством Иоанна Крестителя, праздник встречи весны был замещён праздником Сорока Мучеников. Так из века в век преобразовывался календарь народного Православия. Нередко праздники народного календаря находятся в несовместимой противоположности с христианскими празднованиями. Так, например, весёлый, жизнерадостный обряд встречи весны приходится на день поминовения Сорока Мучеников Севастийских; период христианского Великого поста приходится на празднования «говеенских» хороводов на Юге России. Несмотря на эти различия, в народе отмечают праздники обеих традиций «двоеверия»: христианства и народного Православия. Таким образом, со времени крещения Руси до настоящих дней в народе выработалась особая форма русского народного «двоеверия» с сочетанием черт христианских и традиций народного Православия. Богатейшие традиции народного календаря и христианства многопланово сочетаются в величайшем памятнике мировой литературы «Слово о полку Игореве», где с большой очевидностью проявлено взаимовлияние двух верований. В «Слове» упоминаются языческие божества (Велес, Стрибог, Даждьбог, Хорс, Троян) и уделено большое внимание могуществу сил Природных стихий, как проявлений архаических народных верований – громов, ливней, ветров, молний и громов. В Густынской летописи обряд колядования, совершаемый в канун Рождества, описывается так: « А поют песни некия, в них же аще о Рождестве Христовом поминают, а более Коляду беса величают». В одной из русских летописей XIII в. описывается празднование Купалы в ночь с 23 на 24 июля: «…Собирается простой народ обоего пола и сплетают себе венки из съедобных трав и кореньев и, перепоясавшись зеленью, возводят огонь, расставляют зелёные ветви и, взявшись за руки, ходят вокруг огня с пением песен, поминая Купалу; потом прыгают через огонь, принося жертву этому бесу». В день крещения, лишь только ударит колокол к заутренне, благочестивые люди спешат зажечь вязанки соломы перед избами, чтобы Иисус Христос, крестившийся в Иордане, мог погреться у огня, другие устраивают на реке «ердань». Вырубают во льду осьмиконечный крест. Все жители деревни спешат на «ердань», чтобы благочестиво помолиться, испить освещённой воды и омыть ею лицо. Находятся даже удальцы, желающие в жгучий мороз искупаться в проруби «ердане». Считается, что праздник Крещения Господня больше других очищен от язычества, хотя и здесь имеются своеобразные обряды и обычаи, в которых христианская вера переплетается с народным Православием. Например, производят «освещение скота» самими крестьянами. В глухих крестьянских деревнях на Крещенье не исчезли ещё предания старины, когда браки устраиваются с патриархальной простотой, по выбору невесты родителями женихов. «Все невесты, наряженные в лучшие платья и разрумяненные, выстраиваются в длинный ряд около «Иердани». При этом каждая старается выставить напоказ и подчеркнуть свои достоинства. Между невестами прохаживают парни со своими родительницами и выбирают себе суженую». Одной из форм «двоеверия» является преобразование народных божеств в христианских святых, например, день поклонения Перуну перенесено на поклонение Громовику Илье (20 июля по старому стилю). Народ активно боролся за сохранение старых верований, вопреки проповедям и воздействиям власти. В результате это приводило к укреплению «двоеверия» на Руси и заключалось не в простом соседстве различных верований, но их слиянию. Церковь вынуждена была всё в большей степени черпать материалы народного православия для оформления культовых обрядов, приноравливая христианские догматы, к жизни простого народа, к народному художественному творчеству. Народ оставался верен своим исконным, традиционным обычаям, не подчиняясь запретам церковной власти, которая осуждала пение песен, связанных с праздниками народного календаря, объявляя их греховными, кощунственными. Элементы нового христианского вероучения воспринимались через мифологические представления народной трудовой земледельческой деятельности, связанные со сменой времён года. Традиционные обряды постепенно сближались с датами христианских праздников, и образы народных божеств, олицетворявших различные силы природы, постепенно сливались с образами христианских святых. В современном виде народный славянский календарь неразрывно переплетён с христианскими праздниками. Народная культура во многом остаётся языческой и по сей день. Анализ музыкальных форм традиционного народного искусства позволяет глубже понять характер «двоеверия» народного Православия и христианства. Традиционные обряды народного календаря связаны с верованиями древних славян, приуроченные к определённым временам годового цикла и сопровождались инструментальной музыкой и пением. По воззрениям народного Православия эти обряды способствовали увеличению урожая, успешным промыслам, прочным брачным союзам. Зарождение и развитие музыки народного календаря сохранились до настоящего времени, и очень важно бережно относиться к песенной русской народной традиции. Особенно важно сохранять связь песен с традиционными обрядами. Народные песни являются носителями важной информации, и по одному лишь напеву можно безошибочно определить жанровую принадлежность песни. Взаимное проникновение песен народных традиций с церковно-христианскими, их противоборство на протяжении многих веков, нашло отражение в музыкальных и поэтических средствах фольклора. Песня всегда была важной частью духовной жизни крестьян и незыблемым остаётся в народе насущная потребность в народном пении при проведении крестьянами календарных сельскохозяйственных работ. Полное содержание заданной темы "Календарные песни Православия" - http://www.stihi.ru/2013/02/14/8659
17.
Японо-корейские и японо-китайские отношения и внешняя политика государства ямато в конце 50-х – 70-е годы v века (публикация автора на scipeople)
Суровень Д.А.
- Уральское востоковедение: Международный альманах. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. Вып.3. С.4-29. , 2008
История меджународных отношений
История меджународных отношений
Суровень Д.А. ЯПОНО-КОРЕЙСКИЕ И ЯПОНО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА ЯМАТО в конце 50-х – 70-е годы V века Пик внешнеполитической активности государства Ямато в V веке пришёлся на период царствования государя Ō-хацусэ Вака-такэ (др.-яп. Опо-патусэ Вака-такэру; посмертное почётное имя – Юряку, 457-479 годы ) – период расцвета древнеяпонского государства и наибольшего влияния в Южной Корее, что было признано и китайскими династиями. Однако данная эпоха слабо изучена в западной и российской исторической науке. Поэтому существует необходимость дать подробный анализ внешнеполитической деятельности государя Вака-такэру Вака-такэру. Царствование Опо-патусэ Вака-такэру началось с того, что, расправившись с претендентами, в 13-й день 11-го месяца 456 года новый «…государь [Ямато] отдал приказ официальным лицам (кит. ˇюсˉы΄) готовить (кит. ш`э) помост (кит. тáнь, др.-яп. такамикура) в Асакура в местности Патусэ, [где] взошёл на государев престол, тем самым (кит. сỳй) было определено [место] дворца» Асакура-но мия (ныне местность Хасэ [др.-яп. Пасэ/ Патусэ] в городе Сакураи префектуры Нара). Остатки дворца Асакура-но мия исследователи отождествляют с руинами Вакимото в городе Сакураи. Имя «Вака-такэру опо-кими» упомянуто в надписи на мече из Инарияма 471 года , где вначале перечислены восемь колен предков по мужской линии некоего Вовакэ-но оми (Вовака-но оми). В надписи говорится следующее: «Год каното-и (48-й год цикла), в 7-й месяц сделали надпись… Когда великий государь (др.-яп. опо-кими) [Опо-патусэ-]Вака-такэру пребывал во дворце Сйки (досл. “когда присутственное место [кит. с`ы] великого государя Вака-такэру находилось во дворце Сйки”), я (Вовакэ-но оми) помогал [ему] управлять Поднебесной…». Исследователи указывают, что дворец государя Юряку – Хацусэ-но Асакура-но мия (др.-яп. Патусэ-но Асакура-но мия) находился в местности Сйки (например, на запад от Асакура-но мия впоследствии находился дворец государя Киммэя Сикисима-но мия). В словаре «Вам¯ёс¯ё» упоминается село Хацусэ-но сато и святилище в Хацусэ-но Ямагути, располагавшиеся в уезде Верхний Сйки области Ямато-но куни. Таким образом, эта эпиграфическая надпись, сделанная во времена царствования Опо-патусэ Вака-такэру, подтверждает реальность существования данного государя. С самого начала своего правления Вака-такэру начал проводить активную внешнюю политику, что было отмечено даже китайскими источниками (из пяти ванов, о которых речь идёт в китайских династийных хрониках, только о ване У (яп. [Опо-патусэ Вака] Такэ[ру]) содержаться подробные записи, и даже цитируется его письмо к китайскому императору). Первое внешнеполитическое событие относится к самому началу правления Вака-такэру (видимо, к 456-457 годам) когда он решил установить брачные связи с Пэкче. В «Пэкче-синчхан» («Новом изборнике Пэкче»), цитируемом в «Нихон-сёки» сообщается: «В год ки-са (6-й год цикла) [правитель Пэкче] Кэро-ван [455-474] взошёл на престол. [Японский] государь (яп. сумэра-микото) послал [в Пэкче] Арэтоку (или: Арэнако; кор. Айенокве), [чтобы тот] разыскал (кит. со) девушку знатного происхождения (др.-яп. иратумэ, кит. нˇюйлáн΄, кор. нёран). [В] Пэкче нарядили [в красивые] одеяния дочь госпожи (кит. фужэнь, кор. пуин, яп. фудзин, др.-яп. паси-каси) Мони (яп. Муни), [которая] звалась Чоккйе-нёран (др.-яп. Тякўкэй-иратумэ). [Её] предложили [и] повезли [японскому] государю (яп. сумэра-микото)». Составители «Нихон-сёки» отождествили её с пэкческой принцессой Икэ-ту-пимэ (кор. Чи-чин), которая в 7-й месяц 2-го года пр. (458 года), «вопреки воле государя, её к себе призывавшего, вошла в развратную связь [кит. úнь ] с Исикапа-но Татэ». За это её ожидала смертная казнь через сожжение. «Государь был крайне разгневан, он приказал Опо-томо-но Муроя-но опо-мурази послать человека из [корпорации воинов – С.Д.] Кумэ-бэ, чтобы тот привязал женщину за руки и за ноги к дереву, поставил её на подставку, развёл бы огонь и сжёг её» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 2-й год пр., 7-й месяц]. В Пэкче о происшедшем стало известно только в 4-м месяце 461 года. «Летом, в 4-м месяце Касури-кун (яп. Касури-киси/ кими) (это Кэро-ван) , услышав распространившиеся слухи о том, как была сожжена Икэ-ту-пимэ (она же Чоккйе-нёран/ яп. Тякўкэй-иратумэ), всё взвесил [и] сказал: “в прошлом [мы] поставляли [ко двору государя] девушек, которые служили в качестве унэмэ. Однако были нарушены правила поведения [яп. рэй – С.Д.], и наше государство [Пэкче – С.Д.] теряет [своё доброе] имя. Отныне не следует (кит. бỳх΄э΄) преподносить девушек» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 5-й год пр., 4-й месяц]. В 459 году японцы осуществили военную операцию в восточных районах Силла (государства в юго-восточной Корее), в результате которой они осадили город Вольсон (располагался на территории современного города Кёнчжу ). «…Летом, в четвёртом месяце, люди Вэ со ста с лишним военными кораблями напали на восточную границу [Силла – С.Д.] и при [дальнейшем] продвижении окружили город Вольсон и со всех сторон обрушили поток стрел и камней…». Но захватить Вольсон не удалось, и японцы сняли осаду и стали отходить на север к морской бухте (видимо, к заливу Йонъильман), где стояли их корабли. Силлаские войска нанесли удар по отступающему противнику, нанеся японцам большой урон. «…Но ванский город выстоял, и, когда враги собрались отступать, вышли [наши] войска и разбили их наголову и преследовали на север до [самой] морской гавани, где было потоплено и убито более половины врагов» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 2-й год пр. (459 г.)]. Атаки на Силла сопровождались дальнейшим сближением Ямато и Пэкче. «Пэкче-синчхан», цитируемый в «Нихон-сёки», сообщает: «[В] год син-чхук (38-й год цикла) [461 год] Кэро-ван послал [своего] младшего брата Кончжи-куна в Великое [государство] Вэ (Японию) служить японскому государю (яп. сумэра-микото). Тем самым были налажены дружественные отношения [как при] правителях прежних эпох (кит. сˉянь-вáн )». «Нихон-сёки» сообщает подробности этого события. В 4-й месяц 5-го года пр. (461 года) Кэро-ван отправил в Японию служить японскому государю своего младшего брата Кончжи-куна, занимавшего должность военачальника (кор. кун-кун). Кончжи-куну (по его просьбе) в жёны (кит. цз`я) была отдана младшая супруга Кэро-вана. Однако она была на последних сроках беременности. По дороге, на острове Капара-сима в Тукуси (Кюсю), женщина родила сына Кэро-вана (будущего правителя Пэкче – Мурён-вана, 502-523), и (как было оговорено ранее) этого ребёнка отправили назад в Пэкче, прозвав его Сэма-киси (досл. “Господин острова”). А сам Кончжи-кун в 7-м месяце 461 года прибыл в столицу Ямато. События 461 года упомянуты ещё в разделе 4-го года правления Бурэцу (502 год), когда Мурён пришёл к власти в Пэкче. Там снова цитируется «Пэкче-синчхан» и вспоминается поездка Кончжи в Японию. «Во время [когда] Кончжи ездил в [страну] Вэ (Японию), [он] добрался до острова Тукуси [Северного Кюсю], [там] родился Сэма-кими (кор. Сама-ван). С [этого] острова (яп. сэма/ сима) [ребёнка] отправили назад, не заезжая в столицу [Ямато]. [Так как ребёнок] родился на острове (яп. сима/ сэма), по этой причине так называли [его – Сэма, кор. Сама]. Нынешний [остров] Капара посреди моря есть остров Нириму-сэма (кор. Чжу-то – досл. “Остров Господина”). [Этот] остров место, где родился ван [Сама]». Таким образом, японское имя Мурёна – “Сэма по-корейски звучало как “Сама”. Это же сказано и в «Самгук-саги», где о Мурёне сообщается: «Ван Мурён. [Его] звали Сама…». Однако в цитате «Пэкче-синчхан», помещённой в разделе 4-го года правления Бурэцу (502 год), где вспоминается поездка принца Кончжи в Японию в 461 году, сведения о родословной Мурёна здесь немного отличаются от того, что было рассказано в разделе 5-го года правления Юряку (461 года). «Мурён… личное имя – Сама-ван (яп. Сэма-кими). Он сын принца (кит. ван-цзы, кор. ван-ча) Кончжи». То есть в данном случае в «Пэкче-синчхан» генеалогия дана с неточностью: Мурён – не родной сын принца Кончжи, а его пасынок (учитывая то, что мать Мурёна была отдана замуж за принца Кончжи). Но, более важно то, что сведения «Пэкче-синчхан» и «Нихон-сёки» подтверждаются материалами корейского эпиграфического памятника – надписи на могильном камне первой половины VI века у захоронения вана Мурёна (502-523). Текст на найденном в Корее во время археологических исследований могилы данного правителя каменном памятнике показывает, что Мурёна действительно звали “Сама”, а также что в «Самгук-саги» (в «Летописях Пэкче») правильно указаны его возраст, год восшествия на трон и год смерти. Кроме того, на камне названо имя отца Мурёна – Кэро. Следовательно, эпиграфическая надпись подтверждает сообщение «Пэкче-синчхан» в «Нихон-сёки», где Мурён (Сама) назван сыном Кэро-вана от его младшей жены. В отличие от «Нихон-сёки», в «Самгук-саги» генеалогия вана Мурёна дана неверно – там он назван «вторым сыном вана Модэ» (Тонсон-вана, 23-й, 479-502 годы пр.) , который, в свою очередь «был сыном Кончжи, младшего брата вана Мунджу» (21-го, 475-477 годы пр.). Мунджу «был сыном вана Кэро» (20-го, 455-475 годы пр.). Следовательно, автор «Самкук-саги» считал, что Мурён – правнук Кэро-вана, внук принца Кончжи и сын Модэ (Тонсон-вана), что не подтверждается эпиграфической надписью на могильном камне Мурёна. В 460 году, как сообщает «Сун-шу» (в разделе бэнь-цзи, Да-мин, 4-й год, 12-й месяц, день дин-вэй [44-й циклический знак]) «Японское государство (Во-го) прислало посольство поднести дань местными изделиями» [Сун-шу, бэнь-цзи, Да-мин, 4-й год, 12-й месяц, день дин-вэй]. В «Нань-ши» (в разделе бэнь-цзи) и в «Цэ-фу-вайчэнь-бу-чао-гун» тоже есть записи о посольстве. В 462 году император Сяо-у-ди (454-464) наконец-то решил поощрить шù-цзˇы Сина (др.-яп. Анапо/ государя Анко, 454-456) и признать его государем Японии. Анапо получил титул «ань-дун цзян-цзюнь, Во-го-ван» («успокаивающий Восток полководец, правитель государства Япония»). «Шестой год [правления] родоначальника (кит. шù-цзў) [Сяо-у-ди] под девизом правления Да-мин (462 год). Указ гласил: “Наследный принц японского государя (кит. Во-ван-шù-цзˇы) Син… должно (кит. ù) [теперь его] жаловать китайскими титулами (кит. шòу-цзюˉэ-хàо). Разрешаю (кит. кˇэ) [именоваться] “успокаивающий Восток полководец” (ань-дун цзян-цзюнь), “правитель государства Япония” (Во-го-ван)“» [Сун-шу, во-го-цзюань]. В разделе бэнь-цзи, 6-й год Да-мин (462 год), 3-й месяц, день жэнь-инь (39-й циклический знак) сказано: «Отныне наследный принц государя страны Япония (кит. Во-го-ван-шù-цзˇы) Син сделан “успокаивающим Восток полководцем”» [Сун-шу, бэнь-цзи, Да-мин, 6-й год, 3-й месяц, день жэнь-инь]. Такая же запись сделана в разделе бэнь-цзи «Нань-ши», а также в «Цэ-фу-вай-чэнь-бу-фэн-цэ». Данное сообщение подтверждается и сведениями «Нихон-сёки», где говорится, что в 6-й год правления Юряку (462 год), через месяц после дарования титулов китайским императором, «весной, в 4-й месяц; государство Курэ (кит. У) прислало посла поднести дань» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 6-й год правления, 4-й месяц ]. Видимо, это было посольство, которое привезло в Японию сообщение о даровании титулов “Сину”–Анко – отцу Юряку. В 462-463 году Ямато осуществило несколько вторжений на территорию государства Силла. В 462 году, «…летом, в пятом месяце, люди Вэ напали и разрушили крепость Хвальгэ, захватили в плен тысячу человек и ушли» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 5-й год пр. (462 г.)]. В 463 году «…весной, во втором месяце, люди Вэ напали на крепость Самян, но не одолели и ушли. По приказу вана Польчжи и Токчжи взяли войска и, устроив по пути засаду, а затем, ударив из неё, нанесли тяжёлое поражение» . Активность японцев привела к тому, что правитель Силла начал осуществлять фортификационные работы. «Так как люди Вэ часто нападали на [силланские] земли, ван построил две крепости в прибрежном районе». А «осенью, в седьмом месяце, [состоялся] большой смотр [войск]» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 6-й год пр. (463 г.)]. С внешнеполитической деятельностью государства Ямато оказались связаны внутриполитические события, произошедшие в области Киби (совр. префектура Окаяма). Укрепление экономической базы власти монархов Ямато привело к тому, что влияние правителя стало распространяться не только на вождей местных кланов, но и на народ этих территорий и их земли. В царствование Опо-патусэ Вака-такэру это проявилось, прежде всего, в отношении области Киби. Проникновение влияния главы Ямато в Киби, например, прослеживалось не только в способности правителей Ямато контролировать звания и производить назначение среди вождей кланов в этом районе, но и в приобретении ими земель, амбаров и производственных корпораций. Названия данных профессиональных корпораций и корпораций минасиро и микосиро членов правящего рода сохранились в географических наименованиях Киби. Это говорит о прочных прямых связях правителя Ямато с Киби в V веке. Видимо, такое развитие ситуации вызывало недовольство местной знати, прежде всего наместников отдельных территорий. В 8-м месяце 463 года это проявилось достаточно явно. Наместник Нижнего округа (др.-яп. симо-ту мити) в Киби – Киби-но симо-ту мити-но оми Саки-туя (или в другой книге он назван титулом “куни-но миятуко Киби-но оми Яма”) удерживал чиновника государя (комментаторы истолковывают его должность как тонэри) и вёл себя очень неуважительно и вызывающе по отношению к монарху. Узнав об этом, Вака-такэру послал отряд профессиональных воинов из корпорации Мононо-бэ численностью в 30 человек, чтобы предать виновных смертной казни (кит. чжˉу-шā). В результате Саки-туя и 70 человек его рода (яп. якара) были казнены [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 6-й год, 8-й месяц]. В 463 году другой наместник – глава Верхнего округа (др.-яп. ками-ту мити) в области Киби – Киби-но ками-ту мити-но оми по имени Таса вышел из повиновения. Эти события получили в историографии название “мятежа Таса” (463 года). Причина его заключалась в следующем. Таса хвастался во дворце, что его жена самая красивая в стране. Один из анонимных источников, цитируемых в «Нихон-сёки», сообщал, что «имя жены Таса-но оми было Кэ-пимэ. Она была дочерью Тамата-но сукунэ, сына Соту-пико из Кадураки…». То есть наложница была внучкой Кадураки-но Соту-бико – деда и прадеда монархов V века. «Государь прислушался хорошенько, расслышал всё и обрадовался. Решил он сам востребовать к себе Вака-пимэ и сделать одной из своих…» фрейлин, обслуживавшей государя во время приёма пищи и сна (кит. нˇюй`юй). А чтобы её муж не мешал реализации этого плана, Вака-такэру назначил Таса губернатором южно-корейского владения Мимана (др.-яп. Мимана-куни-но микото-моти). А через некоторое время призвал к себе его жену Вака-пимэ. М.В.Воробьев указывает, что, помимо желания овладеть женой Таса, назначение Таса губернатором Мимана могло преследовать и политическую цель – ослабление Киби. Прибыв в Мимана (кор. Имна), Таса узнал о том, что Вака-такэру навещает его жену. Один из анонимных источников, цитируемых в «Нихон-сёки», сообщает: «Государь, прослышав, что она [жена Таса-но оми – С.Д.] и лицом, и статью блистательно прекрасна… сам к ней нахаживал». В этой ситуации Таса задумал совершить государственную измену и перейти на сторону Силла: «…решил пойти в Силла просить там помощи. В то время страна Силла не подчинялась Срединной стране [Японии]», то есть находилась в состоянии войны 462-463 годов (по «Самгук-саги»). Тогда же Вака-такэру отправил воевать в Силла младшего сына Таса от Вака-пимэ по имени Ото-кими, а также Киби-но амабэ-но атапи Акаво. С ними был отправлен умелец Кван-ин Чжи-ри из родов Западных Ая (ткачей тонких тканей, обитавших в Кавати) , который должен был найти искусных мастеров в стране Кара (кор. Хан-гук – Южной Корее). Военная экспедиция должна была попасть в Силла через территорию Пэкче. Ото-кими, собрав воинов, добрался до Пэкче, но на Силла не напал. «Нихон-сёки» рассказывает мифическую историю, почему Ото-кими передумал атаковать Силла. Но причины этого, как можно судить по некоторым фактам, были иные. Источники говорят, что отец Ото-кими – изменник Мимана-но куни-но микотомоти Таса-но кими втайне послал из Мимана (кор. Имна) в Пэкче человека к своему сыну со словами: «Разве у тебя такая крепкая шея, что ты собрался нападать на людей [Силла – С.Д.]? Слышал я, что государь призвал к себе мою жену [и твою мать – С.Д.] и родил от неё детей… Сейчас, надо думать, мне грозят бедствия, поэтому я настороже. Ты, мой сын, отправляйся в Пэкче, и не сообщай ничего в Японию. Я же буду в Имна и тоже никаких вестей в Японию отправлять не стану». Видимо, поэтому Ото-кими не выполнил приказ государя Ямато и отбыл в Японию. Мастеров (якобы, “дань” от Пэкче) он набрал на каком-то большом острове (др.-яп. Опо-сима) около берегов Кореи. Такое развитие событий обрадовало Таса-но кими. Однако о заговоре отца и сына стало известно жене Ото-кими – Кусу-пимэ. Поэтому, как говорит «Нихон-сёки», она тайком убила своего мужа и закопала его в той же комнате. Японский источник объясняет это высокой патриотичностью и преданностью женщины государю Ямато. Но, как явствует далее из текста, причина такого поступка была более прозаической. «… И затем, [Кусу-пимэ – С.Д.] вместе с Ама-но атапи Акаво [младшим военачальником – помощником Ото-кими – С.Д.]… стала жить на большом острове» (др.-яп. Опо-сима). Таким образом, Кусу-пимэ убила мужа, прежде всего, ради своего любовника. Правитель Ямато – Вака-такэру, долго не получая известий от Ото-кими, послал своих людей в Корею прояснить ситуацию. Они, видимо, и привезли в Ямато корейских мастеров с острова Опо-сима. Иммигранты были поселены в деревне Пирокиту-но мура местности Ато. Однако начались болезни и многие из них умерли. По этой причине некоторых прибывших пэкчийцев переселили в Верхнее Момо-пара, Нижнее Момо-пара и Магами-но пара (ныне селение Асўка в уезде Такэти префектуры Нара ). Как полагает В.Астон, остальные были размещены в Ёсино (район в провинции Ямато) – в местности, которую назвали по прозвищу этих мастеров Имаки (досл. “Ныне прибывшие”). Анонимный источник, цитируемый в «Нихон-сёки», сообщает, какова была дальнейшая судьба Таса-но оми, наместника в Мимана – мужа Кэ-пимэ (новой любовницы правителя Вака-такэру): «Государь… убил её мужа и сам к ней нахаживал». То есть, в конце концов, Таса-но оми был убит по приказу государя. Этим закончились события «мятежа Таса». В результате смерти Таса и его сына Ото-кими клан наместников Киби ослаб и к началу VI века утратил своё влияние. Во внешней политике государь Ямато попытался опереться на поддержку южно-китайской династии Сун (420-479). Поэтому во 2-м месяце 464 года было отправлено посольство в Южный Китай. «Весной 8-го года, во 2-м месяце государь послал в страну Курэ… Муса-но сугури Аво и Пинокума-но Тамитукапи Пака-токо» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 8-й год пр., 2-й месяц]. Вернулось посольство в 466 году. В 4-й день 9-го месяца 10-го года пр. (466 года) Муса-но сугури Аво и другие прибыли в Тукуси, привезя подарки от императора Южной Сун. Китайские источники об этом посольстве не упоминают. Однако отношения с Силла продолжали обостряться. Как явствует из текста «Нихон-сёки», возник конфликт между Силла и Ямато из-за земель владения Ток (яп. Току) в Кая (Карак). В 3-м месяце 9-го года пр. (465 года) «…государь самолично решил напасть (кит. фа) на Силла, но передумал. Вместо этого, он назначил полководцами Ки-но Во-юми-но сукунэ, Сога-но Карако-но сукунэ, Опо-томо-но Катари-но мурадзи, Вокапи-но сукунэ», объявив им, что династия Силла не выказывает почтительности Ямато – силласцы не являются ко двору, а также захватывают крепости Пэкче. Японские войска, по прибытии в Кая, действовали четырьмя отрядами. Основной удар наносил главнокомандующий японскими войсками (др.-яп. опо-икуса-но кими) Ки-но Во-юми-но сукунэ (он был сыном Ки-но Сираки-но сукунэ , внуком Ки-но Цуну-но сукунэ [сановника при дворе государей Хомуда и Ō-садзаки] и правнуком знаменитого Ки-но Такэути-но сукунэ [Ки-удзи-но кат¯ё]). Произошло сражение, силласцы потерпели поражение, и их ван поспешно отступил в сопровождении нескольких сотен всадников. В ходе преследования Ки-но Во-юми-но сукунэ убил одного из военачальников противника. В результате этой победы земли Току были возвращены под контроль Ямато. Однако сопротивление силласцев продолжалось. Ки-но Во-юми-но сукунэ объединил силы четырёх отрядов. Вечером произошло ещё одно сражение, в котором погибли военачальник Опо-томо-но Катари-но мурадзи и Ки-но Вока-саки-но Кумэ-но мурадзи. Уцелевшие враги отступили. Но, видимо, и японское войско понесло большие потери и отошло назад. К тому же заболел и скончался главнокомандующий – Ки-но Во-юми-но сукунэ (потом был похоронен в Японии в селении Тамува [ныне городок Мисаки уезда Сэннан округа Осака] ). На время командование перешло к Вокапи-но сукунэ. Однако, в 5-м месяце 9-го года пр. (465 года) сын Ки-но Во-юми-но сукунэ по имени Ки-но Опипа-но сукунэ, узнав о смерти своего отца, прибыл в Силла, взял в свои руки все служебные обязанности по управлению конницей, пехотой и флотом, подчинил себе всех младших командиров и «добился особого могущества в повелениях». Отстранением от должности главнокомандующего Вокапи-но сукунэ он заслужил ненависть с его стороны. Кроме того, Вокапи-но сукунэ удалось настроить Сога-но Карако-но сукунэ против Ки-но Опипа-но сукунэ, обманно оклеветав его в том, что тот хочет отобрать полномочия командования и у Сога-но Карако-но сукунэ. О конфликте между японскими военачальниками стало известно вану Пэкче (Кэро-вану, 455-475). Он попытался использовать эту ситуацию в своих интересах, склонив на свою сторону Сога-но Карако-но сукунэ. Однако Карако до Кэро-вана не доехал, так как по дороге (у водопоя) он столкнулся с Ки-но Опипа-но сукунэ и в перестрелке был убит. Как говорит «Нихон-сёки», из-за распрей между тремя военачальниками «…они вернулись обратно, так и не дойдя до дворца вана Силла». То есть, не достигнув полного разгрома Силла, японцы вернулись из похода в Ямато. В свою очередь, опасаясь Ямато, государство Силла в 464 году «…установила добрые отношения со страной Когурё. И поэтому ван Когурё [Чансу, 413-491], собрав сотню отборных воинов, послал их на охрану Силла». Но вскоре стало известно, что Когурё вынашивает планы завоевания Силла. Тогда ван Силла (тогда правил марипкан Чаби, 458-479) приказал убить когурёских воинов. Только одному из них удалось спастись бегством. В ответ правитель Когурё поднял войска и засел в крепости Чхукчокню-сон (по другому источнику, цитируемому в «Нихон-сёки» – Токусаки-сон). Хотя в «Нихон-сёки» сведения об этом конфликте содержаться в разделе, следующем за событиями 2-го месяца 8-го года правления Юряку (464 года) [где явно вставлен целый кусок в повествование], по «Самгук-саги» это произошло во 2-м месяце 468 года. «Весной люди Когурё вместе с [народом – С.Д.] Мальгаль напали на крепость Сильчжик у северной границы страны» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 11-й год пр. (468 г.)]. «Весной, во втором месяце, с помощью 10-тысячного мальгальского (мохэского) войска ван [Когурё – С.Д.] атаковал и взял силласкую крепость, [центр] области Сильчик» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 56-й год пр. (468 г.)]. Крепость Сильчик (Сильчжик) в «Самкук-саги», видимо, и есть крепость, названная японском источнике “Чхукчокню (Токусаки)”. Ошибка в хронологии видна и из расположения материала в «Нихон-сёки». В 462-463 годах (это подтверждается и корейскими источниками) Япония воевала против Силла. Далее (в разделе 464 года) рассказывается о союзе Ямато и Силла, возникшего после захвата когурёсцами силлаской крепости. А потом вдруг в 465 году Юряку неожиданно, обвинив Силла в антияпонской политике и недружественности на протяжении всего периода своего правления, желает напасть на Силла и отправляет туда своих полководцев. Явно, материалы ранних источников «Нихон-сёки» оказались спутаны составителями хроники. Порядок событий должен быть таким. В 462-463 годах шла война с Силла (по «Самгук-саги»), военные действия в Силла продолжились в 465 году (по «Нихон-сёки»). В этой ситуации в 464 году Силла заключила союз с Когурё (по «Нихон-сёки»). Однако вскоре стали известны планы Когурё по захвату Силла. Правитель Силла разорвал союзные отношения с Когурё. В ответ на это во 2-м месяце 468 года когурёсцы захватили силласкую крепость. Ван Силла обратился за помощью к Ямато при посредстве Имна (по «Нихон-сёки»). «Нихон-сёки» сообщает некоторые подробности произошедшей военной операции у захваченной когурёсцами крепости. Ван Силла, поняв, что вражеская армия вошла на территорию его государства, и сложилась очень опасная ситуация, отправил своего человека к вану Имна (яп. Мимана) с просьбой к японской администрации (яп. Ямато-но микотомоти) в Мимана дать в помощь военачальников (др.-яп. икуса-но кими, кит. сúн-цзˉюнь юáнь΄шуàй – досл. “походных главнокомандующих”) , как видно из дальнейшего текста, вместе с войсками. В.М.Тихонов полагает, что просьба вана Силла была обращена к государю Тэгая (как главе северного Кая), который передал просьбу правителя Силла «японскому правительству Мимана». Ван Имна рекомендовал (кит. цюàнь) вану Силла японцев Касипадэ-но оми Икаруга, Киби-но оми Вонаси и Нанипа-но киси Акамэко». То, что каяское владение служило дипломатическим посредником между Силла и японцами, говорило о тесных связях каясцев с Японскими островами. Войско Ямато выступило в поход, но «…ещё не дошли они до места, как их воины остановились. Ещё не бились они с воинами Когурё, а все уже были в испуге. Касипадэ-но оми и прочие самолично старались подбодрить своих ратников. [Касипадэ-но оми] отдал приказ подготовится к внезапному нападению…» . Японские войска продвинулись вперёд и вошли в соприкосновение с когурёсцами. Но более десяти дней враги не решались напасть друг на друга. Японцы ночами прорыли в отвесном холме подземный ход (кит. дùдàо΄) , провели обозные повозки (кит. цзˉычˉэ) и затаились в засаде. «На рассвете [люди] Когурё решили, что войска Касипадэ покинули место. Двинулись вслед, и тут из засады выскочили воины, пешие и конные, перерезали [врагам] дорогу, и многих перебили». В.М.Тихонов указывает, что “японское правительство Мимана” «умиротворило» Когурё. На следующий год союзник Ямато – Пэкче (может быть, вместе с отрядами японцев) вторглось на территорию Когурё. «Осенью, в восьмом месяце, войска Пэкче напали на южную окраину» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 57-й год пр. (469 г.)]. «Осенью, в восьмом месяце, послали военачальника [с войском] для нападения на южные пределы Когурё» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.25-я, Кэро, 15-й год пр. (469 г.)]. В.М.Тихонов истолковывает события 468-469 годов следующим образом: «…каяские владения, как и Пэкче, стали оказывать Силла помощь в противостоянии Когурё. Не исключено, что при этом пэкчесцы и каясцы использовали военную помощь дружественного им Ямато…» Однако материалы источников (в том числе и «Самгук-саги») показывают, что сначала в 468 году возник конфликт между Силла и Когурё. В защиту Силла в своих интересах (по просьбе, переданной через должностных лиц Имна) выступило государство Ямато, не желавшее усиления Когурё и расширения его территории на юге. И только на следующий год (в 469 году) в войну ввязалось Пэкче. Роль Кая в источниках (даже корейских) вообще никак не отражена. Когурё в противостоянии странам Южной Кореи и Ямато делало ставку на союз с северокитайским государством Вэй, посольства к которому ездили с завидной регулярностью (в 462, 465,466 – установлены брачные связи, 467, 468, 469, 470, 472, 473, 474, 475, 476, 477, 479 годах – это за период царствования в Японии государя Вака-такэру [Юряку]). В свою очередь, попытка правителя Пэкче – Кэро-вана в 472 году пожаловаться на враждебные действия Когурё императору династии Вэй и установить с ним дружественные отношения закончились неудачей. В письме китайскому императору Кэро-ван писал: «…За 30 лет вражды [с Когурё – С.Д.], [непрерывных] бед [и войн] исчерпана [наша] казна, истощены [наши] силы, [наше государство] доведено до крайне слабого состояния. Если бы [ваши] небесные милости и искреннее сострадание распространились и на отдалённые пределы, и если бы [вы] поскорее прислали одного полководца [с войском], чтобы помочь спасти государство [вашего] подданного, то я незамедлительно прислал бы свою дочь, чтобы она была вашей служанкой в Заднем дворце, а также своих сыновей и братьев служить конюхами в [ваших] дальних конюшнях, и ни один вершок (чхок) земли и ни одного мужика я не буду считать своими собственными» . В конце раздела 472 года сказано: «Ввиду того что люди [Когу]рё неоднократно нападали на пограничные земли [Пэкче], ван [Кэро] обратился с письмом к [императору] Вэй с просьбой прислать войска, но не получил помощи. Ван [Кэро] обиделся на это и перестал отправлять послов с поклоном и подношениями». В такой тяжёлой ситуации у Пэкче оставалась одна надежда – на помощь государства Ямато. Ямато, в свою очередь, пыталось получить поддержку Южного Китая (яп. Курэ), связи с которым осуществлялись как на официальном уровне, так и неофициально. В 7-м месяце 11-го года пр. (467 года) «…объявился человек, сбежавший из страны Пэкче. Назвался Квисин. Ещё говорят, что, будто, этот Квисин был из страны Курэ. Люди рода Ипарэ-но Курэ-но котобики (музыкантов, играющих на цитре кото) и Сакатэ-но Яката-маро являются его потомками». В 4-й день 4-го месяца 12-го года пр. (468 года) Муса-но сугури Аво и Пи-но Кума-но Тамитукапи Патако снова были отправлены с посольством в Южный Китай. В 13-й день 1-го месяца 14-го года пр. (470 года) это посольство вернулось из поездки. «…Муса-но сугури Аво и его спутники, вместе с посланцем из Курэ…, бросили якорь в Суминоэ, привезя с собой искусных мастеров, посланных от двора Курэ, – а именно, ткачей ая и ткачей курэ, а также швей по шёлку Э-пимэ и Ото-пимэ». Для облегчения поездок в Южный Китай и обратно в этом же месяце построили дорогу «для гостей из Курэ», которая доходила до дороги Сипату-мити. Новая дорога получила название Курэ-сака (досл. “проезд [для людей из] Курэ [кит. У]”). «В 3-м месяце был отдан приказ оми и мурадзи встречать посланцев из Курэ. Поселили людей Курэ в Пи-но Кума-но но. Поэтому это место зовётся Курэ-пара, Поле [людей из] Курэ» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 12-й, 14-й годы пр.]. «Кодзики» в связи с этим сообщает, что «в это время [в Ямато] переправились люди из Курэ. Эти люди из Курэ обосновались в Курэ-пара. Поэтому это место и называют Курэ-пара» (досл. “Равнина [людей из] Курэ”). По прибытии (в 1-й день 4-го месяца 14-го года пр., 470 года) им был устроен пышный приём и пир. Из прибывших китайцев «…швею Э-пимэ отдали служить божеству Опо-мива-но ками. Ото-пимэ сделали главой рода–корпорации швей Ая-но кину-нупи-бэ. А портные–ткачи ая и курэ стали предками рода–корпорации Асука-но кину-нупи-бэ и Исэ-но кину-нупи(-бэ)». В 475 году союзник Ямато – государство Пэкче подверглось нападению Когурё. «В девятом месяце ван во главе 30-тысячного войска напал на Пэкче, занял столицу пэкческого вана Хансон, убил самого вана Пуё Кёна (Кэро), захватил в плен восемь тысяч мужчин и женщин, а [затем] вернулся» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 63-й год пр. (475 г.)]. В «Нихон-сёки» (20-й год пр. Юряку) цитируются «Пэкче-ки» («Записи Пэкче»): «Кэро-ван, год ыль-мё (52-й год цикла) [475 год], зима. Комаская (яп. кома – когурёская) многочисленная армия пришла, семь дней и ночей штурмовала (кит. гˉун) Большой город (кор. Тхэ-сон) , и ванская столица пала (досл. “была взята и пала”), в связи с этим [располагавшееся южнее Хансона владение] Вире-кук было утрачено (кит. шū). Ван и великая государыня (кор. тхэху, кит. тайхоу) и сыновья вана – все погибли от вражеских рук». Под «Большим городом» здесь подразумевалась пэкческая столица Хансон (располагалась южнее Пхеньяна, на реке Черён-ган, около современного города Саривон в провинции Хванхэ). Вире-кук – это область или территориальная община, находившаяся под властью Пэкче, с центром в городе Вире (современный Сеул). В результате падения Вире государство Пэкче потеряло территории в бассейне реки Хан-ган (совр. провинция Кёнги). Подробности данных событий изложены в «Летописях Пэкче» в разделе 21-го года правления Кэро-вана. «Осенью, в девятом месяце, напал [когу]рёский ван Корён с 30-тысячной армией и окружил ванскую столицу Хансон. Ван [Кэро] запер крепостные ворота и не решался вступить в схватку. [Когу]рёские люди, разбив армию на четыре направления, начали штурм с флангов, а затем, воспользовавшись [попутным] ветром, бросали огненные [факелы] и подожгли крепостные ворота. Среди [пэкческих] людей началась паника, и нашлись такие, кто хотел выйти и сдаться [неприятелю]. Ван был в затруднении и не знал, что предпринять. Поэтому [в спешке] отобрал несколько десятков всадников. [Они] вырвались на конях за ворота и бежали в западном направлении. [Когу]рёские люди, пустившиеся в погоню, убили вана». Подробности бегства Кэро-вана излагаются далее. «В это время когурёский тэро Чеу, Чэсын Кольлу, Кои Манен… и другие пришли во главе [своих] войск и напали на северную крепость, взяли её через семь дней, затем перенесли удар на южную крепость (столицу). В городе воцарился страх перед опасностью, а ван [Кэро – С.Д.] бежал». Как было сказано ранее, за ним была отправлена погоня, которая догнала беглеца. Кэро-ван был убит его бывшими сановниками, ранее перебежавшие к когурёсцам из-за недовольства политикой пэкчийского правителя, направленной на централизацию страны. «[Когу]рёские военачальники – Кольлу и другие, увидев, как ван, спешивается с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. Затем, обвинив его в совершённых им преступлениях, связали его и отправили под стены [крепости] Ачха-сон, где и убили его…» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.25-я, Кэро, 21-й год пр. (475 г.)]. Наследник престола Мунджу, был, при подходе к столице Пэкче отправлен на юг. В одном случае «Летописи Пэкче» объясняют это как необходимость «продлить [царственный] род государя» , в другом – как необходимость получить помощь от Силла, следуя установившимся союзным отношениям: «В двадцать первом году правления Кэро (475 г.) напало [войско] Когурё и окружило [столицу] Хансон (крепость Хан). Кэро укрылся в крепости и упорно защищался. Он отправил Мунджу за помощь к Силла. [Мунджу] заполучил 10 тысяч солдат и вернулся. Хотя [когу]рёские войска отступили, но крепость была разрушена, а ван [Кэро – С.Д.] погиб. [И вот тогда] взошёл на престол [Мунджу]» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.26-я, Мунджу, 21-й год пр. Кэро (475 г.)]. В «Тонгук-тонгам», который даёт короткий отчёт об этой войне, также говорится, что Силла послала на помощь Пэкче войско в 10 тысяч человек. В.М.Тихонов полагает, что 10-тысячное войско Силла “опоздало” к месту сражения и не оказало пэкчесцам никакой реальной поддержки не случайно. Силланцы стремились воспользоваться поражением Пэкче для своей военно-территориальной экспансии. В летописях Когурё и Пэкче, а также в «Тонгук-тонгам» совпадает датировка этих событий(475 г.) , а в летописях Силла в «Самгук-саги» они датированы (видимо, по ошибке) годом раньше, и неверно указан месяц. «Осенью в седьмом месяце, когурёский ван Корён (Чансуван) лично повёл войска и напал на Пэкче. Пэкческий ван Кён [Кэро-ван – С.Д.] прислал сына Мунчжу с просьбой о помощи, поэтому ван (силланский) отправил войска на выручку, но они ещё не успели дойти, а [столица] Пэкче пала, а Кён был убит» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 17-й год пр. (474 г.)]. В «Нихон-сёки» наоборот события 475 года ошибочно датированы 476 годом. «Осенью 20-го года [правления Юряку – С.Д.] ван Когурё послал многочисленное войско, которое напало на Пэкче и погубило эту страну. Уцелели немногие, и они собрались в Чхан-ха (яп. Пэсу-ото). Провиант уже истощился, и там царило глубокое уныние. Тогда главный военачальник Когурё сказал [своему – С.Д.] вану: “…Боюсь, что их [людей Пэкче – С.Д.] снова станет много. Прошу разрешения покончить с ними”…» Однако, как утверждает «Нихон-сёки», правитель Когурё не решился на дальнейшие действия, опасаясь союзника Пэкче – государства Ямато. «И дальнейшие боевые действия были отменены» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 20-й год пр.]. Пэкче находилось в очень тяжелом положении. В 10-м месяце 475 года (по «Самгук-саги») в Пэкче на престол вступил Мунджу-ван. Так как территории в бассейне реки Хан-ган были утеряны, «…зимой, в десятом месяце, перевели столицу в Унджин» (современный город Конджу на реке Кым-ган, провинция Чхунчхон-намдо), то есть на юг [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.26-я, Мунджу, 21-й год пр. Кэро (475 г.)]. Такую же дату переноса столицы в Унджин (475 год) даёт «Тонгук-тонгам». Топоним “Унджин” на русский язык переводится как “Медвежья гавань”. В «Нихон-сёки» (в разделе 3-го месяца 21-го года пр. Юряку, 477 года) говорится, что в спасении людей Пэкче
Суровень Д.А. ЯПОНО-КОРЕЙСКИЕ И ЯПОНО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА ЯМАТО в конце 50-х – 70-е годы V века Пик внешнеполитической активности государства Ямато в V веке пришёлся на период царствования государя Ō-хацусэ Вака-такэ (др.-яп. Опо-патусэ Вака-такэру; посмертное почётное имя – Юряку, 457-479 годы ) – период расцвета древнеяпонского государства и наибольшего влияния в Южной Корее, что было признано и китайскими династиями. Однако данная эпоха слабо изучена в западной и российской исторической науке. Поэтому существует необходимость дать подробный анализ внешнеполитической деятельности государя Вака-такэру Вака-такэру. Царствование Опо-патусэ Вака-такэру началось с того, что, расправившись с претендентами, в 13-й день 11-го месяца 456 года новый «…государь [Ямато] отдал приказ официальным лицам (кит. ˇюсˉы΄) готовить (кит. ш`э) помост (кит. тáнь, др.-яп. такамикура) в Асакура в местности Патусэ, [где] взошёл на государев престол, тем самым (кит. сỳй) было определено [место] дворца» Асакура-но мия (ныне местность Хасэ [др.-яп. Пасэ/ Патусэ] в городе Сакураи префектуры Нара). Остатки дворца Асакура-но мия исследователи отождествляют с руинами Вакимото в городе Сакураи. Имя «Вака-такэру опо-кими» упомянуто в надписи на мече из Инарияма 471 года , где вначале перечислены восемь колен предков по мужской линии некоего Вовакэ-но оми (Вовака-но оми). В надписи говорится следующее: «Год каното-и (48-й год цикла), в 7-й месяц сделали надпись… Когда великий государь (др.-яп. опо-кими) [Опо-патусэ-]Вака-такэру пребывал во дворце Сйки (досл. “когда присутственное место [кит. с`ы] великого государя Вака-такэру находилось во дворце Сйки”), я (Вовакэ-но оми) помогал [ему] управлять Поднебесной…». Исследователи указывают, что дворец государя Юряку – Хацусэ-но Асакура-но мия (др.-яп. Патусэ-но Асакура-но мия) находился в местности Сйки (например, на запад от Асакура-но мия впоследствии находился дворец государя Киммэя Сикисима-но мия). В словаре «Вам¯ёс¯ё» упоминается село Хацусэ-но сато и святилище в Хацусэ-но Ямагути, располагавшиеся в уезде Верхний Сйки области Ямато-но куни. Таким образом, эта эпиграфическая надпись, сделанная во времена царствования Опо-патусэ Вака-такэру, подтверждает реальность существования данного государя. С самого начала своего правления Вака-такэру начал проводить активную внешнюю политику, что было отмечено даже китайскими источниками (из пяти ванов, о которых речь идёт в китайских династийных хрониках, только о ване У (яп. [Опо-патусэ Вака] Такэ[ру]) содержаться подробные записи, и даже цитируется его письмо к китайскому императору). Первое внешнеполитическое событие относится к самому началу правления Вака-такэру (видимо, к 456-457 годам) когда он решил установить брачные связи с Пэкче. В «Пэкче-синчхан» («Новом изборнике Пэкче»), цитируемом в «Нихон-сёки» сообщается: «В год ки-са (6-й год цикла) [правитель Пэкче] Кэро-ван [455-474] взошёл на престол. [Японский] государь (яп. сумэра-микото) послал [в Пэкче] Арэтоку (или: Арэнако; кор. Айенокве), [чтобы тот] разыскал (кит. со) девушку знатного происхождения (др.-яп. иратумэ, кит. нˇюйлáн΄, кор. нёран). [В] Пэкче нарядили [в красивые] одеяния дочь госпожи (кит. фужэнь, кор. пуин, яп. фудзин, др.-яп. паси-каси) Мони (яп. Муни), [которая] звалась Чоккйе-нёран (др.-яп. Тякўкэй-иратумэ). [Её] предложили [и] повезли [японскому] государю (яп. сумэра-микото)». Составители «Нихон-сёки» отождествили её с пэкческой принцессой Икэ-ту-пимэ (кор. Чи-чин), которая в 7-й месяц 2-го года пр. (458 года), «вопреки воле государя, её к себе призывавшего, вошла в развратную связь [кит. úнь ] с Исикапа-но Татэ». За это её ожидала смертная казнь через сожжение. «Государь был крайне разгневан, он приказал Опо-томо-но Муроя-но опо-мурази послать человека из [корпорации воинов – С.Д.] Кумэ-бэ, чтобы тот привязал женщину за руки и за ноги к дереву, поставил её на подставку, развёл бы огонь и сжёг её» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 2-й год пр., 7-й месяц]. В Пэкче о происшедшем стало известно только в 4-м месяце 461 года. «Летом, в 4-м месяце Касури-кун (яп. Касури-киси/ кими) (это Кэро-ван) , услышав распространившиеся слухи о том, как была сожжена Икэ-ту-пимэ (она же Чоккйе-нёран/ яп. Тякўкэй-иратумэ), всё взвесил [и] сказал: “в прошлом [мы] поставляли [ко двору государя] девушек, которые служили в качестве унэмэ. Однако были нарушены правила поведения [яп. рэй – С.Д.], и наше государство [Пэкче – С.Д.] теряет [своё доброе] имя. Отныне не следует (кит. бỳх΄э΄) преподносить девушек» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 5-й год пр., 4-й месяц]. В 459 году японцы осуществили военную операцию в восточных районах Силла (государства в юго-восточной Корее), в результате которой они осадили город Вольсон (располагался на территории современного города Кёнчжу ). «…Летом, в четвёртом месяце, люди Вэ со ста с лишним военными кораблями напали на восточную границу [Силла – С.Д.] и при [дальнейшем] продвижении окружили город Вольсон и со всех сторон обрушили поток стрел и камней…». Но захватить Вольсон не удалось, и японцы сняли осаду и стали отходить на север к морской бухте (видимо, к заливу Йонъильман), где стояли их корабли. Силлаские войска нанесли удар по отступающему противнику, нанеся японцам большой урон. «…Но ванский город выстоял, и, когда враги собрались отступать, вышли [наши] войска и разбили их наголову и преследовали на север до [самой] морской гавани, где было потоплено и убито более половины врагов» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 2-й год пр. (459 г.)]. Атаки на Силла сопровождались дальнейшим сближением Ямато и Пэкче. «Пэкче-синчхан», цитируемый в «Нихон-сёки», сообщает: «[В] год син-чхук (38-й год цикла) [461 год] Кэро-ван послал [своего] младшего брата Кончжи-куна в Великое [государство] Вэ (Японию) служить японскому государю (яп. сумэра-микото). Тем самым были налажены дружественные отношения [как при] правителях прежних эпох (кит. сˉянь-вáн )». «Нихон-сёки» сообщает подробности этого события. В 4-й месяц 5-го года пр. (461 года) Кэро-ван отправил в Японию служить японскому государю своего младшего брата Кончжи-куна, занимавшего должность военачальника (кор. кун-кун). Кончжи-куну (по его просьбе) в жёны (кит. цз`я) была отдана младшая супруга Кэро-вана. Однако она была на последних сроках беременности. По дороге, на острове Капара-сима в Тукуси (Кюсю), женщина родила сына Кэро-вана (будущего правителя Пэкче – Мурён-вана, 502-523), и (как было оговорено ранее) этого ребёнка отправили назад в Пэкче, прозвав его Сэма-киси (досл. “Господин острова”). А сам Кончжи-кун в 7-м месяце 461 года прибыл в столицу Ямато. События 461 года упомянуты ещё в разделе 4-го года правления Бурэцу (502 год), когда Мурён пришёл к власти в Пэкче. Там снова цитируется «Пэкче-синчхан» и вспоминается поездка Кончжи в Японию. «Во время [когда] Кончжи ездил в [страну] Вэ (Японию), [он] добрался до острова Тукуси [Северного Кюсю], [там] родился Сэма-кими (кор. Сама-ван). С [этого] острова (яп. сэма/ сима) [ребёнка] отправили назад, не заезжая в столицу [Ямато]. [Так как ребёнок] родился на острове (яп. сима/ сэма), по этой причине так называли [его – Сэма, кор. Сама]. Нынешний [остров] Капара посреди моря есть остров Нириму-сэма (кор. Чжу-то – досл. “Остров Господина”). [Этот] остров место, где родился ван [Сама]». Таким образом, японское имя Мурёна – “Сэма по-корейски звучало как “Сама”. Это же сказано и в «Самгук-саги», где о Мурёне сообщается: «Ван Мурён. [Его] звали Сама…». Однако в цитате «Пэкче-синчхан», помещённой в разделе 4-го года правления Бурэцу (502 год), где вспоминается поездка принца Кончжи в Японию в 461 году, сведения о родословной Мурёна здесь немного отличаются от того, что было рассказано в разделе 5-го года правления Юряку (461 года). «Мурён… личное имя – Сама-ван (яп. Сэма-кими). Он сын принца (кит. ван-цзы, кор. ван-ча) Кончжи». То есть в данном случае в «Пэкче-синчхан» генеалогия дана с неточностью: Мурён – не родной сын принца Кончжи, а его пасынок (учитывая то, что мать Мурёна была отдана замуж за принца Кончжи). Но, более важно то, что сведения «Пэкче-синчхан» и «Нихон-сёки» подтверждаются материалами корейского эпиграфического памятника – надписи на могильном камне первой половины VI века у захоронения вана Мурёна (502-523). Текст на найденном в Корее во время археологических исследований могилы данного правителя каменном памятнике показывает, что Мурёна действительно звали “Сама”, а также что в «Самгук-саги» (в «Летописях Пэкче») правильно указаны его возраст, год восшествия на трон и год смерти. Кроме того, на камне названо имя отца Мурёна – Кэро. Следовательно, эпиграфическая надпись подтверждает сообщение «Пэкче-синчхан» в «Нихон-сёки», где Мурён (Сама) назван сыном Кэро-вана от его младшей жены. В отличие от «Нихон-сёки», в «Самгук-саги» генеалогия вана Мурёна дана неверно – там он назван «вторым сыном вана Модэ» (Тонсон-вана, 23-й, 479-502 годы пр.) , который, в свою очередь «был сыном Кончжи, младшего брата вана Мунджу» (21-го, 475-477 годы пр.). Мунджу «был сыном вана Кэро» (20-го, 455-475 годы пр.). Следовательно, автор «Самкук-саги» считал, что Мурён – правнук Кэро-вана, внук принца Кончжи и сын Модэ (Тонсон-вана), что не подтверждается эпиграфической надписью на могильном камне Мурёна. В 460 году, как сообщает «Сун-шу» (в разделе бэнь-цзи, Да-мин, 4-й год, 12-й месяц, день дин-вэй [44-й циклический знак]) «Японское государство (Во-го) прислало посольство поднести дань местными изделиями» [Сун-шу, бэнь-цзи, Да-мин, 4-й год, 12-й месяц, день дин-вэй]. В «Нань-ши» (в разделе бэнь-цзи) и в «Цэ-фу-вайчэнь-бу-чао-гун» тоже есть записи о посольстве. В 462 году император Сяо-у-ди (454-464) наконец-то решил поощрить шù-цзˇы Сина (др.-яп. Анапо/ государя Анко, 454-456) и признать его государем Японии. Анапо получил титул «ань-дун цзян-цзюнь, Во-го-ван» («успокаивающий Восток полководец, правитель государства Япония»). «Шестой год [правления] родоначальника (кит. шù-цзў) [Сяо-у-ди] под девизом правления Да-мин (462 год). Указ гласил: “Наследный принц японского государя (кит. Во-ван-шù-цзˇы) Син… должно (кит. ù) [теперь его] жаловать китайскими титулами (кит. шòу-цзюˉэ-хàо). Разрешаю (кит. кˇэ) [именоваться] “успокаивающий Восток полководец” (ань-дун цзян-цзюнь), “правитель государства Япония” (Во-го-ван)“» [Сун-шу, во-го-цзюань]. В разделе бэнь-цзи, 6-й год Да-мин (462 год), 3-й месяц, день жэнь-инь (39-й циклический знак) сказано: «Отныне наследный принц государя страны Япония (кит. Во-го-ван-шù-цзˇы) Син сделан “успокаивающим Восток полководцем”» [Сун-шу, бэнь-цзи, Да-мин, 6-й год, 3-й месяц, день жэнь-инь]. Такая же запись сделана в разделе бэнь-цзи «Нань-ши», а также в «Цэ-фу-вай-чэнь-бу-фэн-цэ». Данное сообщение подтверждается и сведениями «Нихон-сёки», где говорится, что в 6-й год правления Юряку (462 год), через месяц после дарования титулов китайским императором, «весной, в 4-й месяц; государство Курэ (кит. У) прислало посла поднести дань» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 6-й год правления, 4-й месяц ]. Видимо, это было посольство, которое привезло в Японию сообщение о даровании титулов “Сину”–Анко – отцу Юряку. В 462-463 году Ямато осуществило несколько вторжений на территорию государства Силла. В 462 году, «…летом, в пятом месяце, люди Вэ напали и разрушили крепость Хвальгэ, захватили в плен тысячу человек и ушли» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 5-й год пр. (462 г.)]. В 463 году «…весной, во втором месяце, люди Вэ напали на крепость Самян, но не одолели и ушли. По приказу вана Польчжи и Токчжи взяли войска и, устроив по пути засаду, а затем, ударив из неё, нанесли тяжёлое поражение» . Активность японцев привела к тому, что правитель Силла начал осуществлять фортификационные работы. «Так как люди Вэ часто нападали на [силланские] земли, ван построил две крепости в прибрежном районе». А «осенью, в седьмом месяце, [состоялся] большой смотр [войск]» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 6-й год пр. (463 г.)]. С внешнеполитической деятельностью государства Ямато оказались связаны внутриполитические события, произошедшие в области Киби (совр. префектура Окаяма). Укрепление экономической базы власти монархов Ямато привело к тому, что влияние правителя стало распространяться не только на вождей местных кланов, но и на народ этих территорий и их земли. В царствование Опо-патусэ Вака-такэру это проявилось, прежде всего, в отношении области Киби. Проникновение влияния главы Ямато в Киби, например, прослеживалось не только в способности правителей Ямато контролировать звания и производить назначение среди вождей кланов в этом районе, но и в приобретении ими земель, амбаров и производственных корпораций. Названия данных профессиональных корпораций и корпораций минасиро и микосиро членов правящего рода сохранились в географических наименованиях Киби. Это говорит о прочных прямых связях правителя Ямато с Киби в V веке. Видимо, такое развитие ситуации вызывало недовольство местной знати, прежде всего наместников отдельных территорий. В 8-м месяце 463 года это проявилось достаточно явно. Наместник Нижнего округа (др.-яп. симо-ту мити) в Киби – Киби-но симо-ту мити-но оми Саки-туя (или в другой книге он назван титулом “куни-но миятуко Киби-но оми Яма”) удерживал чиновника государя (комментаторы истолковывают его должность как тонэри) и вёл себя очень неуважительно и вызывающе по отношению к монарху. Узнав об этом, Вака-такэру послал отряд профессиональных воинов из корпорации Мононо-бэ численностью в 30 человек, чтобы предать виновных смертной казни (кит. чжˉу-шā). В результате Саки-туя и 70 человек его рода (яп. якара) были казнены [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 6-й год, 8-й месяц]. В 463 году другой наместник – глава Верхнего округа (др.-яп. ками-ту мити) в области Киби – Киби-но ками-ту мити-но оми по имени Таса вышел из повиновения. Эти события получили в историографии название “мятежа Таса” (463 года). Причина его заключалась в следующем. Таса хвастался во дворце, что его жена самая красивая в стране. Один из анонимных источников, цитируемых в «Нихон-сёки», сообщал, что «имя жены Таса-но оми было Кэ-пимэ. Она была дочерью Тамата-но сукунэ, сына Соту-пико из Кадураки…». То есть наложница была внучкой Кадураки-но Соту-бико – деда и прадеда монархов V века. «Государь прислушался хорошенько, расслышал всё и обрадовался. Решил он сам востребовать к себе Вака-пимэ и сделать одной из своих…» фрейлин, обслуживавшей государя во время приёма пищи и сна (кит. нˇюй`юй). А чтобы её муж не мешал реализации этого плана, Вака-такэру назначил Таса губернатором южно-корейского владения Мимана (др.-яп. Мимана-куни-но микото-моти). А через некоторое время призвал к себе его жену Вака-пимэ. М.В.Воробьев указывает, что, помимо желания овладеть женой Таса, назначение Таса губернатором Мимана могло преследовать и политическую цель – ослабление Киби. Прибыв в Мимана (кор. Имна), Таса узнал о том, что Вака-такэру навещает его жену. Один из анонимных источников, цитируемых в «Нихон-сёки», сообщает: «Государь, прослышав, что она [жена Таса-но оми – С.Д.] и лицом, и статью блистательно прекрасна… сам к ней нахаживал». В этой ситуации Таса задумал совершить государственную измену и перейти на сторону Силла: «…решил пойти в Силла просить там помощи. В то время страна Силла не подчинялась Срединной стране [Японии]», то есть находилась в состоянии войны 462-463 годов (по «Самгук-саги»). Тогда же Вака-такэру отправил воевать в Силла младшего сына Таса от Вака-пимэ по имени Ото-кими, а также Киби-но амабэ-но атапи Акаво. С ними был отправлен умелец Кван-ин Чжи-ри из родов Западных Ая (ткачей тонких тканей, обитавших в Кавати) , который должен был найти искусных мастеров в стране Кара (кор. Хан-гук – Южной Корее). Военная экспедиция должна была попасть в Силла через территорию Пэкче. Ото-кими, собрав воинов, добрался до Пэкче, но на Силла не напал. «Нихон-сёки» рассказывает мифическую историю, почему Ото-кими передумал атаковать Силла. Но причины этого, как можно судить по некоторым фактам, были иные. Источники говорят, что отец Ото-кими – изменник Мимана-но куни-но микотомоти Таса-но кими втайне послал из Мимана (кор. Имна) в Пэкче человека к своему сыну со словами: «Разве у тебя такая крепкая шея, что ты собрался нападать на людей [Силла – С.Д.]? Слышал я, что государь призвал к себе мою жену [и твою мать – С.Д.] и родил от неё детей… Сейчас, надо думать, мне грозят бедствия, поэтому я настороже. Ты, мой сын, отправляйся в Пэкче, и не сообщай ничего в Японию. Я же буду в Имна и тоже никаких вестей в Японию отправлять не стану». Видимо, поэтому Ото-кими не выполнил приказ государя Ямато и отбыл в Японию. Мастеров (якобы, “дань” от Пэкче) он набрал на каком-то большом острове (др.-яп. Опо-сима) около берегов Кореи. Такое развитие событий обрадовало Таса-но кими. Однако о заговоре отца и сына стало известно жене Ото-кими – Кусу-пимэ. Поэтому, как говорит «Нихон-сёки», она тайком убила своего мужа и закопала его в той же комнате. Японский источник объясняет это высокой патриотичностью и преданностью женщины государю Ямато. Но, как явствует далее из текста, причина такого поступка была более прозаической. «… И затем, [Кусу-пимэ – С.Д.] вместе с Ама-но атапи Акаво [младшим военачальником – помощником Ото-кими – С.Д.]… стала жить на большом острове» (др.-яп. Опо-сима). Таким образом, Кусу-пимэ убила мужа, прежде всего, ради своего любовника. Правитель Ямато – Вака-такэру, долго не получая известий от Ото-кими, послал своих людей в Корею прояснить ситуацию. Они, видимо, и привезли в Ямато корейских мастеров с острова Опо-сима. Иммигранты были поселены в деревне Пирокиту-но мура местности Ато. Однако начались болезни и многие из них умерли. По этой причине некоторых прибывших пэкчийцев переселили в Верхнее Момо-пара, Нижнее Момо-пара и Магами-но пара (ныне селение Асўка в уезде Такэти префектуры Нара ). Как полагает В.Астон, остальные были размещены в Ёсино (район в провинции Ямато) – в местности, которую назвали по прозвищу этих мастеров Имаки (досл. “Ныне прибывшие”). Анонимный источник, цитируемый в «Нихон-сёки», сообщает, какова была дальнейшая судьба Таса-но оми, наместника в Мимана – мужа Кэ-пимэ (новой любовницы правителя Вака-такэру): «Государь… убил её мужа и сам к ней нахаживал». То есть, в конце концов, Таса-но оми был убит по приказу государя. Этим закончились события «мятежа Таса». В результате смерти Таса и его сына Ото-кими клан наместников Киби ослаб и к началу VI века утратил своё влияние. Во внешней политике государь Ямато попытался опереться на поддержку южно-китайской династии Сун (420-479). Поэтому во 2-м месяце 464 года было отправлено посольство в Южный Китай. «Весной 8-го года, во 2-м месяце государь послал в страну Курэ… Муса-но сугури Аво и Пинокума-но Тамитукапи Пака-токо» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 8-й год пр., 2-й месяц]. Вернулось посольство в 466 году. В 4-й день 9-го месяца 10-го года пр. (466 года) Муса-но сугури Аво и другие прибыли в Тукуси, привезя подарки от императора Южной Сун. Китайские источники об этом посольстве не упоминают. Однако отношения с Силла продолжали обостряться. Как явствует из текста «Нихон-сёки», возник конфликт между Силла и Ямато из-за земель владения Ток (яп. Току) в Кая (Карак). В 3-м месяце 9-го года пр. (465 года) «…государь самолично решил напасть (кит. фа) на Силла, но передумал. Вместо этого, он назначил полководцами Ки-но Во-юми-но сукунэ, Сога-но Карако-но сукунэ, Опо-томо-но Катари-но мурадзи, Вокапи-но сукунэ», объявив им, что династия Силла не выказывает почтительности Ямато – силласцы не являются ко двору, а также захватывают крепости Пэкче. Японские войска, по прибытии в Кая, действовали четырьмя отрядами. Основной удар наносил главнокомандующий японскими войсками (др.-яп. опо-икуса-но кими) Ки-но Во-юми-но сукунэ (он был сыном Ки-но Сираки-но сукунэ , внуком Ки-но Цуну-но сукунэ [сановника при дворе государей Хомуда и Ō-садзаки] и правнуком знаменитого Ки-но Такэути-но сукунэ [Ки-удзи-но кат¯ё]). Произошло сражение, силласцы потерпели поражение, и их ван поспешно отступил в сопровождении нескольких сотен всадников. В ходе преследования Ки-но Во-юми-но сукунэ убил одного из военачальников противника. В результате этой победы земли Току были возвращены под контроль Ямато. Однако сопротивление силласцев продолжалось. Ки-но Во-юми-но сукунэ объединил силы четырёх отрядов. Вечером произошло ещё одно сражение, в котором погибли военачальник Опо-томо-но Катари-но мурадзи и Ки-но Вока-саки-но Кумэ-но мурадзи. Уцелевшие враги отступили. Но, видимо, и японское войско понесло большие потери и отошло назад. К тому же заболел и скончался главнокомандующий – Ки-но Во-юми-но сукунэ (потом был похоронен в Японии в селении Тамува [ныне городок Мисаки уезда Сэннан округа Осака] ). На время командование перешло к Вокапи-но сукунэ. Однако, в 5-м месяце 9-го года пр. (465 года) сын Ки-но Во-юми-но сукунэ по имени Ки-но Опипа-но сукунэ, узнав о смерти своего отца, прибыл в Силла, взял в свои руки все служебные обязанности по управлению конницей, пехотой и флотом, подчинил себе всех младших командиров и «добился особого могущества в повелениях». Отстранением от должности главнокомандующего Вокапи-но сукунэ он заслужил ненависть с его стороны. Кроме того, Вокапи-но сукунэ удалось настроить Сога-но Карако-но сукунэ против Ки-но Опипа-но сукунэ, обманно оклеветав его в том, что тот хочет отобрать полномочия командования и у Сога-но Карако-но сукунэ. О конфликте между японскими военачальниками стало известно вану Пэкче (Кэро-вану, 455-475). Он попытался использовать эту ситуацию в своих интересах, склонив на свою сторону Сога-но Карако-но сукунэ. Однако Карако до Кэро-вана не доехал, так как по дороге (у водопоя) он столкнулся с Ки-но Опипа-но сукунэ и в перестрелке был убит. Как говорит «Нихон-сёки», из-за распрей между тремя военачальниками «…они вернулись обратно, так и не дойдя до дворца вана Силла». То есть, не достигнув полного разгрома Силла, японцы вернулись из похода в Ямато. В свою очередь, опасаясь Ямато, государство Силла в 464 году «…установила добрые отношения со страной Когурё. И поэтому ван Когурё [Чансу, 413-491], собрав сотню отборных воинов, послал их на охрану Силла». Но вскоре стало известно, что Когурё вынашивает планы завоевания Силла. Тогда ван Силла (тогда правил марипкан Чаби, 458-479) приказал убить когурёских воинов. Только одному из них удалось спастись бегством. В ответ правитель Когурё поднял войска и засел в крепости Чхукчокню-сон (по другому источнику, цитируемому в «Нихон-сёки» – Токусаки-сон). Хотя в «Нихон-сёки» сведения об этом конфликте содержаться в разделе, следующем за событиями 2-го месяца 8-го года правления Юряку (464 года) [где явно вставлен целый кусок в повествование], по «Самгук-саги» это произошло во 2-м месяце 468 года. «Весной люди Когурё вместе с [народом – С.Д.] Мальгаль напали на крепость Сильчжик у северной границы страны» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 11-й год пр. (468 г.)]. «Весной, во втором месяце, с помощью 10-тысячного мальгальского (мохэского) войска ван [Когурё – С.Д.] атаковал и взял силласкую крепость, [центр] области Сильчик» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 56-й год пр. (468 г.)]. Крепость Сильчик (Сильчжик) в «Самкук-саги», видимо, и есть крепость, названная японском источнике “Чхукчокню (Токусаки)”. Ошибка в хронологии видна и из расположения материала в «Нихон-сёки». В 462-463 годах (это подтверждается и корейскими источниками) Япония воевала против Силла. Далее (в разделе 464 года) рассказывается о союзе Ямато и Силла, возникшего после захвата когурёсцами силлаской крепости. А потом вдруг в 465 году Юряку неожиданно, обвинив Силла в антияпонской политике и недружественности на протяжении всего периода своего правления, желает напасть на Силла и отправляет туда своих полководцев. Явно, материалы ранних источников «Нихон-сёки» оказались спутаны составителями хроники. Порядок событий должен быть таким. В 462-463 годах шла война с Силла (по «Самгук-саги»), военные действия в Силла продолжились в 465 году (по «Нихон-сёки»). В этой ситуации в 464 году Силла заключила союз с Когурё (по «Нихон-сёки»). Однако вскоре стали известны планы Когурё по захвату Силла. Правитель Силла разорвал союзные отношения с Когурё. В ответ на это во 2-м месяце 468 года когурёсцы захватили силласкую крепость. Ван Силла обратился за помощью к Ямато при посредстве Имна (по «Нихон-сёки»). «Нихон-сёки» сообщает некоторые подробности произошедшей военной операции у захваченной когурёсцами крепости. Ван Силла, поняв, что вражеская армия вошла на территорию его государства, и сложилась очень опасная ситуация, отправил своего человека к вану Имна (яп. Мимана) с просьбой к японской администрации (яп. Ямато-но микотомоти) в Мимана дать в помощь военачальников (др.-яп. икуса-но кими, кит. сúн-цзˉюнь юáнь΄шуàй – досл. “походных главнокомандующих”) , как видно из дальнейшего текста, вместе с войсками. В.М.Тихонов полагает, что просьба вана Силла была обращена к государю Тэгая (как главе северного Кая), который передал просьбу правителя Силла «японскому правительству Мимана». Ван Имна рекомендовал (кит. цюàнь) вану Силла японцев Касипадэ-но оми Икаруга, Киби-но оми Вонаси и Нанипа-но киси Акамэко». То, что каяское владение служило дипломатическим посредником между Силла и японцами, говорило о тесных связях каясцев с Японскими островами. Войско Ямато выступило в поход, но «…ещё не дошли они до места, как их воины остановились. Ещё не бились они с воинами Когурё, а все уже были в испуге. Касипадэ-но оми и прочие самолично старались подбодрить своих ратников. [Касипадэ-но оми] отдал приказ подготовится к внезапному нападению…» . Японские войска продвинулись вперёд и вошли в соприкосновение с когурёсцами. Но более десяти дней враги не решались напасть друг на друга. Японцы ночами прорыли в отвесном холме подземный ход (кит. дùдàо΄) , провели обозные повозки (кит. цзˉычˉэ) и затаились в засаде. «На рассвете [люди] Когурё решили, что войска Касипадэ покинули место. Двинулись вслед, и тут из засады выскочили воины, пешие и конные, перерезали [врагам] дорогу, и многих перебили». В.М.Тихонов указывает, что “японское правительство Мимана” «умиротворило» Когурё. На следующий год союзник Ямато – Пэкче (может быть, вместе с отрядами японцев) вторглось на территорию Когурё. «Осенью, в восьмом месяце, войска Пэкче напали на южную окраину» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 57-й год пр. (469 г.)]. «Осенью, в восьмом месяце, послали военачальника [с войском] для нападения на южные пределы Когурё» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.25-я, Кэро, 15-й год пр. (469 г.)]. В.М.Тихонов истолковывает события 468-469 годов следующим образом: «…каяские владения, как и Пэкче, стали оказывать Силла помощь в противостоянии Когурё. Не исключено, что при этом пэкчесцы и каясцы использовали военную помощь дружественного им Ямато…» Однако материалы источников (в том числе и «Самгук-саги») показывают, что сначала в 468 году возник конфликт между Силла и Когурё. В защиту Силла в своих интересах (по просьбе, переданной через должностных лиц Имна) выступило государство Ямато, не желавшее усиления Когурё и расширения его территории на юге. И только на следующий год (в 469 году) в войну ввязалось Пэкче. Роль Кая в источниках (даже корейских) вообще никак не отражена. Когурё в противостоянии странам Южной Кореи и Ямато делало ставку на союз с северокитайским государством Вэй, посольства к которому ездили с завидной регулярностью (в 462, 465,466 – установлены брачные связи, 467, 468, 469, 470, 472, 473, 474, 475, 476, 477, 479 годах – это за период царствования в Японии государя Вака-такэру [Юряку]). В свою очередь, попытка правителя Пэкче – Кэро-вана в 472 году пожаловаться на враждебные действия Когурё императору династии Вэй и установить с ним дружественные отношения закончились неудачей. В письме китайскому императору Кэро-ван писал: «…За 30 лет вражды [с Когурё – С.Д.], [непрерывных] бед [и войн] исчерпана [наша] казна, истощены [наши] силы, [наше государство] доведено до крайне слабого состояния. Если бы [ваши] небесные милости и искреннее сострадание распространились и на отдалённые пределы, и если бы [вы] поскорее прислали одного полководца [с войском], чтобы помочь спасти государство [вашего] подданного, то я незамедлительно прислал бы свою дочь, чтобы она была вашей служанкой в Заднем дворце, а также своих сыновей и братьев служить конюхами в [ваших] дальних конюшнях, и ни один вершок (чхок) земли и ни одного мужика я не буду считать своими собственными» . В конце раздела 472 года сказано: «Ввиду того что люди [Когу]рё неоднократно нападали на пограничные земли [Пэкче], ван [Кэро] обратился с письмом к [императору] Вэй с просьбой прислать войска, но не получил помощи. Ван [Кэро] обиделся на это и перестал отправлять послов с поклоном и подношениями». В такой тяжёлой ситуации у Пэкче оставалась одна надежда – на помощь государства Ямато. Ямато, в свою очередь, пыталось получить поддержку Южного Китая (яп. Курэ), связи с которым осуществлялись как на официальном уровне, так и неофициально. В 7-м месяце 11-го года пр. (467 года) «…объявился человек, сбежавший из страны Пэкче. Назвался Квисин. Ещё говорят, что, будто, этот Квисин был из страны Курэ. Люди рода Ипарэ-но Курэ-но котобики (музыкантов, играющих на цитре кото) и Сакатэ-но Яката-маро являются его потомками». В 4-й день 4-го месяца 12-го года пр. (468 года) Муса-но сугури Аво и Пи-но Кума-но Тамитукапи Патако снова были отправлены с посольством в Южный Китай. В 13-й день 1-го месяца 14-го года пр. (470 года) это посольство вернулось из поездки. «…Муса-но сугури Аво и его спутники, вместе с посланцем из Курэ…, бросили якорь в Суминоэ, привезя с собой искусных мастеров, посланных от двора Курэ, – а именно, ткачей ая и ткачей курэ, а также швей по шёлку Э-пимэ и Ото-пимэ». Для облегчения поездок в Южный Китай и обратно в этом же месяце построили дорогу «для гостей из Курэ», которая доходила до дороги Сипату-мити. Новая дорога получила название Курэ-сака (досл. “проезд [для людей из] Курэ [кит. У]”). «В 3-м месяце был отдан приказ оми и мурадзи встречать посланцев из Курэ. Поселили людей Курэ в Пи-но Кума-но но. Поэтому это место зовётся Курэ-пара, Поле [людей из] Курэ» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 12-й, 14-й годы пр.]. «Кодзики» в связи с этим сообщает, что «в это время [в Ямато] переправились люди из Курэ. Эти люди из Курэ обосновались в Курэ-пара. Поэтому это место и называют Курэ-пара» (досл. “Равнина [людей из] Курэ”). По прибытии (в 1-й день 4-го месяца 14-го года пр., 470 года) им был устроен пышный приём и пир. Из прибывших китайцев «…швею Э-пимэ отдали служить божеству Опо-мива-но ками. Ото-пимэ сделали главой рода–корпорации швей Ая-но кину-нупи-бэ. А портные–ткачи ая и курэ стали предками рода–корпорации Асука-но кину-нупи-бэ и Исэ-но кину-нупи(-бэ)». В 475 году союзник Ямато – государство Пэкче подверглось нападению Когурё. «В девятом месяце ван во главе 30-тысячного войска напал на Пэкче, занял столицу пэкческого вана Хансон, убил самого вана Пуё Кёна (Кэро), захватил в плен восемь тысяч мужчин и женщин, а [затем] вернулся» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 63-й год пр. (475 г.)]. В «Нихон-сёки» (20-й год пр. Юряку) цитируются «Пэкче-ки» («Записи Пэкче»): «Кэро-ван, год ыль-мё (52-й год цикла) [475 год], зима. Комаская (яп. кома – когурёская) многочисленная армия пришла, семь дней и ночей штурмовала (кит. гˉун) Большой город (кор. Тхэ-сон) , и ванская столица пала (досл. “была взята и пала”), в связи с этим [располагавшееся южнее Хансона владение] Вире-кук было утрачено (кит. шū). Ван и великая государыня (кор. тхэху, кит. тайхоу) и сыновья вана – все погибли от вражеских рук». Под «Большим городом» здесь подразумевалась пэкческая столица Хансон (располагалась южнее Пхеньяна, на реке Черён-ган, около современного города Саривон в провинции Хванхэ). Вире-кук – это область или территориальная община, находившаяся под властью Пэкче, с центром в городе Вире (современный Сеул). В результате падения Вире государство Пэкче потеряло территории в бассейне реки Хан-ган (совр. провинция Кёнги). Подробности данных событий изложены в «Летописях Пэкче» в разделе 21-го года правления Кэро-вана. «Осенью, в девятом месяце, напал [когу]рёский ван Корён с 30-тысячной армией и окружил ванскую столицу Хансон. Ван [Кэро] запер крепостные ворота и не решался вступить в схватку. [Когу]рёские люди, разбив армию на четыре направления, начали штурм с флангов, а затем, воспользовавшись [попутным] ветром, бросали огненные [факелы] и подожгли крепостные ворота. Среди [пэкческих] людей началась паника, и нашлись такие, кто хотел выйти и сдаться [неприятелю]. Ван был в затруднении и не знал, что предпринять. Поэтому [в спешке] отобрал несколько десятков всадников. [Они] вырвались на конях за ворота и бежали в западном направлении. [Когу]рёские люди, пустившиеся в погоню, убили вана». Подробности бегства Кэро-вана излагаются далее. «В это время когурёский тэро Чеу, Чэсын Кольлу, Кои Манен… и другие пришли во главе [своих] войск и напали на северную крепость, взяли её через семь дней, затем перенесли удар на южную крепость (столицу). В городе воцарился страх перед опасностью, а ван [Кэро – С.Д.] бежал». Как было сказано ранее, за ним была отправлена погоня, которая догнала беглеца. Кэро-ван был убит его бывшими сановниками, ранее перебежавшие к когурёсцам из-за недовольства политикой пэкчийского правителя, направленной на централизацию страны. «[Когу]рёские военачальники – Кольлу и другие, увидев, как ван, спешивается с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. Затем, обвинив его в совершённых им преступлениях, связали его и отправили под стены [крепости] Ачха-сон, где и убили его…» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.25-я, Кэро, 21-й год пр. (475 г.)]. Наследник престола Мунджу, был, при подходе к столице Пэкче отправлен на юг. В одном случае «Летописи Пэкче» объясняют это как необходимость «продлить [царственный] род государя» , в другом – как необходимость получить помощь от Силла, следуя установившимся союзным отношениям: «В двадцать первом году правления Кэро (475 г.) напало [войско] Когурё и окружило [столицу] Хансон (крепость Хан). Кэро укрылся в крепости и упорно защищался. Он отправил Мунджу за помощь к Силла. [Мунджу] заполучил 10 тысяч солдат и вернулся. Хотя [когу]рёские войска отступили, но крепость была разрушена, а ван [Кэро – С.Д.] погиб. [И вот тогда] взошёл на престол [Мунджу]» [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.26-я, Мунджу, 21-й год пр. Кэро (475 г.)]. В «Тонгук-тонгам», который даёт короткий отчёт об этой войне, также говорится, что Силла послала на помощь Пэкче войско в 10 тысяч человек. В.М.Тихонов полагает, что 10-тысячное войско Силла “опоздало” к месту сражения и не оказало пэкчесцам никакой реальной поддержки не случайно. Силланцы стремились воспользоваться поражением Пэкче для своей военно-территориальной экспансии. В летописях Когурё и Пэкче, а также в «Тонгук-тонгам» совпадает датировка этих событий(475 г.) , а в летописях Силла в «Самгук-саги» они датированы (видимо, по ошибке) годом раньше, и неверно указан месяц. «Осенью в седьмом месяце, когурёский ван Корён (Чансуван) лично повёл войска и напал на Пэкче. Пэкческий ван Кён [Кэро-ван – С.Д.] прислал сына Мунчжу с просьбой о помощи, поэтому ван (силланский) отправил войска на выручку, но они ещё не успели дойти, а [столица] Пэкче пала, а Кён был убит» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Чаби, 17-й год пр. (474 г.)]. В «Нихон-сёки» наоборот события 475 года ошибочно датированы 476 годом. «Осенью 20-го года [правления Юряку – С.Д.] ван Когурё послал многочисленное войско, которое напало на Пэкче и погубило эту страну. Уцелели немногие, и они собрались в Чхан-ха (яп. Пэсу-ото). Провиант уже истощился, и там царило глубокое уныние. Тогда главный военачальник Когурё сказал [своему – С.Д.] вану: “…Боюсь, что их [людей Пэкче – С.Д.] снова станет много. Прошу разрешения покончить с ними”…» Однако, как утверждает «Нихон-сёки», правитель Когурё не решился на дальнейшие действия, опасаясь союзника Пэкче – государства Ямато. «И дальнейшие боевые действия были отменены» [Нихон-сёки, св.14-й, Юряку, 20-й год пр.]. Пэкче находилось в очень тяжелом положении. В 10-м месяце 475 года (по «Самгук-саги») в Пэкче на престол вступил Мунджу-ван. Так как территории в бассейне реки Хан-ган были утеряны, «…зимой, в десятом месяце, перевели столицу в Унджин» (современный город Конджу на реке Кым-ган, провинция Чхунчхон-намдо), то есть на юг [Самгук-саги, летописи Пэкче, кн.26-я, Мунджу, 21-й год пр. Кэро (475 г.)]. Такую же дату переноса столицы в Унджин (475 год) даёт «Тонгук-тонгам». Топоним “Унджин” на русский язык переводится как “Медвежья гавань”. В «Нихон-сёки» (в разделе 3-го месяца 21-го года пр. Юряку, 477 года) говорится, что в спасении людей Пэкче
18.
Проблемы царствования в ямато правителя икумэ (суйнина) (публикация автора на scipeople)
Суровень Д.А.
- Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1998. С.193-217. , 1998
Внешняя и внутренняя политика государства Ямато в первой половине 30-х годов IV века
Внешняя и внутренняя политика государства Ямато в первой половине 30-х годов IV века
По материалам статьи: Суровень Д.А. Проблемы царствования в Ямато правителя Икумэ (Суйнина) // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1998. С.193-217. ПРОБЛЕМЫ ЦАРСТВОВАНИЯ В ЯМАТО ПРАВИТЕЛЯ ИКУМЭ (СУЙНИНА) Преемником Мимаки-ири-бико (Судзина) в 332 году [исправленной хронологии]1 стал его третий сын от главной жены Мимаки-химэ (или Мима-цу химэ) по имени Ику-мэ-ири-хйко И-сати (Суйнин), или «правитель Икумэ» в «Кодзики», «Нихон-сёки» и «фудоки»2. Мать Икумэ являлась одновременно родной сестрой Мимаки и по женской линии наследования была наследницей титула верховной жрицы–правительницы. Таким образом, Икумэ оказывался сыном женщины, родство с которой давало право на трон. Способ изложения материала в вводной части 6-го свитка "Нихон-сёки" о Икумэ (Суйнине) отличается от подобных сведений в списке «восьми правителей», и прежде всего тем, что здесь указано циклическое обозначение года рождения Икумэ: «правитель [Икумэ] в 29-й год правителя Мимаки [или] в циклический год… "мидзуноэ-нэ" (49-й год цикла), весной, в начальный месяц, день “цутиното-и” [36-й цикл. знак; 1-й день – С.Д.] 1-го месяца по новолунию4 был рожден во дворце (яп. мия) Мидзугаки»3 в Сйки [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин; Nihongi, VI, I]4. Ничего подобного ранее (да и после) Ику-мэ мы в «Нихон-сёки» не наблюдаем. Обычно обозначение «29-й год5 Мимаки» (вслед за составителями источника) понимается как «29-й год правления Мимаки». Но, по моему мнению – это указание на возраст Мимаки (Судзина), которое нужно понимать так: «Икумэ родился тогда, когда Мимаки было 29 лет (отроду), или в циклический год… 49-[й] год… цикла»... На рубеже III-IV веков [49]-й год цикла приходится на 29[2] год [испр. хрон.].6 На несоответствия в датировках официальной хронологии «Нихон-сёки» указал и В.Астон: если Суйнин был рожден в 29-й год правления Судзина, а сделан наследным принцем в 48-й год правления Судзина, то тогда ему должно было быть 20 лет отроду, а не 24, как указано в «Нихон-сёки»7 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин; Nihongi, VI, 1]. Икумэ вступил на престол в год "мидзуноэ-тацу" (29-й год цикла) [332 испр. хрон.], и резиденция правителя из Сйки была перенесена в Макимуку, для того чтобы уйти из-под контроля общинной знати Сйки, оказывавшей большое влияние на власть правите-лей Ямато. Достаточно сказать, что шесть первых правителей после Дзимму (с Суйдзэя [2-го] до Корэя [7-го]) были женаты на женщинах из рода "владык округа” (яп. агата-нуси) Сйки, а предки правителя Мимаки – Когэн (8-й) и Кайка (9-й) происходили от од-ной из дочерей "владыки округа" Сйки. Резиденция отца Икумэ – правителя Мимаки да-же располагалась в Сйки. На следующий год «главной женой» («императрицей») Икумэ стала Сахо-бимэ8 («знатная девушка / принцесса Сахо» – местности в Ямато). Именно с ней связана вспыхнувшая внутри правящего дома борьба за власть9, в ко-торой чётко прослеживалось столкновение матрилинейного и патрилинейного принци-пов передачи власти. «Нихон-сёки» и «Кодзики» подчеркивают этот момент: «старший брат императрицы с материнской стороны “кими” (кит. ван)10 Сахо-хйко замыслил заго-вор и обратился к “императрице”, говоря следующее: «Кого ты любишь больше всего – своего старшего брата или своего супруга?». На это «императрица» ответила: «Я люблю моего старшего брата» [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 4-й год пр.; Nihongi, VI,7; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXI]. Аргументы, которыми склонял к заговору свою сестру Сахо-хйко, тоже очень показательны: пока она красива – она имеет влияние на правите-ля, но как только ее красота увянет это влияние прекратится, а в Поднебесной много прекрасных женщин, которые будут искать благосклонности правителя. Красоте дове-рять нельзя (видимо, с намеком: что кровное родство – более надежная опора в жизни, чем любовная связь, основанная на проходящей молодости и красоте). И Сахо-хйко предлагает своей сестре ради него перерезать горло Икумэ во сне, и после этого всту-пить на трон и вместе, вдвоем, править Поднебесной (в качестве супругов [?]) [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 4-й год пр.; Nihongi, VI, 7-8; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXX]. «Императрица» долго колебалась, но не смогла убить Икумэ и, более того, рас-крыла заговор своему супругу. Икумэ собрал войско из соседних районов (он был в Кумэ, во дворце Така-мия). Полководцем был назначен Яцунада (дальний предок Кодзукэ-но кими). Но Сахо-хйко укрылся в укреплении Инаки, а Сахо-бимэ сбежала к своему брату. Попытка выкрасть её или уговорить уйти из Инаки не удалась11. Во время штурма укрепления подожгли, вои-ны мятежников разбежались, а брат и сестра – заговорщики погибли в огне [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 5-й год пр.; Nihongi, VI, 9-10; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXX-LXXI]. Таким образом, мятеж был подавлен, победил патрилинейный принцип передачи власти.12 После восстановления порядка, Икумэ, как и ранее его отец Мимаки, занялся во-просами культа и храмовыми хозяйствами: 1) заменил верховную жрицу культа Аматэ-расу (культа дома правителей Ямато) Тоё-суки-ири-химэ (дочь Мимаки, которая была назначена на эту должность в ходе религиозных реформ правителя Мимаки) своей доче-рью – Ямато-химэ. Первоначально поклонение Аматэрасу осуществлялось у Удзу-каси-но мото (досл. “Основание священного дерева Каси”)13 в Сйки, районом, с которым бы-ли связаны все первые правители Ямато. Но на следующий год14 культовый центр Ама-тэрасу (и ее культовые вещи, прежде всего – «священное зеркало»15) был перенесен в Исэ, на берег реки Исудзу у Каха-ками, где для этого там специально был построен храм Ватарахи – «дворец воздержания» (или «поклонения»). Это нынешнее святилище Ама-тэрасу в Исэ16, датируемое исследователями IV веком н.э. [Нихон-сёки. св.6-й, Суйнин, 25-й год пр.; год хиното-ми; Nihongi, VI, 15-17]. Как добавляет «Дзинно-сётоки», предок клана Накатоми-о-касима стал верховным жрецом, а О-хата-нуси был назначен “о-каннуси” святилища («великим божественным хозяином» – главным жрецом) [Jinno-shotoki, I, Suinin, 74]. По мнению авторов «Дзинно-сётоки» – святилище в Исэ стало «императорским святилищем» для всей страны [Jinno-shotoki, 1, Suinin, 74]; 2) для осу-ществления культа Великого бога Ямато были назначены жрецы и жрицы, а также выде-лены земли для храмового хозяйства этого бога в селении Инаси [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, год хиното-ми; Nihongi, VI, 17]; 3) снова для обеспечения культовых потребно-стей были определены для всех святилищ «священные земли» и «священные дворы» храмовых хозяйств [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.: Nihongi, VI, 18]; 4) в прав-ление Икумэ упоминается термин «си-кан» (кит. цы-гуань), который некоторые исследо-ватели переводят как «Ведомство Культа» (Department of Worship)17 или трактуют как «каму-цукаса» – «управление религиозных дел», «священное управление»18, хотя китай-ское значение этих иероглифов – «жрец, исполнитель обряда жертвоприношения»19 [Ни-хон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр., Nihongi, VI, 18]; 5) Мононобэ-но Тотинэ в ранге «о-мурадзи» («великий мурадзи [глава корпорации неполноправных свободных]») был назначен заведовать20 «священными драгоценностями» («регалиями») Идзумо-но куни; некоторые исследователи предполагают, что в это время, как и святилище в Исэ, было построено «Великое святилище Идзумо»21. Сохраняющаяся нестабильность внутреннего положения вынуждала правителей Ямато постоянно заботиться о вооружении: Икумэ приказал сложить22 луки, стрелы и крестообразные мечи в святилищах всех богов23 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.; Nihongi, VI, 18]; кроме того, сын Икумэ – Иниси-но-ири-бико (в «Нихон-сёки»: Ини-сики) приказал сделать тысячу крестообразных мечей (сначала хранившихся в Осака24) и сложил их в храме бога Исоноками [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LX1X]. Сам Инисики был назначен управлять «священными сокровищами» святилища Исоноками, получив таким образом, видимо, возможность осуществлять контроль и над арсеналом святилища [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 23]. Для выполнения этих функций Икумэ даровал десять корпораций, среди которых было несколько непо-средственно связанных с военным делом: тати-нухи-бэ («изготовители щитов»), ками-ю-гэ-бэ («строгальщиков священных луков»); каму-я-цукури-бэ («изготовителей священ-ных стрел»), каму-осака-бэ («священных наказании корпорация»), тати-хаки-бэ («ме-ченосцев»)25. К этим корпорациям относилась и корпорация ками-осака-бэ – видимо, из-начально связанная с арсеналом, так как Осака было местом, где первоначально храни-лась 1000 мечей.26 Непосредственно арсеналом в святилище Исоноками заведовал Ити-каха из семьи Касуга-но оми; предок Мононобэ-но обито. Таким образом, корпорации арсенала оказались отнесены к корпорациям мононобэ (оружейников и императорских гвардейцев) [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 23]. При Икумэ шло дальнейшее развитие государственного хозяйства. По мнению ис-следователей, в IV веке появляется такая разновидность государственных хозяйств как миякэ.27 Это очень хорошо согласуется с данными письменных источников, если учесть результаты ревизии хронологии "Нихон-сёки". В начале правления Икумэ [т.е. в середи-не 30-х годов IV века н.э. испр. хрон.] упоминаются миякэ, построенные в селении Ку-мэ28 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.; Nihongi, VI, 18]. Термин «миякэ» записан в тексте "Нихон-сёки" китайскими иероглифами «тунь-цан» (досл. "накопительные ам-бары"29 или "житница военного поселения")30, которые переводятся исследователями как «склад, амбар; строение для хранения зерна»31. По мнению М.В.Воробьева, происхожде-ние этого зерна могло быть разным: 1) поступало с «царских полей» (мита32) в том чис-ле и из «царских округов» (миагата); либо 2) от глав кланов и местного населения в ви-де дани и налогов; причем, как указывают этот же и другие ученые, первый вариант сде-лался ведущим (урожай с «царских полей» хранился в «миякэ»33); в результате этого по-нятие «миякэ» было перенесено и на царские земли, где находились «миякэ»34, поэтому под «миякэ» стали подразумевать «царское владение»35, которое включало в себя «цар-ские поля» (мита36), «царские амбары» (собственно «миякэ») и земледельческие корпо-рации, обрабатывавшие эти поля (та-бэ)37. На это может указывать один из вариантов иероглифической записи термина миякэ в «фудоки»: кит. юй-чжай – досл. "император-ская усадьба / императорские участки земли"38. В общем, как подчеркивает М.В. Воробьев, истоки возникновения , как и механизм образования царских владений – одна из проблем историографии.39 Но решение пробле-мы возможно, если рассмотреть вопрос с точки зрения общих закономерностей возник-новения государственных хозяйств в древнем мире. Некоторые исследователи считают, что эти царские владения (миякэ) возникли на основе храмовых («жреческих») «священных амбаров» и «священных полей» (на что может указывать и один из вариантов записи и перевода терминов «ми-якэ» и «ми-та»40), то есть прежнего коллективного фонда общины, ставшего собственностью правителя. Это очень хорошо прослеживается в функциях, выполняемых царским хозяйством: уро-жай с царских владений использовался для общественных нужд41 – в качестве страхово-го и резервного фонда (в 536 году это было подтверждено особым указом правителя, а в 567 году в период голода в бедствующие районы было доставлено зерно из соседних районов [Nihongi; XVI-П, 12; XIX, 58]42). То есть функции, которые ранее выполнял кол-лективный фонд общины, сохранялись за государственным хозяйством даже еще в VI веке н.э. Подобная ситуация существовала в древнем мире во всех древневосточных странах.43 По мнению М.В.Воробьева, инициатива и право создания «миякэ» целиком нахо-дились в руках монарха. Такие владения создавались на целине, на конфискованных или подаренных угодьях.44 Этот же ученый отмечает, что только правитель создавал миякэ и распоряжался ими. В «Нихон-сёки» (в 11-м свитке «Нинтоку») упоминается указ Икумэ (Суйнина), по которому «царские поля и амбары Ямато» (Ямато-но мита оёби миякэ – под «Ямато» можно понимать, судя по иероглифу «Ва / Ямато», а также трактовке М.В. Воробьева – государство Ямато45) считались владением только правящего монарха и ни-кого более, даже не сына правителя [Нихон-сёки, св. 11-и, Нинтоку; Nihongi, XJ.,3]46. Но «царские владения» могли управляться членами царского клана47, принцами или други-ми знатными людьми48. Так в правление Икумэ упоминается Тадзима-мори, ставший ос-нователем клана «Миякэ-но мурадзи», который, по мнению Б.Х.Чемберлэйна и В.Астона, был кланом «управляющих императорскими зернохранилищами (амбарами)», может быть, какой-нибудь определенной местности49 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 99-й год пр., Nihongi, VI, 27; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXTV]. Наоки Кодзирō на основе анализа текстов источников выделяет два вида миякэ по признаку управления: 1) миякэ, находившиеся под управлением местных знатных кланов; 2) миякэ, находившиеся под управлением присылаемых из центра чиновников (служилых людей).50 Как правило, как отмечает Варге Ларе, «миякэ» управлялись высшими должност-ными лицами, назначаемыми двором Ямато, с рангом «томо-но мияцуко» («управляю-щий корпорацией»)51, видимо, по причине того, что этому чиновнику нужно было руко-водить и рабочей силой (табэ – «земледельческими корпорациями») данного «царского владения». М.В.Воробьев считает, что. возможно, с этими владениями были связаны ре-месленники (томо-бэ), содержавшиеся за счет урожаев с «царских полей» (такая ситуа-ция была в странах древнего Востока52), в обработке которых они также могли прини-мать участие; а также воины, расквартированные вокруг таких владений. На мысль от-носительно воинов в «миякэ» исследователей наводит уже первое упоминание о «миякэ» в деревне Кумэ. Само поселение Кумэ возникло в период правления Каму-ямато-иварэ-бико (Дзимму), когда к западу от горы Унэби (района резиденции и «фамильного клад-бища» первых правителей Ямато), на берегу реки осели воины клана О-кумэ (дружинни-ков Дзимму) [Нихон-сёки, св.3-й, Дзимму, 2-й год пр., Nihongi, Ш, 32]. Сам термин «ку-мэ», как указывает В.Астон, стал синонимом слова «воин»53. Поэтому В.Астон считает, что в Кумэ были расквартированы войска, и там же находились хранилища («миякэ») с зерном в качестве провианта для армии.54 Археологический материал подтверждает эти предположения: в районе царских владений всегда наблюдается скопление мелких кур-ганов. Эти курганы, по мнению ученых, принадлежали воинам, жившим в этих владени-ях и получавших здесь все необходимое: пищу, провиант, оружие55. Военное значение некоторых «миякэ» легко прослеживается по их расположению – они располагались на транспортных маршрутах, вблизи или внутри «вражеских» земель (чтобы оказывать давление на эти «сопротивляющиеся» территории), а также на территориях, перешедших в государственную собственность после поражения местных сил (в качестве «компенса-ции»)56. На военное значение «миякэ» указывают и варианты иероглифической записи этого термина в источниках (кит. тунь-цан – досл. "склад военного поселения" в «Ни-хон-сёки»; кит. тунь-чжай – досл. "дома / земельные участки военного поселения" в «Кодзики»57), где иероглиф «тунь» имеет значения «укреплять границы военными посе-лениями; стоять гарнизонами» и «военное поселение».58 Все исследователи указывают на тесную связь «царских зернохранилищ» («миякэ») с «царскими полями» (мита), так как, по мнению Н.И.Конрада, если существуют амба-ры, значит, должны существовать и поля, откуда свозится зерно. Следовательно, как считает Н.И.Конрад, можно говорить о существовании в этот период «царских полей» (мита)», несмотря на то, что “мита” впервые упоминаются позднее (при Ōтараси-хйко / Кэйко – конец 30-х - начало 40-х годов IV века испр. хрон.)59. Происхождение «мита» исследователи также связывают со «священными полями» (на что может указывать и сам термин «мита» – досл. "священное / императорское поле"), то есть с землями кол-лективного фонда общины.60 Но поздняя иероглифическая запись (кит. тунъ-тянь – досл. "поля военного поселения") может указывать на связь с военными поселениями. На это обращает внимание и Варгё Ларс, указывая, что в Китае в период империи Хань термин «тунь-тянь» означал земли, обрабатываемые воинами–колонистами в отдаленных (ок-раинных) землях для самообеспечения продуктами, так как снабжение их из централь-ных районов было невозможно61. Но, на мой взгляд, такая ситуация в Японии могла быть только в отдаленных окраинных землях. В освоенных районах, по общему мнению исследователей, в «миякэ» на «царских полях» трудились члены земледельческих кор-пораций (ma-бэ)62, под надсмотром должностных лиц (та-цукаса, или мита-но цукаса)63. Развитие царского (государственного) хозяйства в правление Икумэ (Суйнина) свя-зано и с возникновением такого института неполноправных свободных (яп. бэ, бэмин) как «минасиро» («царские именные кормильцы») и «микосиро» («царских потомков кормильцы»). Эти «кормильцы» были тесно связаны с «царскими полями» (мита) и «царскими амбарами» (миякэ).64 Впервые в источниках «кормильцы» упоминаются в связи с сыном Икумэ: Итоси-вакэ «вследствие того, что он не имел детей, сделал Ито-cu-бэ своей заменой»65 [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXIX]. Но некоторые иссле-дователи подвергают сомнению это сообщение по причине «ранней хронологии».66 М.В. Воробьев считает, что «...вовсе отрицать существование кормильцев до VI века не при-ходится...»; «кормильцы, связанные как с именами царей, так и с названиями дворцов-храмов, это архаичная и довольно редкая категория, существовавшая до V века вклю-чительно...».67 Однако, если отказаться от искаженной хронологии "Нихон-сёки" и при-нять исправленную, то это событие будет вполне закономерным в ряду других свиде-тельств, так как, видимо, оно приходится на 30-е годы IV века [между 332-338 испр. хрон.]. Исследователи считают, что в связи с разрастанием дома правителей появилась не-обходимость в распределении «бэ» для содержания членов царской семьи, в том числе и бэминов–землепашцев, поэтому при Икумэ были созданы «микосиро-бэ» – из различных родов взяты люди, из них образованы новые «корпорации» (бэ) под властью дома прави-теля.68 На мой взгляд, требуется уточнение – данные «люди» изначально по положению являлись неполноправными свободными. По версии «Кодзики» «кормильцы» – это группы людей, которые создавались для увековечения имени знатного лица69 [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, О, LXIX]. Ряд ис-следователей подвергают сомнению эту точку зрения, считая ее легендой, восходящей ко времени составления «Кодзики» на том основании, что «кормильцы» часто получали названия не от имен правителей и правительниц, а от названий дворца правителя, или местности.70 Но другие исследователи указывают, что забота о сохранении «навечно» имени рода относилась к числу важнейших в родоплеменных и раннеклассовых общест-вах.71 Поэтому к имени соответствующего лица или к названию резиденции добавлялся показатель корпорации – «бэ»72, в результате получалось название «кормильцев». В свя-зи с этим, на мой взгляд, в правление Икумэ упоминается еще одна корпорация «кор-мильцев», связанная с названием резиденции еще одного сына Икумэ – Инисики-но ири-бико, жившего во дворце (мия) Кахами в Тотори в провинции Идзумо: «...он жил в этом дворце (мия) и установил [корпорацию] Кахаками-бэ» [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXIX]. В «Нихон-сёки» термин «Кахами-бэ» употреблен по отношению к арсеналу мечей людей, хранившихся в храме Исоноками [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 22-23]. Кроме того, во время путешествия старшего сына Икумэ – Хомути-ваю, как со-общает "Кодзики", во всех местах, куда он прибывал, были установлены (с согласия Икумэ) корпорации Хомудзи-бэ [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXXII]. По мнению В.Астона название корпорации происходит от имени принца (Хомути, или Хомудзи).73 В"Нихон-сёки" в этом эпизоде употреблены имя Хому-цу вакэ и название корпорации Хому-цу-бэ [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 23-й год пр.; Nihongi, VI, 13-14]. Корпорации «кормильцев» создавались двумя путями: (1) либо такая корпорация фор-мировалась заново, чаще всего из переселенцев (чужаков–неполноправных свободных); но иногда (2) из местного (завоеванного?) населения, и тогда такая корпорация становилась полностью царской (томо), во главе её стоял управляющий царской корпорацией (томо-но мияцуко); (3) либо существовавшая корпорация или группа людей, подчиненная местным властям или кланам, объявлялась «кормильцами», и тогда эта корпорация оставалась на по-печении управляющего владением куни (куни-но мияцуко), который и пересылал во дворец результаты труда корпорации.74 Категория «кормильцев» «минасиро» («царские именные кормильцы»), видимо, оста-валась непосредственно во владении монарха, а «микосиро» («царских потомков кормиль-цы») – закреплялись за членами царского дома75. Главной экономической задачей «кор-мильцев» было обеспечение их хозяев. Все налоги и подати с них поступали в пользу «вла-дельца имени»76. В связи с этим исследователи истолковывают иероглиф «сиро» (кит. дай – «вместо»; «из поколения в поколение»77) как «провиант; провиант для призрения, вспомо-ществования»78. Корпорации «кормильцев», как отмечает М.В.Воробьев, были тесно связаны с цар-ским кланом: их размер зависел от положения члена царского клана, после смерти владельца корпорацию делили между наследниками, даже гибель целой ветви клана не выводила кор-порацию за пределы владения царского клана в целом79. Кроме «та-бэ», «минасиро-бэ» и «микосиро-бэ» с государственным хозяйством были связаны и другие («простые») корпорации неполноправных свободных (бэ). В правление Икумэ упомянуты следующие корпорации: 10 корпораций арсенала в святилище Исонока-ми80; «тотори-бэ» («корпорация ловцов птиц»), управлять которыми был назначен Юкаха Тана, получивший наследственное клановое звание («кабанэ»), Тотори-но миякко («управ-ляющий ловцами птиц»)81; «тори-кахи-бэ» («корпорация кормильцев птиц»); «о-ю(в)э» и «вака-ю(в)э» («старшие и младшие купальщики») [Кодзики, П, LXXTJ; Nihongi, VI, 13-14; Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 23-й год пр.]. Помимо этого, в связи с царским погребальным (похоронным) обрядом (во время по-хорон «императрицы» Хибасу-химэ) были образованы очень интересные корпорации: «иси-ки-цукури («изготовителей каменных гробов») и «ханиси-бэ» (или хаси-бэ) [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXV; Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 32-й год пр.; Nihongi, VI, 19-20]. «Нихон-сёки» сообщает, что, когда умер младший брат Икумэ с материнской стороны (что особо подчеркивается), по старой традиции (Икумэ назвал это «старым (древним) обычаем»; яп. .фуруй фŷ82) были собраны приближенные (кит. цзинь-сú83, камбун киндзюся84) умершего и погребены, стоя и живыми, вокруг курганной насыпи. В течение нескольких дней они не умирали, а плакали и стенали день и ночь. Наконец, они умерли и сгнили. Собаки и вороны, собравшись, сожрали их. Потрясенный этим зрели-щем, Икумэ приказал высшим сановникам придумать, как остановить этот древний, но плохой обычай85 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 28-й год пр.; Nihongi, VI, 18-19]. «Кодзи-ки» называет такой способ захоронения «хйто-гаки» (досл. «ограда из людей»)86 и гово-рит, что таким образом людей захоронили впервые вокруг могилы Ямато-хйко [Кодзи-ки, св.2-й, Судзин; Kojiki, II, LХIII]. Впервые, видимо, нужно понимать так: впервые захоронили живьем и стоя, закопав в землю по горло (то есть способом «хйто-гаки»)87; так как древнеяпонский обычай захоронения с умершим его рабов и слуг описывался ки-тайскими авторами еще в III веке н.э. (курган Бимиху, правительницы государства Нюй-ван-го на Северном Кюсю88[Сань-го-чжи, Вэй-чжи, гл.30, Во89; Вэй-чжи, вожэнь-пу, цзюань 30, л.23б(1а), 6 – 29а(6б), 1]90). Да и, по «Нихон-сёки», Икумэ настаивает на том, что это «древний обычай». Через некоторое время скончалась «главная жена» Икумэ – Хибасу-химэ Прави-тель решил не повторять печальный опыт предыдущих похорон. Выход был найден од-ним из приближенных – Номи-но сукунэ, который послал гонцов во владение Идзумо за сотней гончаров из корпорации «идзумо-куни-но хаси-бэ»91 (так же: ханиси-бэ, хасэ-бэ92, хани-бэ93), которые под руководством Номи-но сукунэ стали лепить глиняные фигурки людей, лошадей и другие фигурки, получившие название «ханива» (досл. «глиняные круги») или «татэмоно» (досл. «стоящие предметы»)94. Обрадованный правитель издал приказ, запрещавший хоронить людей вместе с их господином, и предписывающий ус-танавливать на могилах глиняные фигурки.95 В награду за заслуги Номи-но сукунэ полу-чил специальное место, где проводил обжиг ханива (др.-яп. катаси-токоро96); был на-значен правителем Икумэ заниматься делами хаси-бэ (досл. «ха(ни)си-бэ сйки»97); в свя-зи с этим Номи-но сукунэ получил наследственное клановое звание (кабанэ) – ха(ни)си-но оми. Кроме того, как можно предполагать из текста «Нихон-сёки», и на что указывает Н.И.Иофан, с этого времени пошла традиция, что ха(ни)си-бэ-но мурадзи, первопредком которых являлся Номи-но сукунэ, ведали (кит. чжу98) похоронами императоров" [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 32-й год пр.; Nihongi, VI, 20-21] Н.И.Иофан трактует функции ха(ни)-си-бэ-но мурадзи («кабанэ», которые, по её мнению получил Номи-но сукунэ ) как «надзирателей за могилами государей», связанных с жреческими должностями, так как специфика работы «ханиси-бэ» требовала специальной выучки, отличного знания тради-ции, канона, непосредственно связанных со священным ритуалом. Такое знание, как считает Н.И.Иофан, в те времена можно было получить только от жрецов; следовательно, корпорация («xaниcu-бэ» была тесно связана со жречеством и подчинена строгой регла-ментации Н.И.Иофан предполагает, что в корпорации «ханиси-бэ» объединялись перво-начально жрецы–скульпторы и находившаяся у них в подчинении группа ремесленни-ков101. На мой взгляд, подобные предположения вполне правомерны, так как в древневос-точных государствах очень часто жреческие функции совмещались с государственны-ми102. Некоторые исследователи подвергают сомнению сообщения источников о захоро-нениях людей со своим господином и версию «Нихон-сёки» о возникновении «хани-ва»103. Так, Г.Б.Навлицкая высказывает предположение, что это легенда китайского про-исхождения, так как находимые археологами «ханива», как правило, располагаются только снаружи курганов – рядами вокруг основания, а в Китае в погребениях глиняная пластика всегда находилась внутри курганов104. Кроме того, в Китае археологически за-свидетельствованы курганы – погребения правителей, в которых действительно найдены останки массовых человеческих и конских жертвоприношений. Позже эти жертвопри-ношения заменяются глиняными изображениями. А в Японии же, как указывает Г.Б. На-влицкая, погребения с человеческими жертвоприношениями вообще не обнаружены105. Другие исследователи более осторожны в своих суждениях. Например, Н.А.Иофан указывает, что «...появление погребальной пластики могло быть вызвано и влиянием континентальной культуры, хотя сходство при ближайшем рассмотрении оказывается чисто функциональным и сводится только к аналогичному назначению скульптуры... Характер и стиль ханива вполне оригинальны, так же как и техника изготовления»106. М.В.Воробьев добавляет: «обычай погребения вместе с умершим его челяди, появив-шийся в Китае и Корее, не имел в Японии широкого распространения и быстро исчез... система погребения вслед за умершим приняла в Японии особые формы, чаще всего вместе с покойником “добровольно” погребался только его родич. Но и этот обычай вы-звал сильное сопротивление, которое и привело к его отмене»107. Такикава Сэйдзиро приводит пример такого захоронения, обнаруженного в провинции Ямато, уезде Такаси, с богатым захоронением знатного человека в задней – круглой части кургана и созахо-ронением человека низкого статуса (раба, по мнению Такикава С.) с простым погребаль-ным инвентарем в передней – квадратной части кургана (типа дзэмпо-коэн-фун)108. Как отмечает Н.А.Иофан, археологические данные говорят, что «ханива» в виде цилиндров появляются в последней четверти Ш века н.э.109, самые ранние изображения «ханива» – дома (храм-жилище) датируются рубежом III-IV веков н.э.110, а изображения людей появляются лишь в V веке111 и широко распространяются в VII веке112 – в позд-ний курганный период. Поэтому, по мнению Н.А.Иофан, «легенда "Нихонги" о проис-хождении ханива, в которой говорится о замене людей глиняными фигурами, отражает более поздние представления. Возможно, что первоначально ханива не только являлись изображением людей, составляющих окружение погребенного вождя (свита, дружинни-ки, слуги), но и... как бы представляли священный ритуал, совершаемый жрецами, ими-тирующими небожителей. При внимательном рассмотрении мир ханива обнаруживает явную связь с синтоистской мифологией, зафиксированной в «Кодзики» и «Нихонги»113. В пользу данной точки зрения может говорить и материал источников. "Нихон-сёки" со-общает, что люди корпорации хаси-бэ, до того как Номи-но сукунэ получил задание де-лать ханива для императорских захоронений, проживали в Идзумо-но куни. То есть тра-диция изготовления ханива существовала задолго до правления Икумэ, что подтвержда-ет археологический материал, где самые ранние ханива в виде цилиндров, датируются концом III века н.э.114 Ханива, по мнению исследователей, развились из полых керамических столбиков–цилиндров, выполненных в технике вадзуми (наложения глиняных колец), в свою оче-редь произошедших, по мнению японского археолога Фумио Мики, от символических ритуальных сосудов без дна хадзи, продолжающих в период кофун (III-VII века) тради-ции керамического производства периода яёи (IV век до н.э. – III век н.э.). Размещение на поверхности погребального кургана (в отличие от китайского обычая располагать глиняные фигуры внутри захоронения) говорило о том, что ханива выполняли функции магической охраны, составляя символическую ограду с магическим табу вокруг холма, охраняя курган116 (часто в ханива делались отверстия для продевания соломовой веревки как символа границы священного места117). Это в значительной степени обусловило столбообразный характер основы и базы ханива.118 В первой половине IV века в связи с указом Икумэ, развитие пластики ханива получило дополнительный стимул, и в IV-VI веках данное искусство достигает исключительного многообразия мотивов (до несколь-ких тысяч): археологи обнаружили множество изображений воинов, жрецов, придвор-ных дам, слуг, земледельцев и животных (размером от 30 см до 1,5 м)119. Правила распо-ложения фигур были строго зафиксированы и соответствовали общей космогонической ориентации погребения170. То есть, можно предполагать, основываясь на различных данных, что «ханива» возникает в связи с формированием раннего синтоизма и его ритуала121 (изгородь с ма-гическим табу122) и складыванием курганной культуры в Центральной Японии («ханива» являлись непременным атрибутом курганных захоронений123). Кроме того, известный на Кюсю обычай созахоронения с господином в могильном кургане (Бимиху и сто рабов в «Вэй-чжи» [Сань-го-чжи, Вэй-чжи, гл.30, Во124; Вэй-чжи, вожэнь-пу, цзюань 30, л.23б (1а), 6 – 29а(6б), 1]) – в Центральной Японии принял более скромные размеры. Напри-мер, Н.Г.Мунро (с некоторым сомнением) приводит сведения об известных случаях, ко-гда главный курган («мисасаги») сопровождается рядом небольших могил125. М.В. Во-робьев считает, что, если этот обычай и существовал, то в качестве исключительного яв-ления126. При Икумэ, видимо, впервые при похоронах Ямато-хйко, был придуман и ис-пользован такой «варварский» метод «созахоронения» как «хйто-гаки», что и вызвало резкое неприятие его правителем, и запрет данного обычая. О том, что вышеуказанный обычай все же существовал и даже продолжал существовать и после запрета Икумэ, го-ворят последующие повторные запреты (например, при Котоку – см.: [Нихон-сёки, св.25-й, Котоку, 2-й год пр., 3-й месяц, 22-й день; Nihongi, XXV, 29]), на что обращают внимание исследователи127. Косвенным подтверждением возможности событий, описанных в «Нихон-сёки» в связи с возникновением «ханива», является историчность личности Номи-но сукунэ –главы ханиси-бэ. Подробные сведения о его смерти (которых нет в «Кодзики» и «Нихон-сёки») сохранились в местных источниках и были записаны в «Харима-фудоки»: «...в древнее время Номи-но сукунэ из рода гончаров ханиси, возвращаясь в провинцию Ид-зумо, остановился на ночлег на горном поле Кусакабэ; там он заболел и умер. Тогда из провинции Идзумо прибыло много людей, которые понесли его, сменяясь; из речных камней они сделали могильный курган... могильный курган назвали Идзумо-но хакая» [Харима-фудоки, уезд Иибо, горное поле Тати]. Идзумо-но хакая (досл. «усыпальница Идзумо») находится в гористом районе, западнее равнины Тати-но, где разбросано мно-го древних курганов периода кофун, один из которых называется Сукумодзука – он счи-тается местом погребения Номи-но сукунэ128. Развитие государственного хозяйства и рост численности его работников позволил правителям Ямато больше внимания уделить развитию ирригации – основе земледелия, являвшейся одной из основных функций государства на Древнем Востоке129. Так «Ни-хон-сёки» сообщает, что во второй половине своего правления Икумэ отправил в про-винцию Кавати принца Инисики вырыть два пруда130; два пруда было вырыто в провин-ции Ямато Кроме того, «в этом году приказано всем «куни» [гражданским общинам в составе Ямато – С.Д.] приступить к созданию прудов и каналов (кит. чи и гоу соответст-венно)131 в [количестве] свыше восьмисот [или: в большом количестве – С.Д.]. После этого земледелие (кит. нун) стало [государственным] делом (кит. ши; яп. кото)132. По этой причине общинники (кит. бай-син – досл. «сто родов»133) богатели. Поднебесная находилась в великом спокойствии»134 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 35-й год пр.; 10-й месяц; см.: Nihongi, VI, 22]. Исследователи подвергают сомнению столь крупную цифру: 800 прудов и кана-лов135. Но если принять во внимание замечание М.В.Воробьева, что «объемные (гидро-технические – С.Д.) работы оказались по плечу только царской власти»1'6 (как и везде на Востоке137), то в ведении территориальных общин («куни») оставались мелкие ирригаци-онные сооружения – видимо, этой «мелочи» и набралось свыше 800 сооружений. Поэтому, в силу масштабности гидротехнических работ, в Японии, так же как и во всех древневосточных государствах, развитие ирригационной системы, по точному за-мечанию М.В.Воробьева, было связано с созданием царских владений в различных рай-онах страны. А контроль за орошением (как и в Китае) стал считаться государственной функцией – заботой государя138. В правление Икумэ (правителя Суйнина) продолжались попытки расширения внешнеполитических связей. Так, «Нихон-сёки» сообщает: «сын вана. (правителя) Силла [по имени] Чхон-ильчханъ изъявил покорность (досл. «приехал и нашел приют»)» [Ни-хон-сёки, св.6-й, Суйнин, 3-й год пр., см.: Nihongi, VI,5]. Событие это произошло в са-мом начале правления Икумэ (традиц. 3-й г. пр.) [т.е. около 332 года испр. хрон.] |. Од¬на из версий, цитируемых в «Нихон-сёки», тут же, сообщает некоторые подробности: «Сначала Чхон-ильчханъ, сев на корабль, встал на якорь во владении (куни) Харима, [где он] жил в селении (мура) Сисаха». Сумэра-микото (правитель) послал в Харима двух своих людей узнать у Чхон-ильчханъа, кто он такой и откуда прибыл, на что Чхон-ильчханъ ответил: "Я (Ваш слуга) являюсь сыном владыки владения» (кор. кук-чу, яп. куни-нуси) [в] Силла". Услышав о том, что в Японии есть мудрый повелитель, Чхон-ильчханъ передал свое владение (кор. кук) своему младшему брату Чжи-ко и поехал в Японию с дарами [Нихон-сёки, св. 6-й, Суйнин, 3-й год пр.; см.: Nihongi, VI, 5-6]. Чхон-ильчханъу было дозволено или остаться на прежнем месте в Сисаха, или поселиться в Идэса на острове Авадзи (недалеко от совр. Осака); но Чхон-ильчханъ испросил разре-шение самому выбрать место жительства. От реки Удзи он проследовал на север через владение (купи) Оми и поселился в Тадзима (на побережье, обращенном к Корее). После этого гончары (кит. тао жэнъ; яп. уэ-хйто)139 из долины Катами в куни Оми стали «сйтаги-хйто» (кит. цзуньжэнь)140 Чхон-ильчханъа. М.В.Воробьев полагает, что эти гончары тоже были переселенцами из Кореи, прибывшими вместе с данным представи-телем правящей династии Силла141, на что могут указывать некоторые значения иерог-лифа “цзун”142. Большинство исследователей склоняются к мысли, что данное событие (прибытие Чхон-ильчханъа) имело место143. Японский ученый Мори К. полагает, что од-на из общин–государств Чинхана – Силла установила таким образом связи с Японией144. Тому, что человек по имени Чхон-ильчханъ прибыл именно из Силла, есть и другие под-тверждения. Первая часть его имени – «чхон» («небо») является хорошо известной ко-рейской фамилией145. Вторая часть («илъчханъ») – это, видимо, фонетическая запись од-ного из двух высших чинов Силла, введенных в 9-й год правления Юри-нисагыма (32 год н.э.) (система 17 рангов) [Самкук-саги, летописи Силла, Юри, 9-й год пр., 32 г.н.э.]146 (см. также: [Бэйши, гл.94, Ш Синьло147]). Первый чин в этой табели о рангах назывался «иболь-чхан», второй
По материалам статьи: Суровень Д.А. Проблемы царствования в Ямато правителя Икумэ (Суйнина) // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1998. С.193-217. ПРОБЛЕМЫ ЦАРСТВОВАНИЯ В ЯМАТО ПРАВИТЕЛЯ ИКУМЭ (СУЙНИНА) Преемником Мимаки-ири-бико (Судзина) в 332 году [исправленной хронологии]1 стал его третий сын от главной жены Мимаки-химэ (или Мима-цу химэ) по имени Ику-мэ-ири-хйко И-сати (Суйнин), или «правитель Икумэ» в «Кодзики», «Нихон-сёки» и «фудоки»2. Мать Икумэ являлась одновременно родной сестрой Мимаки и по женской линии наследования была наследницей титула верховной жрицы–правительницы. Таким образом, Икумэ оказывался сыном женщины, родство с которой давало право на трон. Способ изложения материала в вводной части 6-го свитка "Нихон-сёки" о Икумэ (Суйнине) отличается от подобных сведений в списке «восьми правителей», и прежде всего тем, что здесь указано циклическое обозначение года рождения Икумэ: «правитель [Икумэ] в 29-й год правителя Мимаки [или] в циклический год… "мидзуноэ-нэ" (49-й год цикла), весной, в начальный месяц, день “цутиното-и” [36-й цикл. знак; 1-й день – С.Д.] 1-го месяца по новолунию4 был рожден во дворце (яп. мия) Мидзугаки»3 в Сйки [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин; Nihongi, VI, I]4. Ничего подобного ранее (да и после) Ику-мэ мы в «Нихон-сёки» не наблюдаем. Обычно обозначение «29-й год5 Мимаки» (вслед за составителями источника) понимается как «29-й год правления Мимаки». Но, по моему мнению – это указание на возраст Мимаки (Судзина), которое нужно понимать так: «Икумэ родился тогда, когда Мимаки было 29 лет (отроду), или в циклический год… 49-[й] год… цикла»... На рубеже III-IV веков [49]-й год цикла приходится на 29[2] год [испр. хрон.].6 На несоответствия в датировках официальной хронологии «Нихон-сёки» указал и В.Астон: если Суйнин был рожден в 29-й год правления Судзина, а сделан наследным принцем в 48-й год правления Судзина, то тогда ему должно было быть 20 лет отроду, а не 24, как указано в «Нихон-сёки»7 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин; Nihongi, VI, 1]. Икумэ вступил на престол в год "мидзуноэ-тацу" (29-й год цикла) [332 испр. хрон.], и резиденция правителя из Сйки была перенесена в Макимуку, для того чтобы уйти из-под контроля общинной знати Сйки, оказывавшей большое влияние на власть правите-лей Ямато. Достаточно сказать, что шесть первых правителей после Дзимму (с Суйдзэя [2-го] до Корэя [7-го]) были женаты на женщинах из рода "владык округа” (яп. агата-нуси) Сйки, а предки правителя Мимаки – Когэн (8-й) и Кайка (9-й) происходили от од-ной из дочерей "владыки округа" Сйки. Резиденция отца Икумэ – правителя Мимаки да-же располагалась в Сйки. На следующий год «главной женой» («императрицей») Икумэ стала Сахо-бимэ8 («знатная девушка / принцесса Сахо» – местности в Ямато). Именно с ней связана вспыхнувшая внутри правящего дома борьба за власть9, в ко-торой чётко прослеживалось столкновение матрилинейного и патрилинейного принци-пов передачи власти. «Нихон-сёки» и «Кодзики» подчеркивают этот момент: «старший брат императрицы с материнской стороны “кими” (кит. ван)10 Сахо-хйко замыслил заго-вор и обратился к “императрице”, говоря следующее: «Кого ты любишь больше всего – своего старшего брата или своего супруга?». На это «императрица» ответила: «Я люблю моего старшего брата» [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 4-й год пр.; Nihongi, VI,7; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXI]. Аргументы, которыми склонял к заговору свою сестру Сахо-хйко, тоже очень показательны: пока она красива – она имеет влияние на правите-ля, но как только ее красота увянет это влияние прекратится, а в Поднебесной много прекрасных женщин, которые будут искать благосклонности правителя. Красоте дове-рять нельзя (видимо, с намеком: что кровное родство – более надежная опора в жизни, чем любовная связь, основанная на проходящей молодости и красоте). И Сахо-хйко предлагает своей сестре ради него перерезать горло Икумэ во сне, и после этого всту-пить на трон и вместе, вдвоем, править Поднебесной (в качестве супругов [?]) [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 4-й год пр.; Nihongi, VI, 7-8; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXX]. «Императрица» долго колебалась, но не смогла убить Икумэ и, более того, рас-крыла заговор своему супругу. Икумэ собрал войско из соседних районов (он был в Кумэ, во дворце Така-мия). Полководцем был назначен Яцунада (дальний предок Кодзукэ-но кими). Но Сахо-хйко укрылся в укреплении Инаки, а Сахо-бимэ сбежала к своему брату. Попытка выкрасть её или уговорить уйти из Инаки не удалась11. Во время штурма укрепления подожгли, вои-ны мятежников разбежались, а брат и сестра – заговорщики погибли в огне [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 5-й год пр.; Nihongi, VI, 9-10; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXX-LXXI]. Таким образом, мятеж был подавлен, победил патрилинейный принцип передачи власти.12 После восстановления порядка, Икумэ, как и ранее его отец Мимаки, занялся во-просами культа и храмовыми хозяйствами: 1) заменил верховную жрицу культа Аматэ-расу (культа дома правителей Ямато) Тоё-суки-ири-химэ (дочь Мимаки, которая была назначена на эту должность в ходе религиозных реформ правителя Мимаки) своей доче-рью – Ямато-химэ. Первоначально поклонение Аматэрасу осуществлялось у Удзу-каси-но мото (досл. “Основание священного дерева Каси”)13 в Сйки, районом, с которым бы-ли связаны все первые правители Ямато. Но на следующий год14 культовый центр Ама-тэрасу (и ее культовые вещи, прежде всего – «священное зеркало»15) был перенесен в Исэ, на берег реки Исудзу у Каха-ками, где для этого там специально был построен храм Ватарахи – «дворец воздержания» (или «поклонения»). Это нынешнее святилище Ама-тэрасу в Исэ16, датируемое исследователями IV веком н.э. [Нихон-сёки. св.6-й, Суйнин, 25-й год пр.; год хиното-ми; Nihongi, VI, 15-17]. Как добавляет «Дзинно-сётоки», предок клана Накатоми-о-касима стал верховным жрецом, а О-хата-нуси был назначен “о-каннуси” святилища («великим божественным хозяином» – главным жрецом) [Jinno-shotoki, I, Suinin, 74]. По мнению авторов «Дзинно-сётоки» – святилище в Исэ стало «императорским святилищем» для всей страны [Jinno-shotoki, 1, Suinin, 74]; 2) для осу-ществления культа Великого бога Ямато были назначены жрецы и жрицы, а также выде-лены земли для храмового хозяйства этого бога в селении Инаси [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, год хиното-ми; Nihongi, VI, 17]; 3) снова для обеспечения культовых потребно-стей были определены для всех святилищ «священные земли» и «священные дворы» храмовых хозяйств [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.: Nihongi, VI, 18]; 4) в прав-ление Икумэ упоминается термин «си-кан» (кит. цы-гуань), который некоторые исследо-ватели переводят как «Ведомство Культа» (Department of Worship)17 или трактуют как «каму-цукаса» – «управление религиозных дел», «священное управление»18, хотя китай-ское значение этих иероглифов – «жрец, исполнитель обряда жертвоприношения»19 [Ни-хон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр., Nihongi, VI, 18]; 5) Мононобэ-но Тотинэ в ранге «о-мурадзи» («великий мурадзи [глава корпорации неполноправных свободных]») был назначен заведовать20 «священными драгоценностями» («регалиями») Идзумо-но куни; некоторые исследователи предполагают, что в это время, как и святилище в Исэ, было построено «Великое святилище Идзумо»21. Сохраняющаяся нестабильность внутреннего положения вынуждала правителей Ямато постоянно заботиться о вооружении: Икумэ приказал сложить22 луки, стрелы и крестообразные мечи в святилищах всех богов23 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.; Nihongi, VI, 18]; кроме того, сын Икумэ – Иниси-но-ири-бико (в «Нихон-сёки»: Ини-сики) приказал сделать тысячу крестообразных мечей (сначала хранившихся в Осака24) и сложил их в храме бога Исоноками [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LX1X]. Сам Инисики был назначен управлять «священными сокровищами» святилища Исоноками, получив таким образом, видимо, возможность осуществлять контроль и над арсеналом святилища [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 23]. Для выполнения этих функций Икумэ даровал десять корпораций, среди которых было несколько непо-средственно связанных с военным делом: тати-нухи-бэ («изготовители щитов»), ками-ю-гэ-бэ («строгальщиков священных луков»); каму-я-цукури-бэ («изготовителей священ-ных стрел»), каму-осака-бэ («священных наказании корпорация»), тати-хаки-бэ («ме-ченосцев»)25. К этим корпорациям относилась и корпорация ками-осака-бэ – видимо, из-начально связанная с арсеналом, так как Осака было местом, где первоначально храни-лась 1000 мечей.26 Непосредственно арсеналом в святилище Исоноками заведовал Ити-каха из семьи Касуга-но оми; предок Мононобэ-но обито. Таким образом, корпорации арсенала оказались отнесены к корпорациям мононобэ (оружейников и императорских гвардейцев) [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 23]. При Икумэ шло дальнейшее развитие государственного хозяйства. По мнению ис-следователей, в IV веке появляется такая разновидность государственных хозяйств как миякэ.27 Это очень хорошо согласуется с данными письменных источников, если учесть результаты ревизии хронологии "Нихон-сёки". В начале правления Икумэ [т.е. в середи-не 30-х годов IV века н.э. испр. хрон.] упоминаются миякэ, построенные в селении Ку-мэ28 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 27-й год пр.; Nihongi, VI, 18]. Термин «миякэ» записан в тексте "Нихон-сёки" китайскими иероглифами «тунь-цан» (досл. "накопительные ам-бары"29 или "житница военного поселения")30, которые переводятся исследователями как «склад, амбар; строение для хранения зерна»31. По мнению М.В.Воробьева, происхожде-ние этого зерна могло быть разным: 1) поступало с «царских полей» (мита32) в том чис-ле и из «царских округов» (миагата); либо 2) от глав кланов и местного населения в ви-де дани и налогов; причем, как указывают этот же и другие ученые, первый вариант сде-лался ведущим (урожай с «царских полей» хранился в «миякэ»33); в результате этого по-нятие «миякэ» было перенесено и на царские земли, где находились «миякэ»34, поэтому под «миякэ» стали подразумевать «царское владение»35, которое включало в себя «цар-ские поля» (мита36), «царские амбары» (собственно «миякэ») и земледельческие корпо-рации, обрабатывавшие эти поля (та-бэ)37. На это может указывать один из вариантов иероглифической записи термина миякэ в «фудоки»: кит. юй-чжай – досл. "император-ская усадьба / императорские участки земли"38. В общем, как подчеркивает М.В. Воробьев, истоки возникновения , как и механизм образования царских владений – одна из проблем историографии.39 Но решение пробле-мы возможно, если рассмотреть вопрос с точки зрения общих закономерностей возник-новения государственных хозяйств в древнем мире. Некоторые исследователи считают, что эти царские владения (миякэ) возникли на основе храмовых («жреческих») «священных амбаров» и «священных полей» (на что может указывать и один из вариантов записи и перевода терминов «ми-якэ» и «ми-та»40), то есть прежнего коллективного фонда общины, ставшего собственностью правителя. Это очень хорошо прослеживается в функциях, выполняемых царским хозяйством: уро-жай с царских владений использовался для общественных нужд41 – в качестве страхово-го и резервного фонда (в 536 году это было подтверждено особым указом правителя, а в 567 году в период голода в бедствующие районы было доставлено зерно из соседних районов [Nihongi; XVI-П, 12; XIX, 58]42). То есть функции, которые ранее выполнял кол-лективный фонд общины, сохранялись за государственным хозяйством даже еще в VI веке н.э. Подобная ситуация существовала в древнем мире во всех древневосточных странах.43 По мнению М.В.Воробьева, инициатива и право создания «миякэ» целиком нахо-дились в руках монарха. Такие владения создавались на целине, на конфискованных или подаренных угодьях.44 Этот же ученый отмечает, что только правитель создавал миякэ и распоряжался ими. В «Нихон-сёки» (в 11-м свитке «Нинтоку») упоминается указ Икумэ (Суйнина), по которому «царские поля и амбары Ямато» (Ямато-но мита оёби миякэ – под «Ямато» можно понимать, судя по иероглифу «Ва / Ямато», а также трактовке М.В. Воробьева – государство Ямато45) считались владением только правящего монарха и ни-кого более, даже не сына правителя [Нихон-сёки, св. 11-и, Нинтоку; Nihongi, XJ.,3]46. Но «царские владения» могли управляться членами царского клана47, принцами или други-ми знатными людьми48. Так в правление Икумэ упоминается Тадзима-мори, ставший ос-нователем клана «Миякэ-но мурадзи», который, по мнению Б.Х.Чемберлэйна и В.Астона, был кланом «управляющих императорскими зернохранилищами (амбарами)», может быть, какой-нибудь определенной местности49 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 99-й год пр., Nihongi, VI, 27; Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXTV]. Наоки Кодзирō на основе анализа текстов источников выделяет два вида миякэ по признаку управления: 1) миякэ, находившиеся под управлением местных знатных кланов; 2) миякэ, находившиеся под управлением присылаемых из центра чиновников (служилых людей).50 Как правило, как отмечает Варге Ларе, «миякэ» управлялись высшими должност-ными лицами, назначаемыми двором Ямато, с рангом «томо-но мияцуко» («управляю-щий корпорацией»)51, видимо, по причине того, что этому чиновнику нужно было руко-водить и рабочей силой (табэ – «земледельческими корпорациями») данного «царского владения». М.В.Воробьев считает, что. возможно, с этими владениями были связаны ре-месленники (томо-бэ), содержавшиеся за счет урожаев с «царских полей» (такая ситуа-ция была в странах древнего Востока52), в обработке которых они также могли прини-мать участие; а также воины, расквартированные вокруг таких владений. На мысль от-носительно воинов в «миякэ» исследователей наводит уже первое упоминание о «миякэ» в деревне Кумэ. Само поселение Кумэ возникло в период правления Каму-ямато-иварэ-бико (Дзимму), когда к западу от горы Унэби (района резиденции и «фамильного клад-бища» первых правителей Ямато), на берегу реки осели воины клана О-кумэ (дружинни-ков Дзимму) [Нихон-сёки, св.3-й, Дзимму, 2-й год пр., Nihongi, Ш, 32]. Сам термин «ку-мэ», как указывает В.Астон, стал синонимом слова «воин»53. Поэтому В.Астон считает, что в Кумэ были расквартированы войска, и там же находились хранилища («миякэ») с зерном в качестве провианта для армии.54 Археологический материал подтверждает эти предположения: в районе царских владений всегда наблюдается скопление мелких кур-ганов. Эти курганы, по мнению ученых, принадлежали воинам, жившим в этих владени-ях и получавших здесь все необходимое: пищу, провиант, оружие55. Военное значение некоторых «миякэ» легко прослеживается по их расположению – они располагались на транспортных маршрутах, вблизи или внутри «вражеских» земель (чтобы оказывать давление на эти «сопротивляющиеся» территории), а также на территориях, перешедших в государственную собственность после поражения местных сил (в качестве «компенса-ции»)56. На военное значение «миякэ» указывают и варианты иероглифической записи этого термина в источниках (кит. тунь-цан – досл. "склад военного поселения" в «Ни-хон-сёки»; кит. тунь-чжай – досл. "дома / земельные участки военного поселения" в «Кодзики»57), где иероглиф «тунь» имеет значения «укреплять границы военными посе-лениями; стоять гарнизонами» и «военное поселение».58 Все исследователи указывают на тесную связь «царских зернохранилищ» («миякэ») с «царскими полями» (мита), так как, по мнению Н.И.Конрада, если существуют амба-ры, значит, должны существовать и поля, откуда свозится зерно. Следовательно, как считает Н.И.Конрад, можно говорить о существовании в этот период «царских полей» (мита)», несмотря на то, что “мита” впервые упоминаются позднее (при Ōтараси-хйко / Кэйко – конец 30-х - начало 40-х годов IV века испр. хрон.)59. Происхождение «мита» исследователи также связывают со «священными полями» (на что может указывать и сам термин «мита» – досл. "священное / императорское поле"), то есть с землями кол-лективного фонда общины.60 Но поздняя иероглифическая запись (кит. тунъ-тянь – досл. "поля военного поселения") может указывать на связь с военными поселениями. На это обращает внимание и Варгё Ларс, указывая, что в Китае в период империи Хань термин «тунь-тянь» означал земли, обрабатываемые воинами–колонистами в отдаленных (ок-раинных) землях для самообеспечения продуктами, так как снабжение их из централь-ных районов было невозможно61. Но, на мой взгляд, такая ситуация в Японии могла быть только в отдаленных окраинных землях. В освоенных районах, по общему мнению исследователей, в «миякэ» на «царских полях» трудились члены земледельческих кор-пораций (ma-бэ)62, под надсмотром должностных лиц (та-цукаса, или мита-но цукаса)63. Развитие царского (государственного) хозяйства в правление Икумэ (Суйнина) свя-зано и с возникновением такого института неполноправных свободных (яп. бэ, бэмин) как «минасиро» («царские именные кормильцы») и «микосиро» («царских потомков кормильцы»). Эти «кормильцы» были тесно связаны с «царскими полями» (мита) и «царскими амбарами» (миякэ).64 Впервые в источниках «кормильцы» упоминаются в связи с сыном Икумэ: Итоси-вакэ «вследствие того, что он не имел детей, сделал Ито-cu-бэ своей заменой»65 [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXIX]. Но некоторые иссле-дователи подвергают сомнению это сообщение по причине «ранней хронологии».66 М.В. Воробьев считает, что «...вовсе отрицать существование кормильцев до VI века не при-ходится...»; «кормильцы, связанные как с именами царей, так и с названиями дворцов-храмов, это архаичная и довольно редкая категория, существовавшая до V века вклю-чительно...».67 Однако, если отказаться от искаженной хронологии "Нихон-сёки" и при-нять исправленную, то это событие будет вполне закономерным в ряду других свиде-тельств, так как, видимо, оно приходится на 30-е годы IV века [между 332-338 испр. хрон.]. Исследователи считают, что в связи с разрастанием дома правителей появилась не-обходимость в распределении «бэ» для содержания членов царской семьи, в том числе и бэминов–землепашцев, поэтому при Икумэ были созданы «микосиро-бэ» – из различных родов взяты люди, из них образованы новые «корпорации» (бэ) под властью дома прави-теля.68 На мой взгляд, требуется уточнение – данные «люди» изначально по положению являлись неполноправными свободными. По версии «Кодзики» «кормильцы» – это группы людей, которые создавались для увековечения имени знатного лица69 [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, О, LXIX]. Ряд ис-следователей подвергают сомнению эту точку зрения, считая ее легендой, восходящей ко времени составления «Кодзики» на том основании, что «кормильцы» часто получали названия не от имен правителей и правительниц, а от названий дворца правителя, или местности.70 Но другие исследователи указывают, что забота о сохранении «навечно» имени рода относилась к числу важнейших в родоплеменных и раннеклассовых общест-вах.71 Поэтому к имени соответствующего лица или к названию резиденции добавлялся показатель корпорации – «бэ»72, в результате получалось название «кормильцев». В свя-зи с этим, на мой взгляд, в правление Икумэ упоминается еще одна корпорация «кор-мильцев», связанная с названием резиденции еще одного сына Икумэ – Инисики-но ири-бико, жившего во дворце (мия) Кахами в Тотори в провинции Идзумо: «...он жил в этом дворце (мия) и установил [корпорацию] Кахаками-бэ» [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXIX]. В «Нихон-сёки» термин «Кахами-бэ» употреблен по отношению к арсеналу мечей людей, хранившихся в храме Исоноками [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 39-й год пр.; Nihongi, VI, 22-23]. Кроме того, во время путешествия старшего сына Икумэ – Хомути-ваю, как со-общает "Кодзики", во всех местах, куда он прибывал, были установлены (с согласия Икумэ) корпорации Хомудзи-бэ [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, П, LXXII]. По мнению В.Астона название корпорации происходит от имени принца (Хомути, или Хомудзи).73 В"Нихон-сёки" в этом эпизоде употреблены имя Хому-цу вакэ и название корпорации Хому-цу-бэ [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 23-й год пр.; Nihongi, VI, 13-14]. Корпорации «кормильцев» создавались двумя путями: (1) либо такая корпорация фор-мировалась заново, чаще всего из переселенцев (чужаков–неполноправных свободных); но иногда (2) из местного (завоеванного?) населения, и тогда такая корпорация становилась полностью царской (томо), во главе её стоял управляющий царской корпорацией (томо-но мияцуко); (3) либо существовавшая корпорация или группа людей, подчиненная местным властям или кланам, объявлялась «кормильцами», и тогда эта корпорация оставалась на по-печении управляющего владением куни (куни-но мияцуко), который и пересылал во дворец результаты труда корпорации.74 Категория «кормильцев» «минасиро» («царские именные кормильцы»), видимо, оста-валась непосредственно во владении монарха, а «микосиро» («царских потомков кормиль-цы») – закреплялись за членами царского дома75. Главной экономической задачей «кор-мильцев» было обеспечение их хозяев. Все налоги и подати с них поступали в пользу «вла-дельца имени»76. В связи с этим исследователи истолковывают иероглиф «сиро» (кит. дай – «вместо»; «из поколения в поколение»77) как «провиант; провиант для призрения, вспомо-ществования»78. Корпорации «кормильцев», как отмечает М.В.Воробьев, были тесно связаны с цар-ским кланом: их размер зависел от положения члена царского клана, после смерти владельца корпорацию делили между наследниками, даже гибель целой ветви клана не выводила кор-порацию за пределы владения царского клана в целом79. Кроме «та-бэ», «минасиро-бэ» и «микосиро-бэ» с государственным хозяйством были связаны и другие («простые») корпорации неполноправных свободных (бэ). В правление Икумэ упомянуты следующие корпорации: 10 корпораций арсенала в святилище Исонока-ми80; «тотори-бэ» («корпорация ловцов птиц»), управлять которыми был назначен Юкаха Тана, получивший наследственное клановое звание («кабанэ»), Тотори-но миякко («управ-ляющий ловцами птиц»)81; «тори-кахи-бэ» («корпорация кормильцев птиц»); «о-ю(в)э» и «вака-ю(в)э» («старшие и младшие купальщики») [Кодзики, П, LXXTJ; Nihongi, VI, 13-14; Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 23-й год пр.]. Помимо этого, в связи с царским погребальным (похоронным) обрядом (во время по-хорон «императрицы» Хибасу-химэ) были образованы очень интересные корпорации: «иси-ки-цукури («изготовителей каменных гробов») и «ханиси-бэ» (или хаси-бэ) [Кодзики, св.2-й, Суйнин; Kojiki, II, LXXV; Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 32-й год пр.; Nihongi, VI, 19-20]. «Нихон-сёки» сообщает, что, когда умер младший брат Икумэ с материнской стороны (что особо подчеркивается), по старой традиции (Икумэ назвал это «старым (древним) обычаем»; яп. .фуруй фŷ82) были собраны приближенные (кит. цзинь-сú83, камбун киндзюся84) умершего и погребены, стоя и живыми, вокруг курганной насыпи. В течение нескольких дней они не умирали, а плакали и стенали день и ночь. Наконец, они умерли и сгнили. Собаки и вороны, собравшись, сожрали их. Потрясенный этим зрели-щем, Икумэ приказал высшим сановникам придумать, как остановить этот древний, но плохой обычай85 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 28-й год пр.; Nihongi, VI, 18-19]. «Кодзи-ки» называет такой способ захоронения «хйто-гаки» (досл. «ограда из людей»)86 и гово-рит, что таким образом людей захоронили впервые вокруг могилы Ямато-хйко [Кодзи-ки, св.2-й, Судзин; Kojiki, II, LХIII]. Впервые, видимо, нужно понимать так: впервые захоронили живьем и стоя, закопав в землю по горло (то есть способом «хйто-гаки»)87; так как древнеяпонский обычай захоронения с умершим его рабов и слуг описывался ки-тайскими авторами еще в III веке н.э. (курган Бимиху, правительницы государства Нюй-ван-го на Северном Кюсю88[Сань-го-чжи, Вэй-чжи, гл.30, Во89; Вэй-чжи, вожэнь-пу, цзюань 30, л.23б(1а), 6 – 29а(6б), 1]90). Да и, по «Нихон-сёки», Икумэ настаивает на том, что это «древний обычай». Через некоторое время скончалась «главная жена» Икумэ – Хибасу-химэ Прави-тель решил не повторять печальный опыт предыдущих похорон. Выход был найден од-ним из приближенных – Номи-но сукунэ, который послал гонцов во владение Идзумо за сотней гончаров из корпорации «идзумо-куни-но хаси-бэ»91 (так же: ханиси-бэ, хасэ-бэ92, хани-бэ93), которые под руководством Номи-но сукунэ стали лепить глиняные фигурки людей, лошадей и другие фигурки, получившие название «ханива» (досл. «глиняные круги») или «татэмоно» (досл. «стоящие предметы»)94. Обрадованный правитель издал приказ, запрещавший хоронить людей вместе с их господином, и предписывающий ус-танавливать на могилах глиняные фигурки.95 В награду за заслуги Номи-но сукунэ полу-чил специальное место, где проводил обжиг ханива (др.-яп. катаси-токоро96); был на-значен правителем Икумэ заниматься делами хаси-бэ (досл. «ха(ни)си-бэ сйки»97); в свя-зи с этим Номи-но сукунэ получил наследственное клановое звание (кабанэ) – ха(ни)си-но оми. Кроме того, как можно предполагать из текста «Нихон-сёки», и на что указывает Н.И.Иофан, с этого времени пошла традиция, что ха(ни)си-бэ-но мурадзи, первопредком которых являлся Номи-но сукунэ, ведали (кит. чжу98) похоронами императоров" [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 32-й год пр.; Nihongi, VI, 20-21] Н.И.Иофан трактует функции ха(ни)-си-бэ-но мурадзи («кабанэ», которые, по её мнению получил Номи-но сукунэ ) как «надзирателей за могилами государей», связанных с жреческими должностями, так как специфика работы «ханиси-бэ» требовала специальной выучки, отличного знания тради-ции, канона, непосредственно связанных со священным ритуалом. Такое знание, как считает Н.И.Иофан, в те времена можно было получить только от жрецов; следовательно, корпорация («xaниcu-бэ» была тесно связана со жречеством и подчинена строгой регла-ментации Н.И.Иофан предполагает, что в корпорации «ханиси-бэ» объединялись перво-начально жрецы–скульпторы и находившаяся у них в подчинении группа ремесленни-ков101. На мой взгляд, подобные предположения вполне правомерны, так как в древневос-точных государствах очень часто жреческие функции совмещались с государственны-ми102. Некоторые исследователи подвергают сомнению сообщения источников о захоро-нениях людей со своим господином и версию «Нихон-сёки» о возникновении «хани-ва»103. Так, Г.Б.Навлицкая высказывает предположение, что это легенда китайского про-исхождения, так как находимые археологами «ханива», как правило, располагаются только снаружи курганов – рядами вокруг основания, а в Китае в погребениях глиняная пластика всегда находилась внутри курганов104. Кроме того, в Китае археологически за-свидетельствованы курганы – погребения правителей, в которых действительно найдены останки массовых человеческих и конских жертвоприношений. Позже эти жертвопри-ношения заменяются глиняными изображениями. А в Японии же, как указывает Г.Б. На-влицкая, погребения с человеческими жертвоприношениями вообще не обнаружены105. Другие исследователи более осторожны в своих суждениях. Например, Н.А.Иофан указывает, что «...появление погребальной пластики могло быть вызвано и влиянием континентальной культуры, хотя сходство при ближайшем рассмотрении оказывается чисто функциональным и сводится только к аналогичному назначению скульптуры... Характер и стиль ханива вполне оригинальны, так же как и техника изготовления»106. М.В.Воробьев добавляет: «обычай погребения вместе с умершим его челяди, появив-шийся в Китае и Корее, не имел в Японии широкого распространения и быстро исчез... система погребения вслед за умершим приняла в Японии особые формы, чаще всего вместе с покойником “добровольно” погребался только его родич. Но и этот обычай вы-звал сильное сопротивление, которое и привело к его отмене»107. Такикава Сэйдзиро приводит пример такого захоронения, обнаруженного в провинции Ямато, уезде Такаси, с богатым захоронением знатного человека в задней – круглой части кургана и созахо-ронением человека низкого статуса (раба, по мнению Такикава С.) с простым погребаль-ным инвентарем в передней – квадратной части кургана (типа дзэмпо-коэн-фун)108. Как отмечает Н.А.Иофан, археологические данные говорят, что «ханива» в виде цилиндров появляются в последней четверти Ш века н.э.109, самые ранние изображения «ханива» – дома (храм-жилище) датируются рубежом III-IV веков н.э.110, а изображения людей появляются лишь в V веке111 и широко распространяются в VII веке112 – в позд-ний курганный период. Поэтому, по мнению Н.А.Иофан, «легенда "Нихонги" о проис-хождении ханива, в которой говорится о замене людей глиняными фигурами, отражает более поздние представления. Возможно, что первоначально ханива не только являлись изображением людей, составляющих окружение погребенного вождя (свита, дружинни-ки, слуги), но и... как бы представляли священный ритуал, совершаемый жрецами, ими-тирующими небожителей. При внимательном рассмотрении мир ханива обнаруживает явную связь с синтоистской мифологией, зафиксированной в «Кодзики» и «Нихонги»113. В пользу данной точки зрения может говорить и материал источников. "Нихон-сёки" со-общает, что люди корпорации хаси-бэ, до того как Номи-но сукунэ получил задание де-лать ханива для императорских захоронений, проживали в Идзумо-но куни. То есть тра-диция изготовления ханива существовала задолго до правления Икумэ, что подтвержда-ет археологический материал, где самые ранние ханива в виде цилиндров, датируются концом III века н.э.114 Ханива, по мнению исследователей, развились из полых керамических столбиков–цилиндров, выполненных в технике вадзуми (наложения глиняных колец), в свою оче-редь произошедших, по мнению японского археолога Фумио Мики, от символических ритуальных сосудов без дна хадзи, продолжающих в период кофун (III-VII века) тради-ции керамического производства периода яёи (IV век до н.э. – III век н.э.). Размещение на поверхности погребального кургана (в отличие от китайского обычая располагать глиняные фигуры внутри захоронения) говорило о том, что ханива выполняли функции магической охраны, составляя символическую ограду с магическим табу вокруг холма, охраняя курган116 (часто в ханива делались отверстия для продевания соломовой веревки как символа границы священного места117). Это в значительной степени обусловило столбообразный характер основы и базы ханива.118 В первой половине IV века в связи с указом Икумэ, развитие пластики ханива получило дополнительный стимул, и в IV-VI веках данное искусство достигает исключительного многообразия мотивов (до несколь-ких тысяч): археологи обнаружили множество изображений воинов, жрецов, придвор-ных дам, слуг, земледельцев и животных (размером от 30 см до 1,5 м)119. Правила распо-ложения фигур были строго зафиксированы и соответствовали общей космогонической ориентации погребения170. То есть, можно предполагать, основываясь на различных данных, что «ханива» возникает в связи с формированием раннего синтоизма и его ритуала121 (изгородь с ма-гическим табу122) и складыванием курганной культуры в Центральной Японии («ханива» являлись непременным атрибутом курганных захоронений123). Кроме того, известный на Кюсю обычай созахоронения с господином в могильном кургане (Бимиху и сто рабов в «Вэй-чжи» [Сань-го-чжи, Вэй-чжи, гл.30, Во124; Вэй-чжи, вожэнь-пу, цзюань 30, л.23б (1а), 6 – 29а(6б), 1]) – в Центральной Японии принял более скромные размеры. Напри-мер, Н.Г.Мунро (с некоторым сомнением) приводит сведения об известных случаях, ко-гда главный курган («мисасаги») сопровождается рядом небольших могил125. М.В. Во-робьев считает, что, если этот обычай и существовал, то в качестве исключительного яв-ления126. При Икумэ, видимо, впервые при похоронах Ямато-хйко, был придуман и ис-пользован такой «варварский» метод «созахоронения» как «хйто-гаки», что и вызвало резкое неприятие его правителем, и запрет данного обычая. О том, что вышеуказанный обычай все же существовал и даже продолжал существовать и после запрета Икумэ, го-ворят последующие повторные запреты (например, при Котоку – см.: [Нихон-сёки, св.25-й, Котоку, 2-й год пр., 3-й месяц, 22-й день; Nihongi, XXV, 29]), на что обращают внимание исследователи127. Косвенным подтверждением возможности событий, описанных в «Нихон-сёки» в связи с возникновением «ханива», является историчность личности Номи-но сукунэ –главы ханиси-бэ. Подробные сведения о его смерти (которых нет в «Кодзики» и «Нихон-сёки») сохранились в местных источниках и были записаны в «Харима-фудоки»: «...в древнее время Номи-но сукунэ из рода гончаров ханиси, возвращаясь в провинцию Ид-зумо, остановился на ночлег на горном поле Кусакабэ; там он заболел и умер. Тогда из провинции Идзумо прибыло много людей, которые понесли его, сменяясь; из речных камней они сделали могильный курган... могильный курган назвали Идзумо-но хакая» [Харима-фудоки, уезд Иибо, горное поле Тати]. Идзумо-но хакая (досл. «усыпальница Идзумо») находится в гористом районе, западнее равнины Тати-но, где разбросано мно-го древних курганов периода кофун, один из которых называется Сукумодзука – он счи-тается местом погребения Номи-но сукунэ128. Развитие государственного хозяйства и рост численности его работников позволил правителям Ямато больше внимания уделить развитию ирригации – основе земледелия, являвшейся одной из основных функций государства на Древнем Востоке129. Так «Ни-хон-сёки» сообщает, что во второй половине своего правления Икумэ отправил в про-винцию Кавати принца Инисики вырыть два пруда130; два пруда было вырыто в провин-ции Ямато Кроме того, «в этом году приказано всем «куни» [гражданским общинам в составе Ямато – С.Д.] приступить к созданию прудов и каналов (кит. чи и гоу соответст-венно)131 в [количестве] свыше восьмисот [или: в большом количестве – С.Д.]. После этого земледелие (кит. нун) стало [государственным] делом (кит. ши; яп. кото)132. По этой причине общинники (кит. бай-син – досл. «сто родов»133) богатели. Поднебесная находилась в великом спокойствии»134 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 35-й год пр.; 10-й месяц; см.: Nihongi, VI, 22]. Исследователи подвергают сомнению столь крупную цифру: 800 прудов и кана-лов135. Но если принять во внимание замечание М.В.Воробьева, что «объемные (гидро-технические – С.Д.) работы оказались по плечу только царской власти»1'6 (как и везде на Востоке137), то в ведении территориальных общин («куни») оставались мелкие ирригаци-онные сооружения – видимо, этой «мелочи» и набралось свыше 800 сооружений. Поэтому, в силу масштабности гидротехнических работ, в Японии, так же как и во всех древневосточных государствах, развитие ирригационной системы, по точному за-мечанию М.В.Воробьева, было связано с созданием царских владений в различных рай-онах страны. А контроль за орошением (как и в Китае) стал считаться государственной функцией – заботой государя138. В правление Икумэ (правителя Суйнина) продолжались попытки расширения внешнеполитических связей. Так, «Нихон-сёки» сообщает: «сын вана. (правителя) Силла [по имени] Чхон-ильчханъ изъявил покорность (досл. «приехал и нашел приют»)» [Ни-хон-сёки, св.6-й, Суйнин, 3-й год пр., см.: Nihongi, VI,5]. Событие это произошло в са-мом начале правления Икумэ (традиц. 3-й г. пр.) [т.е. около 332 года испр. хрон.] |. Од¬на из версий, цитируемых в «Нихон-сёки», тут же, сообщает некоторые подробности: «Сначала Чхон-ильчханъ, сев на корабль, встал на якорь во владении (куни) Харима, [где он] жил в селении (мура) Сисаха». Сумэра-микото (правитель) послал в Харима двух своих людей узнать у Чхон-ильчханъа, кто он такой и откуда прибыл, на что Чхон-ильчханъ ответил: "Я (Ваш слуга) являюсь сыном владыки владения» (кор. кук-чу, яп. куни-нуси) [в] Силла". Услышав о том, что в Японии есть мудрый повелитель, Чхон-ильчханъ передал свое владение (кор. кук) своему младшему брату Чжи-ко и поехал в Японию с дарами [Нихон-сёки, св. 6-й, Суйнин, 3-й год пр.; см.: Nihongi, VI, 5-6]. Чхон-ильчханъу было дозволено или остаться на прежнем месте в Сисаха, или поселиться в Идэса на острове Авадзи (недалеко от совр. Осака); но Чхон-ильчханъ испросил разре-шение самому выбрать место жительства. От реки Удзи он проследовал на север через владение (купи) Оми и поселился в Тадзима (на побережье, обращенном к Корее). После этого гончары (кит. тао жэнъ; яп. уэ-хйто)139 из долины Катами в куни Оми стали «сйтаги-хйто» (кит. цзуньжэнь)140 Чхон-ильчханъа. М.В.Воробьев полагает, что эти гончары тоже были переселенцами из Кореи, прибывшими вместе с данным представи-телем правящей династии Силла141, на что могут указывать некоторые значения иерог-лифа “цзун”142. Большинство исследователей склоняются к мысли, что данное событие (прибытие Чхон-ильчханъа) имело место143. Японский ученый Мори К. полагает, что од-на из общин–государств Чинхана – Силла установила таким образом связи с Японией144. Тому, что человек по имени Чхон-ильчханъ прибыл именно из Силла, есть и другие под-тверждения. Первая часть его имени – «чхон» («небо») является хорошо известной ко-рейской фамилией145. Вторая часть («илъчханъ») – это, видимо, фонетическая запись од-ного из двух высших чинов Силла, введенных в 9-й год правления Юри-нисагыма (32 год н.э.) (система 17 рангов) [Самкук-саги, летописи Силла, Юри, 9-й год пр., 32 г.н.э.]146 (см. также: [Бэйши, гл.94, Ш Синьло147]). Первый чин в этой табели о рангах назывался «иболь-чхан», второй
19.
Духовность науки (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Журнал "Знание. Понимание. Умение" , 2011
В статье показано, что духовность в науке находится впереди и выше её материального аспекта, подобно тому, как в реальности созданию материального предмета предшествует осмысление его в интеллекте. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. Наука как таковая, если отбросить все бесплодные эмоции, продолжает сохранять духовное ядро целей и задач в арсенале фундаментальных понятий, что объективно и определяет саму постановку научных задач и научные методы их решений. Такие проявления жизни, как опыт, анализ и другие — успешно пользуются мышлением, интуицией, которые подсказывают код Природы, показывают те или иные её сокровенные знаки.
В статье показано, что духовность в науке находится впереди и выше её материального аспекта, подобно тому, как в реальности созданию материального предмета предшествует осмысление его в интеллекте. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. Наука как таковая, если отбросить все бесплодные эмоции, продолжает сохранять духовное ядро целей и задач в арсенале фундаментальных понятий, что объективно и определяет саму постановку научных задач и научные методы их решений. Такие проявления жизни, как опыт, анализ и другие — успешно пользуются мышлением, интуицией, которые подсказывают код Природы, показывают те или иные её сокровенные знаки.
Главная / Информационный гуманитарный портал "Знание. Понимание. Умение" / №1 2009 - Философия. Политология Сигачев А. А. Духовность науки УДК 1 Sigachev A. A. Spirituality of Science Аннотация: В статье показано, что духовность в науке находится впереди и выше её материального аспекта, подобно тому, как в реальности созданию материального предмета предшествует осмысление его в интеллекте. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. Наука как таковая, если отбросить все бесплодные эмоции, продолжает сохранять духовное ядро целей и задач в арсенале фундаментальных понятий, что объективно и определяет саму постановку научных задач и научные методы их решений. Такие проявления жизни, как опыт, анализ и другие — успешно пользуются мышлением, интуицией, которые подсказывают код Природы, показывают те или иные её сокровенные знаки. Ключевые слова: духовность, интуиция, наука, опыт, разум, интеллект, сознание, космология, энтропия, эксперимент. Abstract: In the article it is shown that spirituality in science is in advance and higher than its material aspect just as how understanding of material object in one’s intellect precedes its creation. It is the fruit that a human being aspires to on the way alight with sense using all his/her intellectual efforts. Science per se, if we set all futile emotions aside, continues to preserve the spiritual core of aims and purposes in the wealth of fundamental concepts. This defines the organization of scientific aims and scientific methods of its decisions objectively. Such manifestations of life as experience, analysis and others use thinking and intuition, which suggest the code of Nature and show one or another of its inmost signs, successfully. Keywords: spirituality, intuition, science, experience, intelligence, intellect, consciousness, cosmology, entropy, experiment. -------------------------------------------------------------------------------- Были времена (как в сказке), когда мы верили в то, что атомная энергия будет «использована исключительно в мирных целях» и не принесёт никакого вреда счастливому и здоровому обществу. Однако не так давно наши иллюзии рассеялись и весь мир ужаснулся от одного страшного слова — «Чернобыль». И теперь ни для кого не секрет, что с помощью средств массовой информации с невиданным мастерством можно создать завесу обмана и иллюзии. Учёные долго умудрялись сохранять безупречную репутацию рыцарей Истины, затворившихся в своих башнях из слоновой кости. Учёные «корифеи», занявшие все ключевые посты в системе образования, промышленности, правительстве, медицине известны своим умением сочетать свои научные исследования с личными убеждениями, пристрастиями и амбициями, подгоняя под них полученные «научные» результаты и устраняя неугодных «инакомыслящих». Поиск Истины подменяется искажениями фактов, фабрикациями и подтасовками. Этот антинаучный метод применяется и в фундаментальной области научного поиска — исследовании Природы и происхождения жизни. По научным теориям — жизнь произошла из материи. Возникнув из химических соединений, входящих в состав так называемого «первичного бульона»: аминокислот, белков и других необходимых веществ. Однако физик Хьюберт Йоки с помощью теории информации доказал, что даже одиночная молекула белка (не говоря уже о сложных организмах), не могла возникнуть случайно и, вопреки всем современным принятым теориям, следует признать, что сценарий, который описывал бы зарождение жизни на Земле, — ещё не написан. Сходным образом, сформированные мнения учёных и о том, что Солнце, звёзды, планеты, галактики и сознательная жизнь неожиданно возникли в результате «Большого взрыва», — не выдерживают серьёзной критики. Эдвин Годвин, биолог из Принстонского университета, сравнивает вероятность возникновения в результате «Большого взрыва» такой планеты, как Земля, насёлённая разумными существами, с вероятностью возникновения полного словаря английского языка при взрыве Лондонской типографии. Сегодня имеются достаточно веские основания, подтверждённые научными фактами, которые позволяют открыто заявить, что и в духовной области действуют те же законы, что и в материальных сферах во Вселенной. Более того, духовные составляющие Законов Природы, находятся впереди и выше их материальных, физических составляющих и предшествуют им. Это подобно тому, как созданию материального предмета в обычной жизни человека, предшествует осмысление в интеллекте этого создаваемого предмета. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. В начале ХХ века Альберт Эйнштейн ввёл понятие четвёртого измерения (три — измерения пространственных и одно — временное). В настоящее время, по мере того, как обнаруживаются новые следствия уравнений гравитационного поля, выдвинутых Альбертом Эйнштейном, физикам приходится вводить всё новые измерения. Так, физик-теоретик П. Дэвис пишет: «В дополнение к трём пространственным измерениям и одному — временному, которые мы воспринимаем в повседневной жизни, существует ещё семь измерений, которые до сей поры никем замечены не были»[1]. Совершенно очевидно, что современные учёные материалисты вынуждены выдвигать всё новые объяснения Природы Вселенной, которые выходят далеко за границы привычных представлений. Они не умещаются в рамках обыденного сознания. Если современная наука всерьёз допускает подобную «растяжку ума», обсуждением существования высших материальных измерений, что же мешает допустить возможность существования измерения принципиально иной природы — духовной. Наличие бесконечного многообразия свойств Вселенной, их всеобщий детерминизм и закономерность их проявлений, наводит на мысль о том, что она создана разумным Творцом, и, если это так, то есть надежда получить информацию от Него о природе окружающего нас мира, хотя бы опосредствовано. Так же как в современной физике, согласно учению древнерусских и арийских Вед, мельчайшей структурной единицей материи является атом (на санскрите — анну). Веды также говорят о существовании атомов сознания (Атма) и Высшего Сознания, Сверхдуши (Параматма). Сознание является фундаментальным аспектом реальности и не может быть исключено из теорий, претендующих на исчерпывающее описание законов Природы и Космоса. Сейчас, когда учёные говорят о пространственно-временных туннелях, соединяющих разные области космоса, о Вселенных, в которых время течёт вспять, об 11-ти измерениях пространства-времени, трансцендентальные концепции постоянно изменяющегося Мира не должны отвергаться учёными прямо с порога. Инфляционная модель Вселенной и теория «Большого взрыва», которые построены на очень зыбком математическом и теоретическом фундаментах, не смогли дать удовлетворительных ответов на основные вопросы, касающиеся природы Вселенной, галактик, планет и форм жизни, существующих на них. Поэтому, разумный человек не должен отвергать альтернативную возможность объяснение природы Вселенной, на основе представления о Высшем Разуме Создателя, сотворившем её. Философ Г. Фейгл, директор Центра философии и естественных наук в Миннесоте писал: «Как гласит поговорка, научная психология, потеряв сначала душу, затем сознание, похоже, скоро лишится и ума»[2]. В этих словах отразилась одна из основных тенденций современной научной мысли — попытка свести все духовные и психологические явления к биохимическим процессам, происходящим в мозгу. Некоторые учёные всерьёз заявляют, что если человек представляет собой сложную мыслящую машину, то не исключено, что им тоже удастся искусственно создать аналогичную машину и, что искусственный интеллект заменит человека во всех сферах его деятельности. Планета, населённая гуманоидами-компьютерами, может греть сердца страстных любителей научной фантастики, но учитывает ли подобная «наука» истинные качество человека, отличающие его от мёртвой материи? Не забывают ли учёные о фундаментальном отличии между живым человеком и механическим роботом? Опираясь на физико-механическую предпосылку, учёные приступают к изучению мозга с целью понять механизм его деятельности, чтобы научиться управлять им, воспроизводить все его функции, включая то, что мы называем сознанием. А что если в основе сознания лежат нефизические силы и принципы? Основа нашего опыта составляет сознание, но его невозможно описать как химическую реакцию, силу тяжести и другие физико-химические явления. Это не ставит под сомнение факт существования сознания, о нём каждый знает по собственному опыту. Механистический подход может позволить описывать только поведение, связанное с сознанием, но не само сознание. Например, каждый по собственному опыту знает, что такое больно, несмотря на это, боль не поддаётся физическому описанию. У нас нет никаких оснований считать, что машина чувствует боль. Сподвижник Дарвина Т. Гексли, указывая, что феномен сознания не поддаётся упрощению, писал: «Основное положение материализма гласит, что в мирозданье не существует ничего кроме материи и силы, и что все остальные природные явления можно объяснить, исходя из этих двух начал... Однако совершенно очевидно, что существует третье начало и объект познания во Вселенной — сознание, которое нельзя считать ни материей, ни силой, ни какой-либо производной от того или другого»[3]. С другой стороны, философ К. Поппер в своей книге «Индивидуальность и мозг» сформулировал теорию взаимодействия ума и мозга. Придерживаясь материалистичной концепции сознания, высказался так, что ум каким-то образом возникает из материи, а затем, с ней взаимодействует. Но на вопрос о том, каким образом неожиданно возникает нематериальный ум из материи — ответа не даётся. Но просто сказать, что ум — это порождение мозга, этого недостаточно. Такая «упрощённость», только прибавляет ещё больше вопросов к этой проблеме, и ставит ситуацию не в лучшее положение, чем космологи, считающие, что вся Вселенная возникла буквально из ничего, из абсолютной пустоты. Большинство учёных, основываясь на том, что, например, при повреждении мозгового центра человек теряет способность говорить, а изменения в мозге влекут за собой изменения в умственной деятельности, полагают, что ум является продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека. Однако следует посмотреть на эту проблему иначе. Подобная взаимосвязь может быть вызвана тем, что разум «использует» мозг для определённых целей, подобно тому, как оператор использует компьютер для решения определённых задач. Если, к примеру, компьютер выйдет из строя, это может не позволить оператору справиться с решением поставленной задачи. Если какая-нибудь ячейка памяти компьютера будет повреждена, это может привести к полной потере информации. Мозг подобен компьютеру и поражение какого-либо центра мозга или химическое вмешательство в его деятельность приводит к нарушению умственных функций, хотя разум при этом остаётся независимой структурой. Аналогичных представлений придерживается известный нейрохирург У. Пенфильд: «В каком-то смысле ум, используя механизмы мышления, программирует мозг» [4]. Отсутствие механизма связи между сознающим «Я» и материей — главный недостаток дуалистической теории Декарта. Концепция о наличие души в человеке служит этим связующим звеном. Душа является источником памяти, знания, умения. Доказательством творческой потенции души можно считать такой феномен, как вдохновение, когда на человека снисходит озарение и самые невероятно сложные идеи в законченном виде возникают в сознании, словно подсказанные извне. Вдохновение играет определяющую роль во всех областях человеческой деятельности. Вот, к примеру, как Моцарт описал своё вдохновение: «Когда я в хорошем настроении и хорошо себя чувствую, когда я прогуливаюсь или еду в коляске, мысли толпятся в моей голове, входя в неё с величайшей лёгкостью. Как и откуда они приходят? Я не знаю и никак не причастен к этому. Вдруг появляется целостная мелодия. Композиция приходит не последовательно, не по частям, не в деталях, но вся сразу, во всей своей полноте, так что моё воображение позволяет мне услышать её целиком»[5]. В качестве примера можно привести открытие, сделанное математиком Карлом Гауссом. После многолетних и безуспешных попыток доказать теорему целых чисел, Гаусса внезапно осенило решение. Он описал это так: «Наконец, два дня назад, мне удалось доказать эту теорему. Решение промелькнуло в моём мозгу, как внезапная вспышка молнии. Я не могу сказать, что явилось связующей нитью, соединившей мои прошлые знания с мыслью, которая натолкнула меня на верное решение»[6]. В этих примерах появились две существенные особенности вдохновения. Во-первых, источник вдохновения лежит вне сферы субъективного восприятия человека; во-вторых, оно снабжает человека информацией, которую невозможно обрести сознательными усилиями. Вдохновение играет важнейшую роль при решении сложных естественно научных и математических задач. Практически все великие научные открытия совершаются благодаря внезапному озарению. Сознание может действовать вне материального тела человека и помимо человека, как высшая энергия Разума. Подобно всякой энергии, сознание существует вечно и переходит из одного состояния и качества в другое, но количественно остаётся постоянным (const.) — закон сохранения энергии. Как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, но сознание находится в строгом соответствии со всеми физико-химическими законами материального мира: всех трёх законов термодинамики, законов Ньютона. Все эти законы вечно были известны человечеству: они вспоминаются людьми, забываются и снова вспоминаются и забываются, но от этого их вечная природа не перестаёт быть истинной. Наряду с материальной низшей энергией существует высшая духовная энергия. Низшая энергия имеет свойства превращаться в различные виды энергии. Высшая энергия играет роль Мирового Сознания. Благодаря такому всеобъемлющему взаимодействию Всемирный Разум легко может управлять Миром. Люди погружены в океан Мирового Сознания, подобно тому, как Земля погружена в океан электромагнитного излучения Солнца. Интересно, что тело любого живого существа заряжено электромагнетизмом так, что можно намагнитить кусок железа и этот магнит, хотя и слабый, может возбуждать электрический ток, который, в свою очередь, произведёт свет, теплоту, движение, химическое разложение веществ. Сознание состоит из энергии, которую излучает душа. Мощность и поток этой энергии у всех людей различны и заложены в «программу» семени каждой души. Души настолько малы, что свободно могут пронизывать все предметы материального мира, подобно тому, как ветер свободно пронизывает рыбацкие сети. «Все известные физические законы природы не только находятся в строгом соответствии с законами проявления разума, но и являются производными от них. «Семя» любого закона природы берёт своё начало из интеллекта, как составной части разума. Любое творение рук человеческих предварительно зарождается и созревает в недрах интеллекта, обретая вид физического образа, который, в свою очередь, и воплощается на практике. Всякому действию в материальной природе предшествует мысль, план, творчество и созидание»[7]. Данная научная статья в целом носит обзорный характер о связи фундаментальных наук и духовности, поэтому, в заключении представляется целесообразным в этом вопросе прислушаться к мнению Г. В. Лейбница, выдающегося логика, философа, математика, физика: «...Человеческий род, с точки зрения отношения его к наукам, служащим нашему счастью, кажется мне похожим на толпу людей, которые бредут в потёмках без всякого порядка». «...Вместо того чтобы, взявшись за руки, вести друг друга, не сбиваясь с дороги, мы спешим наугад, куда попало, наталкиваемся друг на друга, не помогая себе и не поддерживая другого. В результате мы ни сколько не двинемся вперёд и даже не знаем, где мы находимся. Мало того, мы всё глубже вязнем в болоте и в зыбучих песках бесконечных сомнений». «...Не единому смертному не дано возжечь светильник, способный разогнать темноту; секты и предводители сект только и могут, что совращать нас с пути, подобно обманчивому мерцанию блуждающих огней, и лишь солнцу наших душ предназначено воссиять и просветить нас до конца, однако в иной жизни». «...Наибольшее, чем мы можем помочь себе, — это соединить наши труды, воспользоваться выгодами совместной работы и вести работу совместно по порядку; однако в настоящее время никто не желает браться за то, что трудно и за что ещё никто до него не принимался, а всей толпой устремляются к тому, что уже делали раньше другие или повторяют друг друга и вечно ссорятся между собой. То, что построил один, с ходу опрокидывает другой, стремящийся основать свою репутацию на обломках репутации чужой, но и его царство ни лучше устроено, ни более долговечно. Всё дело в том, что они ищут славу, а не истину, и стараются ослепить других, а не просветить самих себя». «...Следовательно, остаётся лишь очистить их от шелухи ненужных прикрас и выразить чётким и ясным языком, как это принято у геометров, а затем изложить в порядке их зависимости друг от друга и по темам. Взаимосвязь их выразится вскоре сама собой, и одна истина будет доказывать другую, лишь бы старались не делать скачков. Так незаметно создадутся элементы всех знаний, какие уже накоплены людьми, и эти элементы – не хуже Евклидовых - станут достоянием потомства, и даже несравненно превзойдут их. Когда-нибудь будут удивляться нашим богатствам, о которых мы теперь и сами ещё не знаем, потому что они рассеяны среди множества людей и книг. ...Но с другой стороны, насколько мало согласованы намерения, сколь противоположны избираемые пути, сколь велико ожесточение одних против других и все помыслы только и направлены к тому, чтобы сломать, а не построить, задержать товарища, а не шагать рядом с ним. ...Итак, зачем искать в идее неопределённого будущего то, что находится у нас, в нашей действительности, и притом за пределами идеи, какую мог бы образовать посредственный ум. Возможно, что среди талантливых людей, которых так много в его цветущем королевстве, и в особенности при его дворе, каковой представляет собою собрание выдающихся личностей, кто-нибудь уже давно составил общий план развития наук». «...Среди этого спокойствия, осенённого славой, вознесут науку настолько высоко, насколько в наше время это в силах человеческих, — науки, которые составляют главное украшение мира, драгоценнейшее сокровище человечества» [8]. -------------------------------------------------------------------------------- Сигачёв Александр Александрович — кандидат технических наук, старший научный сотрудник ЦНИИЧМ им. И. П. Бардина, член Союза писателей России (МГО СП РФ), гл. редактор журнала Фестиваля-конкурса «Юная Росса». Sigachev Aleksandr Aleksandrovich — Candidate of Science, senior staff scientist of the I. P. Bardin Central Scientific and Research Institute of Ferrous Metals, a member of the Union of Russian Writers, senior editor of the journal of the Festival-contest “Youthful Rossa”. E-mail: sigacheval(at)yandex.ru -------------------------------------------------------------------------------- [1] Davies P. The Eleventh Dimension // Science Digest. 1984. January. P. 72. (здесь и в других сносках, - авторский перевод иностранных текстов) [2] Feigl H. The «Mental» and «Physical». Minneapolis: University of Minnesota Press, 1967. P. 3. [3]. Huxley T. H. Essays Upon Some Controverted Questions. London: Macmillan, 1892. [4] Penfield W. Epilepsy, Neurophysiology, and Brain Mechanisms // Basic Mechanisms or Epilepsies. Ed. H. H. Jasper. Boston: Little, Brown, 1969 [5] Hadamard J. The Psychology of Invention in the Mathematical Field. Princeton: Princeton University Press, 1949. [6] Ibid. [7] Сигачёв А. А. Наука и сознание. О нестандартных научных разработках в теоретической физике // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2009. № 1. Философия. Политология. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/1/Sigachev/ [8] Лейбниц Г. В. Сочинение в 3-х томах. М.: Мысль, 1984. Т. 3. С. 445-468.
Главная / Информационный гуманитарный портал "Знание. Понимание. Умение" / №1 2009 - Философия. Политология Сигачев А. А. Духовность науки УДК 1 Sigachev A. A. Spirituality of Science Аннотация: В статье показано, что духовность в науке находится впереди и выше её материального аспекта, подобно тому, как в реальности созданию материального предмета предшествует осмысление его в интеллекте. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. Наука как таковая, если отбросить все бесплодные эмоции, продолжает сохранять духовное ядро целей и задач в арсенале фундаментальных понятий, что объективно и определяет саму постановку научных задач и научные методы их решений. Такие проявления жизни, как опыт, анализ и другие — успешно пользуются мышлением, интуицией, которые подсказывают код Природы, показывают те или иные её сокровенные знаки. Ключевые слова: духовность, интуиция, наука, опыт, разум, интеллект, сознание, космология, энтропия, эксперимент. Abstract: In the article it is shown that spirituality in science is in advance and higher than its material aspect just as how understanding of material object in one’s intellect precedes its creation. It is the fruit that a human being aspires to on the way alight with sense using all his/her intellectual efforts. Science per se, if we set all futile emotions aside, continues to preserve the spiritual core of aims and purposes in the wealth of fundamental concepts. This defines the organization of scientific aims and scientific methods of its decisions objectively. Such manifestations of life as experience, analysis and others use thinking and intuition, which suggest the code of Nature and show one or another of its inmost signs, successfully. Keywords: spirituality, intuition, science, experience, intelligence, intellect, consciousness, cosmology, entropy, experiment. -------------------------------------------------------------------------------- Были времена (как в сказке), когда мы верили в то, что атомная энергия будет «использована исключительно в мирных целях» и не принесёт никакого вреда счастливому и здоровому обществу. Однако не так давно наши иллюзии рассеялись и весь мир ужаснулся от одного страшного слова — «Чернобыль». И теперь ни для кого не секрет, что с помощью средств массовой информации с невиданным мастерством можно создать завесу обмана и иллюзии. Учёные долго умудрялись сохранять безупречную репутацию рыцарей Истины, затворившихся в своих башнях из слоновой кости. Учёные «корифеи», занявшие все ключевые посты в системе образования, промышленности, правительстве, медицине известны своим умением сочетать свои научные исследования с личными убеждениями, пристрастиями и амбициями, подгоняя под них полученные «научные» результаты и устраняя неугодных «инакомыслящих». Поиск Истины подменяется искажениями фактов, фабрикациями и подтасовками. Этот антинаучный метод применяется и в фундаментальной области научного поиска — исследовании Природы и происхождения жизни. По научным теориям — жизнь произошла из материи. Возникнув из химических соединений, входящих в состав так называемого «первичного бульона»: аминокислот, белков и других необходимых веществ. Однако физик Хьюберт Йоки с помощью теории информации доказал, что даже одиночная молекула белка (не говоря уже о сложных организмах), не могла возникнуть случайно и, вопреки всем современным принятым теориям, следует признать, что сценарий, который описывал бы зарождение жизни на Земле, — ещё не написан. Сходным образом, сформированные мнения учёных и о том, что Солнце, звёзды, планеты, галактики и сознательная жизнь неожиданно возникли в результате «Большого взрыва», — не выдерживают серьёзной критики. Эдвин Годвин, биолог из Принстонского университета, сравнивает вероятность возникновения в результате «Большого взрыва» такой планеты, как Земля, насёлённая разумными существами, с вероятностью возникновения полного словаря английского языка при взрыве Лондонской типографии. Сегодня имеются достаточно веские основания, подтверждённые научными фактами, которые позволяют открыто заявить, что и в духовной области действуют те же законы, что и в материальных сферах во Вселенной. Более того, духовные составляющие Законов Природы, находятся впереди и выше их материальных, физических составляющих и предшествуют им. Это подобно тому, как созданию материального предмета в обычной жизни человека, предшествует осмысление в интеллекте этого создаваемого предмета. То, к чему стремится человек на пути, освещённом разумом, и есть именно тот плод, к которому он стремился всеми усилиями своего интеллекта. В начале ХХ века Альберт Эйнштейн ввёл понятие четвёртого измерения (три — измерения пространственных и одно — временное). В настоящее время, по мере того, как обнаруживаются новые следствия уравнений гравитационного поля, выдвинутых Альбертом Эйнштейном, физикам приходится вводить всё новые измерения. Так, физик-теоретик П. Дэвис пишет: «В дополнение к трём пространственным измерениям и одному — временному, которые мы воспринимаем в повседневной жизни, существует ещё семь измерений, которые до сей поры никем замечены не были»[1]. Совершенно очевидно, что современные учёные материалисты вынуждены выдвигать всё новые объяснения Природы Вселенной, которые выходят далеко за границы привычных представлений. Они не умещаются в рамках обыденного сознания. Если современная наука всерьёз допускает подобную «растяжку ума», обсуждением существования высших материальных измерений, что же мешает допустить возможность существования измерения принципиально иной природы — духовной. Наличие бесконечного многообразия свойств Вселенной, их всеобщий детерминизм и закономерность их проявлений, наводит на мысль о том, что она создана разумным Творцом, и, если это так, то есть надежда получить информацию от Него о природе окружающего нас мира, хотя бы опосредствовано. Так же как в современной физике, согласно учению древнерусских и арийских Вед, мельчайшей структурной единицей материи является атом (на санскрите — анну). Веды также говорят о существовании атомов сознания (Атма) и Высшего Сознания, Сверхдуши (Параматма). Сознание является фундаментальным аспектом реальности и не может быть исключено из теорий, претендующих на исчерпывающее описание законов Природы и Космоса. Сейчас, когда учёные говорят о пространственно-временных туннелях, соединяющих разные области космоса, о Вселенных, в которых время течёт вспять, об 11-ти измерениях пространства-времени, трансцендентальные концепции постоянно изменяющегося Мира не должны отвергаться учёными прямо с порога. Инфляционная модель Вселенной и теория «Большого взрыва», которые построены на очень зыбком математическом и теоретическом фундаментах, не смогли дать удовлетворительных ответов на основные вопросы, касающиеся природы Вселенной, галактик, планет и форм жизни, существующих на них. Поэтому, разумный человек не должен отвергать альтернативную возможность объяснение природы Вселенной, на основе представления о Высшем Разуме Создателя, сотворившем её. Философ Г. Фейгл, директор Центра философии и естественных наук в Миннесоте писал: «Как гласит поговорка, научная психология, потеряв сначала душу, затем сознание, похоже, скоро лишится и ума»[2]. В этих словах отразилась одна из основных тенденций современной научной мысли — попытка свести все духовные и психологические явления к биохимическим процессам, происходящим в мозгу. Некоторые учёные всерьёз заявляют, что если человек представляет собой сложную мыслящую машину, то не исключено, что им тоже удастся искусственно создать аналогичную машину и, что искусственный интеллект заменит человека во всех сферах его деятельности. Планета, населённая гуманоидами-компьютерами, может греть сердца страстных любителей научной фантастики, но учитывает ли подобная «наука» истинные качество человека, отличающие его от мёртвой материи? Не забывают ли учёные о фундаментальном отличии между живым человеком и механическим роботом? Опираясь на физико-механическую предпосылку, учёные приступают к изучению мозга с целью понять механизм его деятельности, чтобы научиться управлять им, воспроизводить все его функции, включая то, что мы называем сознанием. А что если в основе сознания лежат нефизические силы и принципы? Основа нашего опыта составляет сознание, но его невозможно описать как химическую реакцию, силу тяжести и другие физико-химические явления. Это не ставит под сомнение факт существования сознания, о нём каждый знает по собственному опыту. Механистический подход может позволить описывать только поведение, связанное с сознанием, но не само сознание. Например, каждый по собственному опыту знает, что такое больно, несмотря на это, боль не поддаётся физическому описанию. У нас нет никаких оснований считать, что машина чувствует боль. Сподвижник Дарвина Т. Гексли, указывая, что феномен сознания не поддаётся упрощению, писал: «Основное положение материализма гласит, что в мирозданье не существует ничего кроме материи и силы, и что все остальные природные явления можно объяснить, исходя из этих двух начал... Однако совершенно очевидно, что существует третье начало и объект познания во Вселенной — сознание, которое нельзя считать ни материей, ни силой, ни какой-либо производной от того или другого»[3]. С другой стороны, философ К. Поппер в своей книге «Индивидуальность и мозг» сформулировал теорию взаимодействия ума и мозга. Придерживаясь материалистичной концепции сознания, высказался так, что ум каким-то образом возникает из материи, а затем, с ней взаимодействует. Но на вопрос о том, каким образом неожиданно возникает нематериальный ум из материи — ответа не даётся. Но просто сказать, что ум — это порождение мозга, этого недостаточно. Такая «упрощённость», только прибавляет ещё больше вопросов к этой проблеме, и ставит ситуацию не в лучшее положение, чем космологи, считающие, что вся Вселенная возникла буквально из ничего, из абсолютной пустоты. Большинство учёных, основываясь на том, что, например, при повреждении мозгового центра человек теряет способность говорить, а изменения в мозге влекут за собой изменения в умственной деятельности, полагают, что ум является продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека. Однако следует посмотреть на эту проблему иначе. Подобная взаимосвязь может быть вызвана тем, что разум «использует» мозг для определённых целей, подобно тому, как оператор использует компьютер для решения определённых задач. Если, к примеру, компьютер выйдет из строя, это может не позволить оператору справиться с решением поставленной задачи. Если какая-нибудь ячейка памяти компьютера будет повреждена, это может привести к полной потере информации. Мозг подобен компьютеру и поражение какого-либо центра мозга или химическое вмешательство в его деятельность приводит к нарушению умственных функций, хотя разум при этом остаётся независимой структурой. Аналогичных представлений придерживается известный нейрохирург У. Пенфильд: «В каком-то смысле ум, используя механизмы мышления, программирует мозг» [4]. Отсутствие механизма связи между сознающим «Я» и материей — главный недостаток дуалистической теории Декарта. Концепция о наличие души в человеке служит этим связующим звеном. Душа является источником памяти, знания, умения. Доказательством творческой потенции души можно считать такой феномен, как вдохновение, когда на человека снисходит озарение и самые невероятно сложные идеи в законченном виде возникают в сознании, словно подсказанные извне. Вдохновение играет определяющую роль во всех областях человеческой деятельности. Вот, к примеру, как Моцарт описал своё вдохновение: «Когда я в хорошем настроении и хорошо себя чувствую, когда я прогуливаюсь или еду в коляске, мысли толпятся в моей голове, входя в неё с величайшей лёгкостью. Как и откуда они приходят? Я не знаю и никак не причастен к этому. Вдруг появляется целостная мелодия. Композиция приходит не последовательно, не по частям, не в деталях, но вся сразу, во всей своей полноте, так что моё воображение позволяет мне услышать её целиком»[5]. В качестве примера можно привести открытие, сделанное математиком Карлом Гауссом. После многолетних и безуспешных попыток доказать теорему целых чисел, Гаусса внезапно осенило решение. Он описал это так: «Наконец, два дня назад, мне удалось доказать эту теорему. Решение промелькнуло в моём мозгу, как внезапная вспышка молнии. Я не могу сказать, что явилось связующей нитью, соединившей мои прошлые знания с мыслью, которая натолкнула меня на верное решение»[6]. В этих примерах появились две существенные особенности вдохновения. Во-первых, источник вдохновения лежит вне сферы субъективного восприятия человека; во-вторых, оно снабжает человека информацией, которую невозможно обрести сознательными усилиями. Вдохновение играет важнейшую роль при решении сложных естественно научных и математических задач. Практически все великие научные открытия совершаются благодаря внезапному озарению. Сознание может действовать вне материального тела человека и помимо человека, как высшая энергия Разума. Подобно всякой энергии, сознание существует вечно и переходит из одного состояния и качества в другое, но количественно остаётся постоянным (const.) — закон сохранения энергии. Как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, но сознание находится в строгом соответствии со всеми физико-химическими законами материального мира: всех трёх законов термодинамики, законов Ньютона. Все эти законы вечно были известны человечеству: они вспоминаются людьми, забываются и снова вспоминаются и забываются, но от этого их вечная природа не перестаёт быть истинной. Наряду с материальной низшей энергией существует высшая духовная энергия. Низшая энергия имеет свойства превращаться в различные виды энергии. Высшая энергия играет роль Мирового Сознания. Благодаря такому всеобъемлющему взаимодействию Всемирный Разум легко может управлять Миром. Люди погружены в океан Мирового Сознания, подобно тому, как Земля погружена в океан электромагнитного излучения Солнца. Интересно, что тело любого живого существа заряжено электромагнетизмом так, что можно намагнитить кусок железа и этот магнит, хотя и слабый, может возбуждать электрический ток, который, в свою очередь, произведёт свет, теплоту, движение, химическое разложение веществ. Сознание состоит из энергии, которую излучает душа. Мощность и поток этой энергии у всех людей различны и заложены в «программу» семени каждой души. Души настолько малы, что свободно могут пронизывать все предметы материального мира, подобно тому, как ветер свободно пронизывает рыбацкие сети. «Все известные физические законы природы не только находятся в строгом соответствии с законами проявления разума, но и являются производными от них. «Семя» любого закона природы берёт своё начало из интеллекта, как составной части разума. Любое творение рук человеческих предварительно зарождается и созревает в недрах интеллекта, обретая вид физического образа, который, в свою очередь, и воплощается на практике. Всякому действию в материальной природе предшествует мысль, план, творчество и созидание»[7]. Данная научная статья в целом носит обзорный характер о связи фундаментальных наук и духовности, поэтому, в заключении представляется целесообразным в этом вопросе прислушаться к мнению Г. В. Лейбница, выдающегося логика, философа, математика, физика: «...Человеческий род, с точки зрения отношения его к наукам, служащим нашему счастью, кажется мне похожим на толпу людей, которые бредут в потёмках без всякого порядка». «...Вместо того чтобы, взявшись за руки, вести друг друга, не сбиваясь с дороги, мы спешим наугад, куда попало, наталкиваемся друг на друга, не помогая себе и не поддерживая другого. В результате мы ни сколько не двинемся вперёд и даже не знаем, где мы находимся. Мало того, мы всё глубже вязнем в болоте и в зыбучих песках бесконечных сомнений». «...Не единому смертному не дано возжечь светильник, способный разогнать темноту; секты и предводители сект только и могут, что совращать нас с пути, подобно обманчивому мерцанию блуждающих огней, и лишь солнцу наших душ предназначено воссиять и просветить нас до конца, однако в иной жизни». «...Наибольшее, чем мы можем помочь себе, — это соединить наши труды, воспользоваться выгодами совместной работы и вести работу совместно по порядку; однако в настоящее время никто не желает браться за то, что трудно и за что ещё никто до него не принимался, а всей толпой устремляются к тому, что уже делали раньше другие или повторяют друг друга и вечно ссорятся между собой. То, что построил один, с ходу опрокидывает другой, стремящийся основать свою репутацию на обломках репутации чужой, но и его царство ни лучше устроено, ни более долговечно. Всё дело в том, что они ищут славу, а не истину, и стараются ослепить других, а не просветить самих себя». «...Следовательно, остаётся лишь очистить их от шелухи ненужных прикрас и выразить чётким и ясным языком, как это принято у геометров, а затем изложить в порядке их зависимости друг от друга и по темам. Взаимосвязь их выразится вскоре сама собой, и одна истина будет доказывать другую, лишь бы старались не делать скачков. Так незаметно создадутся элементы всех знаний, какие уже накоплены людьми, и эти элементы – не хуже Евклидовых - станут достоянием потомства, и даже несравненно превзойдут их. Когда-нибудь будут удивляться нашим богатствам, о которых мы теперь и сами ещё не знаем, потому что они рассеяны среди множества людей и книг. ...Но с другой стороны, насколько мало согласованы намерения, сколь противоположны избираемые пути, сколь велико ожесточение одних против других и все помыслы только и направлены к тому, чтобы сломать, а не построить, задержать товарища, а не шагать рядом с ним. ...Итак, зачем искать в идее неопределённого будущего то, что находится у нас, в нашей действительности, и притом за пределами идеи, какую мог бы образовать посредственный ум. Возможно, что среди талантливых людей, которых так много в его цветущем королевстве, и в особенности при его дворе, каковой представляет собою собрание выдающихся личностей, кто-нибудь уже давно составил общий план развития наук». «...Среди этого спокойствия, осенённого славой, вознесут науку настолько высоко, насколько в наше время это в силах человеческих, — науки, которые составляют главное украшение мира, драгоценнейшее сокровище человечества» [8]. -------------------------------------------------------------------------------- Сигачёв Александр Александрович — кандидат технических наук, старший научный сотрудник ЦНИИЧМ им. И. П. Бардина, член Союза писателей России (МГО СП РФ), гл. редактор журнала Фестиваля-конкурса «Юная Росса». Sigachev Aleksandr Aleksandrovich — Candidate of Science, senior staff scientist of the I. P. Bardin Central Scientific and Research Institute of Ferrous Metals, a member of the Union of Russian Writers, senior editor of the journal of the Festival-contest “Youthful Rossa”. E-mail: sigacheval(at)yandex.ru -------------------------------------------------------------------------------- [1] Davies P. The Eleventh Dimension // Science Digest. 1984. January. P. 72. (здесь и в других сносках, - авторский перевод иностранных текстов) [2] Feigl H. The «Mental» and «Physical». Minneapolis: University of Minnesota Press, 1967. P. 3. [3]. Huxley T. H. Essays Upon Some Controverted Questions. London: Macmillan, 1892. [4] Penfield W. Epilepsy, Neurophysiology, and Brain Mechanisms // Basic Mechanisms or Epilepsies. Ed. H. H. Jasper. Boston: Little, Brown, 1969 [5] Hadamard J. The Psychology of Invention in the Mathematical Field. Princeton: Princeton University Press, 1949. [6] Ibid. [7] Сигачёв А. А. Наука и сознание. О нестандартных научных разработках в теоретической физике // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2009. № 1. Философия. Политология. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/1/Sigachev/ [8] Лейбниц Г. В. Сочинение в 3-х томах. М.: Мысль, 1984. Т. 3. С. 445-468.
20.
Весь мир-это я (публикация автора на scipeople)
Ноэль
- "Ёжик в тумане или выход к цели" , 2011
Глава из нового, уникального, практического пособия по саморазвитию "Ёжик в тумане или выход к цели"
Глава из нового, уникального, практического пособия по саморазвитию "Ёжик в тумане или выход к цели"
ВЕСЬ МИР - ЭТО Я Дело в том, что в фильме "СЕКРЕТ" даны базовые понятия достижения успеха, но вот нюансы у каждого свои. Я чего только ни перепробовал: и ДЭИР, и симорон, и по Левшинову занимался, и по Синельникову, изучил трансерфинг Зеланда, ознакомился с Сан Лайтом, Дипаком Чопра, Кастанеду изучал много раз – в общем, информации много, а толку нет. Кругом сплошные противоречия: одни говорят надо делать так; другие, наоборот, утверждают, что так делать не надо - одним словом, я вообще начал временами разочаровываться во всём, что я делаю. Когда я принял позицию, что весь мир - это моё отражение, то многое начал понимать. Тогда я эту позицию лишь тупо принял на веру, а сейчас это уже не вера, а моё личное знание. Разницу чувствуете? Есть информация, а есть знание, и это не одно и то же. Древние суффийцы рассматривали мир как экран внутри своего кокона, то есть фильм в 3Д формате. Представляете себе такую картину? Времени и расстояния не существует - это всего лишь свойства нашей памяти. Убери память - и прошлое исчезнет, а вместе с ним и будущее, так как мы его выстраиваем на опыте прошлого. Останется лишь здесь и сейчас. Нет начала и нет конца. Вот она, вечная жизнь; вот оно, бессмертие. Отсюда вывод: раз время и расстояние всего лишь иллюзия - значит, мы , как светящиеся существа, проецируем на внутренний экран нашей оболочки сюжеты и смотрим на самом деле фильм в 3Д формате под названием « АЙ ДА Я!» Именно тогда на меня снизошло озарение, и я понял смысл симорона, а также все то, что Дон Хуан пытался объяснить Карлосу Кастанеде. Я понял , что весь мир - это Я, и нет ничего, кроме Меня: Я абсолютно один, и в то же время Я есть ВСЁ. У каждого человека своя собственная Вселенная, а значит, думать о том, что на всех добра не хватит - по крайней мере, глупо. У нас имеется бесконечное количество пространств и вариантов развития событий . Для кого-то конец света уже наступил , для кого-то наступит, а для меня его не будет никогда, потому что я не верю в это и отлично понимаю, что на подобных сенсациях делаются огромные деньги . Сейчас я отлично понимаю противоречия, а раньше до меня не доходило, как это можно верить не веря, принимать не принимая , любить не любя, надеяться без надежды. Теперь-то я знаю, что противоречий на самом деле не существует — есть лишь гармония, состоящая из двух противоположностей. Когда человек осознает, что всё вокруг - это он сам, тогда сразу же пропадает смысл бороться с внешними проявлениями реальности, потому что это глупо - доказывать самому себе, кто круче. Есть хорошее упражнение для того, чтобы осознать: всё, что ты видишь, является тобой. Для этого нужно в течение хотя бы часа ходить по улице, а всё, что увидите, отождествлять с собой. Например: я есть дерево, я есть камень, я есть птица… Со временем вы осознаете, что это на самом деле так. Кто- то воскликнет:"Так это же самое настоящее программирование!" Так и есть. Только я назвал бы эту программу «АНТИВИРУС», которая уничтожает программу о том, что окружающий мир чужд нам, и мы не имеем к происходящим событиям никакого отношения. Есть также хорошая техника в симороне под названием якательный перевод, но описывать я её не стану, каждый при желании может её найти. Наше физическое тело имеет видимые границы, но у нас есть ещё тела или планы, не видимые сфокусированным взглядом. Их называют по-разному. Суть же в том, что они простираются вплоть до бесконечности. Нет смысла всё это описывать, так как всё, что мы переводим в слова, является ложью, потому что нельзя переживания выразить с помощью слов. Есть люди, осознающие свою целостность со всем миром. Картина мира несознательных людей выглядит смешно и странно. Например, вы обиделись на свою правую ногу и перестали с ней разговаривать; палец на левой руке для вас - козёл: на ему за это молотком. А потом вопросы:»За что мне это? Почему?» Мы оскорбляем других, ругаем их, бьём, а потом ругают и бьют нас. Именно так мы общаемся сами с собой - сами себя наказываем. Кто виноват, что кого- то грабят или унижают? « Алло, товарищ …» « Да нет тут никого - ты один, сам с собой.» Вы даже не представляете, насколько данное понимание, а далее и осознание, улучшат вашу жизнь. Вы сможете лучше понять, насколько вы любите или не любите самих себя . Со временем вы потеряете смысл ругать или обижаться на кого-нибудь, то бишь на себя. Вам станет интересно, глядя на окружающий мир, изучать себя, любимого(ую). Хотите больше узнать о себе? Молчите и слушайте окружающих, а всё, что услышите, - мотайте на ус и не обижайтесь. Это про вас. Вы думаете, что это я книгу написал? Да нет. Это ваше личное произведение, и написали его вы сами, потому что информация находится ВНУТРИ ВАС САМИХ. МЕНЯ ДЛЯ ВАС ТОЖЕ НЕТ. Я ВСЕГО ЛИШЬ ВАШЕ ОТРАЖЕНИЕ. И ДЛЯ КАЖДОГО ИЗ ВАС Я РАЗНЫЙ, ПОТОМУ ЧТО РАЗНЫЕ ВЫ!
ВЕСЬ МИР - ЭТО Я Дело в том, что в фильме "СЕКРЕТ" даны базовые понятия достижения успеха, но вот нюансы у каждого свои. Я чего только ни перепробовал: и ДЭИР, и симорон, и по Левшинову занимался, и по Синельникову, изучил трансерфинг Зеланда, ознакомился с Сан Лайтом, Дипаком Чопра, Кастанеду изучал много раз – в общем, информации много, а толку нет. Кругом сплошные противоречия: одни говорят надо делать так; другие, наоборот, утверждают, что так делать не надо - одним словом, я вообще начал временами разочаровываться во всём, что я делаю. Когда я принял позицию, что весь мир - это моё отражение, то многое начал понимать. Тогда я эту позицию лишь тупо принял на веру, а сейчас это уже не вера, а моё личное знание. Разницу чувствуете? Есть информация, а есть знание, и это не одно и то же. Древние суффийцы рассматривали мир как экран внутри своего кокона, то есть фильм в 3Д формате. Представляете себе такую картину? Времени и расстояния не существует - это всего лишь свойства нашей памяти. Убери память - и прошлое исчезнет, а вместе с ним и будущее, так как мы его выстраиваем на опыте прошлого. Останется лишь здесь и сейчас. Нет начала и нет конца. Вот она, вечная жизнь; вот оно, бессмертие. Отсюда вывод: раз время и расстояние всего лишь иллюзия - значит, мы , как светящиеся существа, проецируем на внутренний экран нашей оболочки сюжеты и смотрим на самом деле фильм в 3Д формате под названием « АЙ ДА Я!» Именно тогда на меня снизошло озарение, и я понял смысл симорона, а также все то, что Дон Хуан пытался объяснить Карлосу Кастанеде. Я понял , что весь мир - это Я, и нет ничего, кроме Меня: Я абсолютно один, и в то же время Я есть ВСЁ. У каждого человека своя собственная Вселенная, а значит, думать о том, что на всех добра не хватит - по крайней мере, глупо. У нас имеется бесконечное количество пространств и вариантов развития событий . Для кого-то конец света уже наступил , для кого-то наступит, а для меня его не будет никогда, потому что я не верю в это и отлично понимаю, что на подобных сенсациях делаются огромные деньги . Сейчас я отлично понимаю противоречия, а раньше до меня не доходило, как это можно верить не веря, принимать не принимая , любить не любя, надеяться без надежды. Теперь-то я знаю, что противоречий на самом деле не существует — есть лишь гармония, состоящая из двух противоположностей. Когда человек осознает, что всё вокруг - это он сам, тогда сразу же пропадает смысл бороться с внешними проявлениями реальности, потому что это глупо - доказывать самому себе, кто круче. Есть хорошее упражнение для того, чтобы осознать: всё, что ты видишь, является тобой. Для этого нужно в течение хотя бы часа ходить по улице, а всё, что увидите, отождествлять с собой. Например: я есть дерево, я есть камень, я есть птица… Со временем вы осознаете, что это на самом деле так. Кто- то воскликнет:"Так это же самое настоящее программирование!" Так и есть. Только я назвал бы эту программу «АНТИВИРУС», которая уничтожает программу о том, что окружающий мир чужд нам, и мы не имеем к происходящим событиям никакого отношения. Есть также хорошая техника в симороне под названием якательный перевод, но описывать я её не стану, каждый при желании может её найти. Наше физическое тело имеет видимые границы, но у нас есть ещё тела или планы, не видимые сфокусированным взглядом. Их называют по-разному. Суть же в том, что они простираются вплоть до бесконечности. Нет смысла всё это описывать, так как всё, что мы переводим в слова, является ложью, потому что нельзя переживания выразить с помощью слов. Есть люди, осознающие свою целостность со всем миром. Картина мира несознательных людей выглядит смешно и странно. Например, вы обиделись на свою правую ногу и перестали с ней разговаривать; палец на левой руке для вас - козёл: на ему за это молотком. А потом вопросы:»За что мне это? Почему?» Мы оскорбляем других, ругаем их, бьём, а потом ругают и бьют нас. Именно так мы общаемся сами с собой - сами себя наказываем. Кто виноват, что кого- то грабят или унижают? « Алло, товарищ …» « Да нет тут никого - ты один, сам с собой.» Вы даже не представляете, насколько данное понимание, а далее и осознание, улучшат вашу жизнь. Вы сможете лучше понять, насколько вы любите или не любите самих себя . Со временем вы потеряете смысл ругать или обижаться на кого-нибудь, то бишь на себя. Вам станет интересно, глядя на окружающий мир, изучать себя, любимого(ую). Хотите больше узнать о себе? Молчите и слушайте окружающих, а всё, что услышите, - мотайте на ус и не обижайтесь. Это про вас. Вы думаете, что это я книгу написал? Да нет. Это ваше личное произведение, и написали его вы сами, потому что информация находится ВНУТРИ ВАС САМИХ. МЕНЯ ДЛЯ ВАС ТОЖЕ НЕТ. Я ВСЕГО ЛИШЬ ВАШЕ ОТРАЖЕНИЕ. И ДЛЯ КАЖДОГО ИЗ ВАС Я РАЗНЫЙ, ПОТОМУ ЧТО РАЗНЫЕ ВЫ!