Найдено научных статей и публикаций: 65
41.
Политическая борьба в государстве ямато и его внешнеполитические связи в 10-е – 20-е годы v века (публикация автора на scipeople)
Суровень Д.А.
- Уральское востоковедение. Международный альманах. Екатеринбург: Изд-во Уральск. ун-та, 2007. Вып.2. С.4-24. , 2007
Внутренняя и внешняя политика государства Ямато в начале V века
Внутренняя и внешняя политика государства Ямато в начале V века
Суровень Д.А. ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В ГОСУДАРСТВЕ ЯМАТО И ЕГО ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ в 10-е – 20-е годы IV века В историографии относительно 10-х годов V века существует определенная проблема с установлением времени завершения царствования Одзина и началом царствования Нинтоку. Так как, если до 22-го года правления Одзина, как отмечают исследователи, четко соблюдается принцип “смещения на два полных цикла (120 лет)” [389-411 годы испр. хрон.], и наблюдается совпадение циклических обозначений в корейских и японских источниках, то последние годы правления Одзина (в «Нихон-сёки» названы: 25-й, 28-й, 31-й, 37-й, 40-й, 41-й) в это правило не укладываются, опять обнаруживается смещение циклических обозначений на 26 лет и несовпадение с корейскими источниками в 6 лет (25-й год правления Одзина описывает корейские события 420 года, хотя по циклическим обозначениям это должен быть 414 год). Хронологического “провал” (411-425 годов) был вызван: 1) ошибочным определением циклического обозначения 1-го года правления Нинтоку (когда циклическое обозначение времени рождения Нинтоку – мидзуното-тори [10-й год цикла] (373 год испр. хрон.), видимо, был принят авторами «Нихон-сёки» за 1-й год его правления); 2) необходимостью как-то выровнять хронологию и компенсировать лишние 120 лет, появившиеся в результате удревнения и “растянутости” хронологии; 3) так как в 411 году Хомуда было 65 лет (родился в 346 году), то, скорее всего, последние годы он реально не правил, а только “царствовал”, имея при себе соправителя. Этим соправителем мог быть только сын Одзина – наследный принц Удзи-но вака-ирацуко. В «Нихон-сёки» в разделе 28-го года правления Одзина говорится, что принц Удзи принимал посольство от Когурё. То есть здесь он фактически действовал уже явно как соправитель при престарелом отце [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 28-й год пр.; Nihongi, X, 17-18]. К счастью, в «Нихон-сёки» есть сведения, которые позволяют скорректировать хронологию на основе сведений китайских источников. В разделе, датированном 37-м годом правления Одзина, сообщается: корейцы «Ати-но оми [прибывший в Японию в 409 году (испр. хрон.) с населением из 17-ти округов Кореи – С.Д.] и Цуга-но оми [др.-яп. Тука-но оми; сын Ати-но оми – С.Д.] были посланы в У, чтобы раздобыть швей. Тогда Ати-но оми и его спутники переплыли [через море] в страну Ко[гу]рё, [чтобы оттуда] попытаться достичь У. Но прибыв в Ко[гу]рё, [никто из них] не знал дороги, [куда дальше плыть,] и [тогда они] попросили [правителя] Когурё дать им человека, который знал дорогу. Ван Ко[гу]рё послал с ними как проводников двух человек, которых звали Ку-не-пха и Ку-не-чжи. Поэтому [они] смогли добраться до У. Ван У поэтому дал [им] работниц... [всего] четыре женщины» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Судя по описанию, это была первая поездка японцев в Южный Китай, так как никто не знал дороги туда и, чтобы получить проводников, пришлось ехать в Когурё, которое в это время поддерживало связи с Южно-китайскими династиями. Термином У (др.-яп. Курэ, яп. Го) японцы обозначали государства и династии, чьи столицы располагались в Южном Китае в районе современного Нанкина (там, где раньше располагалось государство У). Японское прочтение иероглифа У – “курэ”, по мнению ученых, происходит от глагола курэру – “кончаться”, и термин курэ должен был означать “страна, где кончается земля/ на краю земли”. По китайским источникам известно, что первое посольство из Японии периода Ямато (IV-VI века) прибыло в 413 году от государя, которого китайцы именовали “Цзань”. Под именем “Цзань” исследователи подразумевают обычно Нинтоку, так как его прижизненное имя “Ō-садзаки/ Ō-сасаги/ др.-яп. Опо-сазаки” созвучно по произношению. Но некоторые исследователи указывают и на Одзина, так как иероглиф “Цзань”, по их мнению, имеет и чтение “Хомуда”. Здесь, видимо, имеется в виду детское имя Хомуда, которое он получил при рождении – Идзаса-вакэ (др.-яп. Изаса-вакэ). Или же указывают Нинтоку и Одзина вместе, считая, что под именем “Цзань” могли скрываться оба правителя. Иногда к этой паре прибавляют Ритю (прижизненное имя Идзахо-вакэ/ др.-яп. Изапо-вакэ), чье имя также имеет какое-то созвучие с именем “Цзань”. В связи с этим следует обратить внимание, что имя правителя Японии “Цзань” (賛 – без детерминатива слева), приславшего в Китай посольство в 413 году, записано иероглифом, отличающимся по написанию от имени “Цзань” в разделе 421 года (讃 – с детерминативом), что отметил Ямао Юкихиса. Но он считает, что это одно и то же лицо (в разделах 413 и 421 годов). Однако, вполне возможно, что первый “Цзань” – это государь Хомуда (Идзаса-вакэ), а второй “Цзань” – Нинтоку (Ō-садзаки). Если принять предположение что Цзань 413 года (賛) – это государь Хомуда (Одзин), а Цзань 421 и 425 годов (讃) – это Ō-садзаки (Нинтоку), то здесь может быть найдена подсказка относительно хронологии царствований этих двух государей. Если считать, что Цзань – не один человек (Ō-садзаки), то получается, что правитель Хомуда (яп. Идзаса-вакэ, кит. Цзань [賛] 413 года) правил в годы царствования императора династии Цзинь Ань-ди, т.е. в период 397-418 годов. Таким образом, правление Хомуда должно было закончится не позднее 418 года. Затем, видимо, начиналось царствование Ō-садзаки (кит. Цзань [讚] 421 и 425 годов). В связи с этим, некоторые исследователи считают, что события, описанные в разделе “37-й год правления Одзина” (первое посольство в страну У, яп. Курэ) нужно датировать 413 годом. И, соответственно, события, записанные в разделах 28-го, 31-го годов правления Одзина, должны относиться к 412 году. Сведения о смерти правителя Пэкче Чончжи-вана (405-420) оказались в разделе 25-го года правления Одзина (414 года испр. хрон.) ошибочно, так как далее в разделе 39-го года правления Одзина сообщается, что Чончжи-ван жив (по корейским источникам он умер в 420 году ). Всё это прямо указывает на ошибки в официальном летосчислении последних годов правления Хомуда (Одзина). Учтя исправленную хронологию царствования Одзина, можно следующим образом охарактеризовать события последних лет правления этого государя. Где-то около 411 года [испр. хрон.; 22-го года правления Одзина] престарелый Хомуда-вакэ (Одзин) удалился от дел. Фактически управление страной осуществляли его сыновья. В 412 году [испр. хрон.] Удзи-но вака-ирацўко принимал посольство из Когурё, читал послание вана этой страны и, посчитав его непочтительным, через посла выразил правителю Когурё свой гнев: «…в 9-м месяце ван Когурё прислал гонца ко двору. Гонец поднёс письмо [кит. бˇяо – досл. “официальный документ” – С.Д.]. В нём говорилось “Ван Когурё наставляет страну Ямато”. Наследный принц Уди-но ваки-иратуко прочёл это послание, разгневался, через посланца поставил это в вину [стране Когурё] и решил разорвать письмо» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 28-й год пр., 9-й месяц]. Обращение было явно недипломатичным. Исследователи указывают, что в начале V века в Когурё правил Квангэтхо-ван (392-413). Видимо, ему – великому полководцу того времени, одерживавшему победы над японскими войсками в Южной Корее, и принадлежит столь непочтительный стиль обращения к государю Ямато. Попытка наладить японско–когурёские отношения провалилась. Видимо, возникла угроза и военного конфликта. Вероятно, именно этим и объясняется приказ государя Ямато, обращенный к территориальным общинам, строить корабли: «…Было приказано строить корабли. И во всех провинциях [яп. куни – территориальных общинах – С.Д.] было построено одновременно 500 кораблей, и все они собрались в бухте Муко-но минато» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 31-й год пр., 8-й месяц]. Но «как раз в это время в Муко остановились посланцы Силла с данью [по дороге в столицу]». Государство Силла в войнах конца IV – начала V веков в Корее выступала союзником Когурё. В 412 году этот союз был подкреплён отправкой из Силла заложника в Когурё: «В одиннадцатом году (412 г.) [правления Сильсона – С.Д.]. Сын вана Намуля – Покхо отправлен заложником в Когурё» [Самкук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Сильсон, 11-й год пр. (412 г.)]. Поэтому военные приготовления Ямато против Когурё также создавали угрозу безопасности и для Силла. По этой причине, видимо, силланцы предприняли кое-какие шаги. «На их стоянке внезапно вспыхнул пожар, который разгорался всё больше, и огонь перекинулся на собравшиеся вместе корабли. При этом большая часть кораблей сгорела. В случившемся обвинили людей из Силла» Правитель Силла попытался “замять” скандал. «Узнав об этом, ван Силла [Сильсон, 402-416 – С.Д.] был перепуган и потрясён и немедленно прислал искусного плотника…» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 31-й год пр., 8-й месяц]. Однако цель диверсии была достигнута – корабли уничтожены, а один плотник изменить сложившееся положение уже не мог. В результате гибели кораблей ситуация ещё больше обострилась – возникла перспектива войны Ямато против двух государств – Когурё и Силла. Ямато (имея в Южной Корее союзником Пэкче) вынуждено было искать себе сильного союзника в Китае. В 413 году [испр. хрон.] корейцы «Ати-но оми и Цуга-но оми были посланы в У (яп. Курэ)...» Но добираться до Южного Китая пришлось через недружественное Когурё, так как эта страна ещё с III века н.э. поддерживала связи с южно-китайскими династиями. «…Тогда Ати-но оми и другие [его спутники] переплыли [через море] в страну Ко[гу]рё, [чтобы оттуда] попытаться достичь У. Но прибыв в Ко[гу]рё, [никто из них] не знал дороги, [куда дальше плыть,] и [тогда они] попросили [правителя] Ко[гу]рё дать им человека, который знал дорогу. Ван Ко[гу]рё помог, [дав] двух человек, Ку-не-пха (яп. Курэ-па) и Ку-не-чжи (яп. Курэ-си), [которые] являлись проводниками (кит. дăо). Поэтому [они] смогли добраться до У» (то есть до низовий реки Янцзы) [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Судя по описанию, это была первая поездка японцев в Южный Китай, так как никто не знал дороги туда. И, чтобы получить проводников, пришлось ехать в Когурё, которое в это время поддерживало связи с Южно-китайскими династиями в районе современного Нанкина (там, где раньше располагалось государство У). Причем, корейские и китайские источники сообщают, что в конце 413 года, сразу после прихода к власти, правитель Когурё – Чансу-ван (413-491) отправил в Южный Китай своё посольство. «В начальном году (413 г.) [ван] направил чанса Ко Ика ко [двору] Цзинь, чтобы вручить послание и преподнести гнедую и белую лошадь. [Цзиньский правитель] Ань-ди присвоил вану титул вана Когурё и князя Лоланского округа» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 1-й год пр. (413 г.)]. «Сун-шу» (раздел «Гаоцзюйли») даны такие же сведения. Ехало ли оно одновременно с японскими послами или было отправлено вскоре после него (по примеру японцев) – не известно. Однако сообщение китайских источников позволяет предположить, что японские послы прибыли в Южный Китай после когурёского посольства. Китайские источники так описывают японское посольство 413 года. В «Цзинь-шу», в разделе «9-й год Иси (405-418) императора Восточной Цзинь Ань-ди», сообщается: «Когурё (кит. Гао-цзюй-ли), Во-го (Япония) и наставник–воспитатель наследного принца (кит. тайшū) Тýн Тó ́(досл. “Медная голова”) синаньских варваров поочередно принесли дань местными изделиями» [Цзинь-шу, Ань-ди-цзи, годы Иси, 9-й год]. В «Лян-шу», «Во-цзюань»: «Во времена [правления императора династии] Цзинь [под тронным именем] Ань-ди был правитель Японии (Во-ван) [по имени] Цзань». Здесь (в разделе 413 года) имя “Цзань” (досл. “помощник”) записано иероглифом без детерминатива слева, отличающимся по написанию от имени “Цзань” в разделе 421 года (с детерминативом). Как мы предположили, “Цзань” 413 года – это Идзаса-вакэ (государь Одзин), а “Цзань” 421 года – Ō-садзаки (государь Нинтоку). Или же иероглиф “помощник” (кит. цзань) (в разделе 413 года) мог быть использован китайскими авторами для обозначения Нинтоку (Ō-садзаки), видимо, не случайно. Знак “цзань” (“помощник”) мог указывать на статус сына государя Хомуда, помогавшего ему в управлении страной. В этом случае перевод получается таким: «Во времена [правления императора династии] Цзинь [под тронным именем] Ань-ди был помощник (кит. цзань) [по имени Ō-садзаки?] правителя Японии (Во-ван)». Аналогичная запись о посольстве 413 года есть и в «Нань-ши», раздел «Во-го–цзюань»: «Во времена [правления императора] Цзинь Ань-ди (397-418) был правитель Японии Цзань, [он] прислал посла ко двору с подношениями (данью)». (Ср.: «В царствование Ань-ди из династии Цзинь... 397-418, японский государь прислал посланника ко двору с данью...» [Нань-ши, гл.79, IV, Япония, 397-418 годы]). Кое-какие подробности сообщает «Тайпин-юй-лань», где в разделе «начало годов правления Иси (405-418)» есть примечание: «Японское государство (Во-го) представило дань собольим (куньим) мехом, жэньшэнем и прочее. Приказано наградить тонкими циновками [и] мускусом» [Тайпин-юй-лань, 981]. «Нихон-сёки» о результатах этого посольства говорит: «…Ван У поэтому дал [им] работниц (портних) ... [всего] четыре женщины» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Установление связей с южным Китаем (кит. У, яп. Курэ) повлекло за собой и ряд культурных заимствований. Так, в «Кодзики» сообщается, что чуть позднее, в период царствования в Ямато государя Удзи [415-417 годы испр. хрон.] в качестве ложа для государя (по крайней мере, в походных условиях – под пологом и занавесью ) использовалось “ложе [государства] У” (чьё название комментаторами по-японски читается как агура ). Укреплялись связи и с традиционным союзником Ямато – Пэкче. В разделе «39-й год правления Одзина» [около 413 года испр. хрон.] сообщается, что «…ван Пэкче Чонджи прислал государю свою младшую сестру, Сисэту-пимэ. Сисэту-пимэ привезла с собой семь женщин» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 39-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Незадолго перед смертью [около 414 года испр. хрон.] государь Хомуда-вакэ уже официально распределил функции управления между тремя сыновьями. (1) Он назначил наследного принца Удзи-но вака-ирацўко (др.-яп. Уди-но ваки-иратуко) своим «преемником» (и соправителем одновременно [?]) (кит. с`ы; яп. хицуги). По «Кодзики» этот принц был назначен «управлять (яп. сиру) [делами] наследования солнцу небесному» (яп. ама-цу хи-цуги – то есть наследовать трон государя Ямато). Функции, которые выполнял принц Удзи в качестве преемника, он сам определил в речи, обращённой к Ō-садзаки: «…содержать храмы предков государя (кит. цзÿн-м`яо) [и] алтари божествам земли и злаков (кит. ш`э-цзù) …» То есть функции Удзи-но вака-ирацуко можно определить как жреческие – он должен был выступать как верховный жрец–правитель. Правда, данную фразу из «Нихон-сёки» можно иносказательно истолковать немного иначе: «…держать престол (государство) (кит. цзÿн-м`яо) [и] династию (трон, государство) (кит. ш`э-цзù)…», то есть выступать в качестве верховного правителя страны. (2) Принц Ō-яма-мори (др.-яп. Опо-яма-мори) был назначен ведать (кит. чжăн) «горами, реками, лесами и равнинами» – то есть, видимо, царскими угодьями. В «Кодзики» это назначение сформулировано так: «…Ō-яма-мори-но микото будет главой (кит. чж`эн) гор [и] морей». Исследователи поясняют, что (по «Кодзики») в правление Хомуда были созданы корпорации Ама-бэ (досл. “морская корпорация” или “корпорация рыбаков ама” ), отвечавшая за прямые поставки (без посредства агата-нуси и куни-но мияцуко) рыбы и морепродуктов ко двору правителя (эти подношения в тексте «Кодзики» названы опо-нипэ – досл. “великие подношения” ); Яма-бэ (досл. “горная корпорация”); Яма-мори-бэ (досл. “корпорация горных стражей”); Исэ-бэ (досл. “корпорация провинции Исэ”). В отношении последней корпорации исследователи предполагают, что Исэ-бэ была корпорацией ама (ама-бэ) в провинции Исэ, то есть тоже занималась прямыми поставками морепродуктов. Видимо, управлять этими корпорациями и был назначен Ō-яма-мори. (3) А Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки; будущий государь Нинтоку) был назначен «(третьим) советником (кит. фу) наследного принца, [и ему] было приказано ведать делами государства»! По «Кодзики» Ō-садзаки было безвозмездно даровано (яп. мавоси тамау) право «держать бразды правления, стоять у власти» (кит. чжúчж`эн) в «полученной в кормление стране» (яп. восу-куни ) [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 40-й год пр., 1-й месяц, 24-й день; Nihongi, X, 30; Кодзики, св.2-й, Одзин]. Это подтверждается сведениями китайских летописей, где в разделе 413 года Ō-садзаки назван “помощником” (кит. цзāнь). Тем самым китайцы, видимо, хотели указать на статус Нинтоку как правителя–помощника (кит. чжúчж`эн) японского государя. Кроме того, уже после смерти Хомуда-вакэ [около 414 года испр. хрон.], Удзи-но вака-ирацўко, обращаясь к Ō-садзаки, назвал его титулом государей Ямато того времени – опо-кими (яп. ō-кими). «Кодзики» добавляет, что, когда скончался государь Хомуда, «…Опо-сазаки-но микото, в согласии с государевым приказом, передал [яп. юдзуру – С.Д.] Поднебесную Уди-но ваки-иратуко». То есть Ō-садзаки, фактически осуществлявший обязанности государя, после смерти отца передал светские функции управления страной верховному жрецу–правителю Удзи. Вскоре, еще до того как посольство к Восточной Цзинь 413 года успело вернуться в Японию, Хомуда скончался в возрасте около 67 лет [около 414 года испр. хрон.] и был похоронен в кургане Эга-но Мофуси-но ока-но мисасаги в восточной части Осака (местности Хомуда района Хабикино; курган называется также Хомуда-яма-но кофун ). Этот курган хорошо известен исследователям. Он длиной 415 м, высотой 36 м. Является вторым по размерам курганом страны после кургана Нинтоку. Захоронение датируется началом V века. В месяц смерти государя Хомуда Ати-но оми вернулся из Южного Китая и привез портних из Курэ (Курэ/ Го; кит. У – из Восточной Цзинь), которые были представлены уже Ō-садзаки (Нинтоку). «Потомки этих женщин – швеи и вышивальщицы по щёлку Курэ и Кая». В «Кодзики» упоминается прибывшая, видимо, из Пэкче некая Сайсо (кор. Сосо; кит. Сису), чья профессия определена как курэ-хатори (др.-яп. курэ-патори – досл. “уская одежда”, одежда [государства] У/ яп. Курэ, т.е. южно-китайская одежда). Исследователи истолковывают название её профессии как ткачиха. [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 41-й год пр.; Nihongi, X, 20; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CX]. В связи с этим следует отметить, что в «Синсэн-сёдзи-року» упомянут, видимо, клан руководителей созданной в это время корпорации ткачих курэ-хатори – Курэ-хатори-но мияцуко (др.-яп. Курэ-патори-но миятуко – досл. “управляющие [ткачихами] уской одежды”). Основателем этого клана стал писец–летописец (яп. фухйто, др.-яп. пупито), выходец из Пэкче – Ару-но фухйто (кор. Ану) [Синсэн-сёдзи-року, св.28-й, Курэ-хатори-но мияцуко]. После смерти Одзина [около 414 года испр. хрон.] власть унаследовал Удзи-но вака-ирацўко (яп. Удзи-но сумэра-микото – “правитель Удзи” в «фудоки» ), но царствование его не было спокойным, а положение прочным. Братья государя Удзи (включая, видимо, и Ō-садзаки) были недовольны решением отца о передаче трона более младшему брату. Один из старших сыновей Хомуда от первой жены – принц Ō-яма-мори, обиженный тем, что государь Хомуда обошел его при назначении наследника, и несогласный с волей родителя, хотел сам взойти на трон. Старший единоутробный брат и сторонник Ō-яма-мори принц Нуката-но Ō-нака-цу хико решил воспользоваться ситуацией: «…принц Нуката-но Опо-нака-ту-пико-но микото возымел желание (кит. цзˉян) стать управителем (кит. чжăн) государевых полей (яп. мита) и рисовых амбаров (яп. миякэ) Ямато. Поэтому [он] сказал управителю государевых полей (др.-яп. мита-но тукаса; яп. мита-но цўкаса), предку Идзумо-но оми – Оу-но сўкунэ: “Эти мита изначально – земли Яма-мори. Поэтому теперь я должен [ими] править (яп. дзи)! Тебе недолжно [ими] ведать (кит. чжăн)”» [Нихон-сёки, св.11-й Нинтоку, 41-й год пр. Одзина, 2-й месяц]. То есть возник спор из-за права собственности и права на управление государственными землями (яп. ми-та) в Ямато. Сведениями по данному вопросу обладал только некий Агоко, младший брат Ямато-но атаи. Но, как выяснилось, Агоко находился с поручением в Южной Корее. Поэтому пришлось отправить корабль, чтобы привести его в Японию. Наконец-то Агоко прибыл ко двору и смог рассудить спор о земле. Он сказал: «Слышал [я] предание (яп. дэн), [что] при жизни государя (яп. сумэра-микото), царствовавшего (яп. гёу) во дворце Тамаки-но мия в Макимуку [– государя Икумэ/ Суйнина], надзирать (досл. «приводить в порядок», кит. дùн) за государственными землями в Ямато (яп. Ямато-но ми-та) было присуждено (кит. кˉэ) наследному принцу Опо-тараси-пико-но микото…» [будущему государю Кэйко (337 – около 343 годов испр. хрон.)]. И далее Агоко дословно процитировал указ государя Икумэ [332-336 годы испр. хрон.], касающийся государственных земель (яп. ми-та, кит. тýнь-тя́нь – досл. “полей колонистов военных поселений”) Ямато. «Государев указ (кит. чùчжй) гласил: “Всегда (кит. фáнь) государственные поля Ямато должны быть государственными полями каждого царствующего императора (яп. тэйкō). Будь то даже (кит. сÿй) это сын императора, [если он] не царствует, [он] не может управлять (кит. чжăн) [государственными полями]!”». То есть по этому указу «царские поля и амбары Ямато» (Ямато-но мита оёби миякэ – поля государства Ямато ) считались владением только правящего монарха и никого более, даже не сына правителя [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI, 3]. Такое решение ещё более ожесточило Ō-яма-мори (др.-яп. Опо-яма-мори). Борьба за власть в роду правителей Ямато крайне обострилась. «Нихон-сёки» сообщает: «И после этого у принца Опо-яма-мори, который терзался завистью, что прежний властитель [яп. тэй, кит. ди – С.Д.] не жаловал его и не возвел в ранг наследного принца, появился ещё один повод для зависти. И тогда, измыслив хитроумный план, он сказал так: “ [Я – С.Д.] убью наследного принца и сам займу государев пост”» (яп. тэй-и). «Кодзики» добавляет: «А Опоямамори-но микото пошёл наперекор государеву приказу – замыслил захватить Поднебесную, лелеял помыслы брата младшего убить и стал тайно оружие готовить, чтобы напасть на него». Для этого он набрал отряд в несколько сотен воинов и готовился к нападению. Однако Ō-садзаки, узнав о том, сообщил о заговоре правителю Удзи. И здесь они выступили как союзники. Для защиты от мятежников собрали войско и стали ждать. «Собрал наследный принц [Удзи – С.Д.] войско и стал ждать». Принц Удзи на переправе через реку Удзи (др.-яп. Уди) подготовил засаду для Ō-яма-мори. «Услышав эту весть, Уди-но ваки-иратуко… спрятал своих воинов на берегу реки, а сам натянул на вершине горы из грубого шёлка вместо загородки…» «Обманно выдав [за себя] приближённого охранника (яп. тонэри) , сделал его [вместо себя] государем (яп. кими), для большей видимости открыто посадил [его] на “ложе [государства] У” (яп. агура )…» «И как стали туда-сюда сновать почтительные чиновники ста управ, получилось в точности так, словно принц [яп. кими – досл. “государь” – С.Д.] [Удзи] там сидит. А чтобы принц – старший брат [Ō-яма-мори – С.Д.] мог переправиться через реку, снарядил он [государь Удзи – С.Д.] разукрашенную ладью с веслом, а также размолол корни плюща санакадура, собрал в получившейся жиже самую скользкую часть и покрыл ею рейки на дне ладьи, – устроил так, что наступишь – и непременно упадёшь». И ничего не подозревавший Ō-яма-мори попался на обман. «А Опо-яма-мори-но микото, не зная о том, что [правительственная – С.Д.] армия уже в готовности, созвал несколько сотен воинов и посреди ночи выступил с ними. На рассвете они дошли до Уди и как раз собирались переходить реку». «А сам принц [Удзи – С.Д.] надел одежды, верх из полотна и штаны пакама, и стал точь-в-точь как человек низкого рождения. Взял он в руки весло и забрался в ладью». «Тут наследный принц [Удзи – С.Д.] облачился в одежду из конопли, взял весло, незаметно пробрался к перевозчикам и стал среди них». Ō-яма-мори, не почувствовавший опасности, решил действовать не прямо – путём открытого нападения, а скрытно – он хотел тайно пробраться в лагерь принца Удзи и, неожиданно напав, убить его. Это его и погубило. Оставив своих воинов на берегу, Ō-яма-мори один отправился на противоположный берег. «Принц же – старший брат [Ō-яма-мори – С.Д.] укрыл своих воинов, под одежду сунул оружие и пришёл на берег реки. Собрался переправиться на ладье, а издалека была видна та шёлковая занавесь, и решил он, что там сидит принц [яп. кими, т.е. государь Удзи – С.Д.] – младший брат. Не знал он, что тот стоит в ладье с веслом…» «Затем он [Удзи – С.Д.] посадил Опо-яма-мори на ладью и стал перевозить на другой берег. Когда они достигли середины реки, он приказал перевозчикам ступить так, чтобы ладья накренилась. И принц Опо-яма-мори упал в реку…» Подобное же рассказано в «Кодзики»: «Когда они доплыли до середины реки, Уди-но ваки-иратуко накренил ладью и сбросил брата в воду. Тот всплыл на поверхность, но водный поток увлёк его вниз…» «Тут многочисленные воины [наследного принца Удзи – С.Д.], до того лежавшие ничком, разом вскочили и не дали ему выйти на берег». Сторонники мятежного принца Ō-яма-мори в этой ситуации ничего не могли сделать, так как государевы воины, стреляя из луков по плывущему принцу Ō-яма-мори, не давали ему возможности подплыть к берегу. «Тут воины [государя Удзи – С.Д.], спрятанные на берегу, со всех сторон сбежались и стали пускать ему [принцу Ō-яма-мори – С.Д.] вдогонку стрелы. И вот, доплыв до Кавара, он утонул…» «И он, в конце концов, утонул, и таким образом умер. Когда стали искать его тело, оказалось, что оно всплыло около переправы Кавара…» «Стали… с помощью крючков отыскивать место, где тот утонул, зацепили за оружие под одеждой, оно и забренчало – кавара! Поэтому и нарекли то место Кавара…» Тело Ō-яма-мори вытащили и похоронили на горе Нара-но яма [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI, 4; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CXII]. Но на этом борьба за власть не завершилась. Во главе государства Ямато встал государь Удзи (др.-яп. Уди-но опо-кими). Местные источники провинции Харима сохранили одно очень важное свидетельство: «Во времена царя [яп. сумэра-микото – С.Д.] Удзи два предка мурадзи Удзи, [по имени] Этаканаси и Ототаканаси, выпросили себе [участок земли] в Ёфуто, что [на землях] деревни Ота...» [Харима-фудоки, уезд Иибо, поле Око]. В этом отрывке Удзи-но вака-ирацуко назван титулом “сумэра-микото/ тэннō” (“царь”, император), хотя в официальном перечне царствований он не упоминается, так как считается не правившим. Косвенным свидетельством прихода к власти правителя Удзи могут послужить сведения «Самгук-саги». Временное завершение внутренней борьбы должно было способствовать активизации внешней активности. Следует отметить, что в 415 году силланцы ожидали какое-то нападения. В связи с этим, был проведён военный смотр: «Осенью, в седьмом месяце, состоялся большой смотр [войск] на равнине у [крепости] Хёльсон. Расположившись на южных воротах Кымсона, [ван] наблюдал за стрельбой из лука». Опасения были не напрасны. Через месяц японцы напали на Силла – атаковали остров Пхундо, но потерпели поражение от силланцев. «В восьмом месяце одержали победу в сражении с людьми Вэ на острове Пхундо» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Сильсон, 14-й год пр. (415 г.)]. В государстве Ямато фактически установилось двоевластие: во дворце Удзи (город Удзи в округе Киото) сидел правитель Удзи, а в Нанива (др.-яп. Нанипа; совр. город Осака) – Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки/ Нинтоку). Как сообщают источники, такая ситуация сохранялась три года [415, 416, 417 годы испр. хрон.], а потом Удзи-но вака-ирацуко неожиданно скончался (по «Нихон-сёки»: покончил жизнь самоубийством). Вся эта ситуация очень подозрительна. Исследователи указывают, что за этими событиями скрывалась борьба за престол. Однако источники прямо ничего отрицательного о действиях Нинтоку не говорят. При этом «Нихон-сёки» рассказывает удивительную историю. Сначала особо подчёркивается, что Ō-садзаки приехал во дворец Удзи через три дня после кончины государя Удзи. А потом сообщается, что там он провёл обряд призывания души умершего. Тут же “умерший” принц «внезапно ожил», поговорил с Ō-садзаки, а потом «лёг в гроб и скончался» . Это может означать, что на момент приезда Нинтоку во дворец правителя государь Удзи был жив. А когда вот когда Ō-садзаки со своими людьми уже приехал, то тогда Удзи и “помогли” умереть. Таким образом мог быть устранён политический соперник [около 417 года испр. хрон.?]. После этого Ō-садзаки похоронил государя Удзи на горе Удзи-но яма (др.-яп. Уди-но яма) (к северу от нынешнего города Удзи на реке Удзи). Следуя предсмертной воле государя Удзи, Ō-садзаки взял в жёны родную младшую сестру Удзи – Ята-но химэ [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI,5; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CXIII]. Таким образом, после смерти государя Удзи во главе Ямато оказался Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки) – сын главной жены (кйсаки – “императрицы”) государя Хомуда . В начале следующего после смерти государя Удзи года – в 3-й день 1-го месяца 418 года [испр. хрон.] «весной 1-го года правления, в день цутиното-но у начального месяца, когда новолуние пришлось на день хиното-но уси, Опо-сазаки-но микото вступил на престол… Столица была устроена в Нанипа. Её [обитель государя] имен[овали] Такату-но мия. Изгородь дворца и помещения не были покрыты белым лаком. Опоры, стропила и балки не были украшены узором, а когда настилали крышу тростником, то не подравняли концы. Получилось так потому, что государь не хотел, чтобы из-за его собственной надобности нарушались сроки пахоты». Таким образом, качестве резиденции была выбрана территория Нанива в провинции Сэццу (побережье Осакского залива). Дворец Такацу-но мия (др.-яп. Такату-но мия) располагался на землях Такацу (около Хоэн-сака в центральном районе Осака). Ряд исследователей отмечает, что в восточной части Осака во дворе средней школы Такацу обнаружены руины большой постройки, которые возможно отождествить с дворцом Ō-садзаки. Нежелание нового государя Ямато налагать чрезмерную трудовую обязанность на общинников Ямато по строительству государевой резиденции и, тем самым, отрывать их от начавшихся сельскохозяйственных работ отражало его стремление к тому, чтобы не вызвать недовольство рядовых общинников и, в результате этого, не лишиться поддержки с стороны основной массы воинов общинного ополчения. Ō-садзаки, пришедший к власти путём отстранения и, вероятно, убийства своего младшего брата – государя Удзи-но сумэра-микото – законного наследника прежнего правителя Хомуда, т.е. будучи узурпатором, и так имел слабые основания для того, чтобы занимать престол Ямато. С этой же целью было осуществлено и следующее мероприятие начала царствования Ō-садзаки – отмена налогов в связи с массовым обнищанием рядовых общинников. Сложившаяся ситуация являлась косвенным подтверждением существования длительного периода борьбы за власть накануне воцарения Ō-садзаки. Обнищание могло стать результатом нестабильности и борьбы за власть 415-417 годов [испр. хрон.]. О том, что период неурядиц длился три года, говорится в указе Ō-садзаки: «Я поднялся на высокую площадку и посмотрел вдаль, но над землёй нигде не поднимаются дымки. И я подумал – верно, земледельцы (досл. “сто родов”) совсем обеднели и никто не разводит огня в доме… Я смотрю на… [подданных] вот уже три года. Дымки очагов видны всё реже. Понятно, что пять злаков не вызревают и сто родов нуждаются…» В результате Ō-садзаки решил на три года отменить трудовую обязанность и сбор налогов . Указ гласил: «Отныне и до истечения трёх лет все поборы (др.-яп. этуки, яп. эцуки; кит. к`э-ù) прекратить и дать ста родам передышку в их тяжёлом труде » [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку, 4-й, 7-й годы пр.]. В «Кодзики» это описано следующим образом. «Как-то государь взошёл на высокую гору и, окинув взглядом все четыре стороны, рёк: “Не вижу дыма [очагов – С. Д.] в стране. Все в стране – бедны. А посему в течение трёх лет да будут все люди (др.-яп. опо-митакара, кит. ж`эньмúнь ́– общинники – С.Д.) освобождены от трудовой повинности и податей (др.-яп. этуки, яп. эцуки; кит. к`э-ù)”…» [Кодзики, св.3-й, Нинтоку; Kojiki, III, CXXI]. Под термином “эцуки” (кит. к`э-ù) исследователи понимают подати и поземельный, натуральный или зерновой налог цуки (кит. к`э), а также трудовую обязанность э (кит. ù). Позже сообщается: «Люди стали процветать и не страдали от трудовой повинности» (яп. этати; кит. ùсй΄) . О ней говорится далее, где упоминается общинник, отбывавший трудовую обязанность (яп. ёборо, кит. шù-дūн) в ведомстве по доставке воды ко двору (др.-яп. мопитори-но тукаса, яп. мохитори-но цўкаса), то есть работавший определённое время в казённом учреждении . В связи с этим следует отметить, что добродетель правителя Ō-садзаки некоторыми исследователями тут же начинает связываться с конфуцианскими идеями, и в силу этого – сведения о мероприятии этого государя объявляются анахронизмом и позднейшей вставкой. Однако ситуация с отменой налогов и трудовой повинности в древней Японии государем Ō-садзаки – не является чем-то уникальным в древнем мире. В древности, в рабовладельческом праве мы везде наблюдаем борьбу государства с разорением и долговым рабством рядовых общинников. Подобная политика известна, например, в Корее (см.: «Самкук-саги» ). Так, в 198 году пострадавшие от наводнения области и уезды корейского государства Силла были освобождены на год от поземельного и подворного обложения. В 397 году из-за засухи и саранчи разразился голод, поэтому население страны на один год было освобождено от поземельного и подворного обложения. Так же на год освобождалось от налогов население государства в 555 году. В Месопотамии, начиная с эпохи первых династий (Раннединастического периода, XXVIII-XXIV века до н.э.), правители периодически проводили отмену долгов и недоимок, возвращали должников в прежнее состояние, отменяли отчуждение земель должников. Подобная политика продолжалась в период деспотических монархий (с XXIV века до н.э.). Такие мероприятия именовались “освобождение”, “справедливость”, “возвращение к матери” (к первоначальному положению), и проводились достаточно регулярно. В Афинах в 594 году до н.э. Солон провел “стряхивание бремени” (греч. сисахфия), то есть отмену долгов. Аналогичные деяния справедливости–освобождения проводились в Японии и в более позднее время. Об этом свидетельствует ещё одна запись в «Нихон-сёки», излагающая содержание указа правителя об отмене долгов и недоимок в 19-й день 7-го месяца 686 года: «Было речено: “Пусть те бедные люди в Поднебесной, которые взяли взаймы рис или же вещи, будут освобождены от уплаты долга как государству, так и частным лицам, начиная с 30-го дня 12-й луны года киното-тори”» (14-го года Тэмму) [Нихон-сёки, св.29-й, Тэмму, Сютё 1-й год, 7-й мес., 19-й день]. И связано это не столько (как это пытаются истолковывать некоторые исследователи) с “гуманностью” самих правителей, сколько с необходимостью сохранять слой рядовых общинников. Во-первых, потому что общинное ополчение в древнем мире, особенно на ранних стадиях развития государства, являлось единственной многочисленной военной силой. Поэтому государство, чтобы сохранять численность своего войска, должно было поддерживать рядовых общинников, заботиться о том, чтобы они сохраняли свой статус. Во-вторых, рядовые общинники были основной массой налогоплательщиков – для того, чтобы выплачивать налоги, подати, выполнять трудовую и военную обязанности; рядовые общинники не должны были разоряться. Речи Ō-садзаки, связанные с отменой долгов, являются типичными для древнего мира и ничем не отличаются от речей по этому поводу древневосточных правителей месопотамских государств (Энметены, Уруинимгины, Липит-Иштара, Хаммурапи). В древней Корее помощь нуждающимся и малоимущим общинникам тоже была возведена в ранг государственной политики. В 194 году в Когурё случилось стихийное бедствие: “Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба. Народ голодал, поэтому были открыты [казённые] склады для оказания помощи… Затем [ван] повелел соответствующим учреждениям (са) подробно разузнать и оказать помощь одиноким, вдовым, сиротам, бездетным старикам, больным, бедным и нищим, которые не могут [сами] поддержать своё существование; ещё приказал чиновникам [учреждений] каждый год с третьего весеннего месяца и до седьмого осеннего месяца выдавать казённое зерно взаймы (чиндэ) народу по числу едоков в семье, а зимой, в десятом месяце, возвращать [выданное весной и летом]. Это должно было стать постоянным правилом…» [Самгук-саги, кн.16-я, летописи Когурё, Когукчхон, 16-й год пр. (194 г.)]. Эта же ситуация повторилась в 273 году . Когда в 298, 300 годах из-за града и землетрясения опять случился голод, а правитель Когурё Понсан-ван не стал оказывать помощь населению и не соглашался с «увещеваниями сановников» сделать это, в результате заговора сановников правитель был отст
Суровень Д.А. ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В ГОСУДАРСТВЕ ЯМАТО И ЕГО ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ в 10-е – 20-е годы IV века В историографии относительно 10-х годов V века существует определенная проблема с установлением времени завершения царствования Одзина и началом царствования Нинтоку. Так как, если до 22-го года правления Одзина, как отмечают исследователи, четко соблюдается принцип “смещения на два полных цикла (120 лет)” [389-411 годы испр. хрон.], и наблюдается совпадение циклических обозначений в корейских и японских источниках, то последние годы правления Одзина (в «Нихон-сёки» названы: 25-й, 28-й, 31-й, 37-й, 40-й, 41-й) в это правило не укладываются, опять обнаруживается смещение циклических обозначений на 26 лет и несовпадение с корейскими источниками в 6 лет (25-й год правления Одзина описывает корейские события 420 года, хотя по циклическим обозначениям это должен быть 414 год). Хронологического “провал” (411-425 годов) был вызван: 1) ошибочным определением циклического обозначения 1-го года правления Нинтоку (когда циклическое обозначение времени рождения Нинтоку – мидзуното-тори [10-й год цикла] (373 год испр. хрон.), видимо, был принят авторами «Нихон-сёки» за 1-й год его правления); 2) необходимостью как-то выровнять хронологию и компенсировать лишние 120 лет, появившиеся в результате удревнения и “растянутости” хронологии; 3) так как в 411 году Хомуда было 65 лет (родился в 346 году), то, скорее всего, последние годы он реально не правил, а только “царствовал”, имея при себе соправителя. Этим соправителем мог быть только сын Одзина – наследный принц Удзи-но вака-ирацуко. В «Нихон-сёки» в разделе 28-го года правления Одзина говорится, что принц Удзи принимал посольство от Когурё. То есть здесь он фактически действовал уже явно как соправитель при престарелом отце [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 28-й год пр.; Nihongi, X, 17-18]. К счастью, в «Нихон-сёки» есть сведения, которые позволяют скорректировать хронологию на основе сведений китайских источников. В разделе, датированном 37-м годом правления Одзина, сообщается: корейцы «Ати-но оми [прибывший в Японию в 409 году (испр. хрон.) с населением из 17-ти округов Кореи – С.Д.] и Цуга-но оми [др.-яп. Тука-но оми; сын Ати-но оми – С.Д.] были посланы в У, чтобы раздобыть швей. Тогда Ати-но оми и его спутники переплыли [через море] в страну Ко[гу]рё, [чтобы оттуда] попытаться достичь У. Но прибыв в Ко[гу]рё, [никто из них] не знал дороги, [куда дальше плыть,] и [тогда они] попросили [правителя] Когурё дать им человека, который знал дорогу. Ван Ко[гу]рё послал с ними как проводников двух человек, которых звали Ку-не-пха и Ку-не-чжи. Поэтому [они] смогли добраться до У. Ван У поэтому дал [им] работниц... [всего] четыре женщины» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Судя по описанию, это была первая поездка японцев в Южный Китай, так как никто не знал дороги туда и, чтобы получить проводников, пришлось ехать в Когурё, которое в это время поддерживало связи с Южно-китайскими династиями. Термином У (др.-яп. Курэ, яп. Го) японцы обозначали государства и династии, чьи столицы располагались в Южном Китае в районе современного Нанкина (там, где раньше располагалось государство У). Японское прочтение иероглифа У – “курэ”, по мнению ученых, происходит от глагола курэру – “кончаться”, и термин курэ должен был означать “страна, где кончается земля/ на краю земли”. По китайским источникам известно, что первое посольство из Японии периода Ямато (IV-VI века) прибыло в 413 году от государя, которого китайцы именовали “Цзань”. Под именем “Цзань” исследователи подразумевают обычно Нинтоку, так как его прижизненное имя “Ō-садзаки/ Ō-сасаги/ др.-яп. Опо-сазаки” созвучно по произношению. Но некоторые исследователи указывают и на Одзина, так как иероглиф “Цзань”, по их мнению, имеет и чтение “Хомуда”. Здесь, видимо, имеется в виду детское имя Хомуда, которое он получил при рождении – Идзаса-вакэ (др.-яп. Изаса-вакэ). Или же указывают Нинтоку и Одзина вместе, считая, что под именем “Цзань” могли скрываться оба правителя. Иногда к этой паре прибавляют Ритю (прижизненное имя Идзахо-вакэ/ др.-яп. Изапо-вакэ), чье имя также имеет какое-то созвучие с именем “Цзань”. В связи с этим следует обратить внимание, что имя правителя Японии “Цзань” (賛 – без детерминатива слева), приславшего в Китай посольство в 413 году, записано иероглифом, отличающимся по написанию от имени “Цзань” в разделе 421 года (讃 – с детерминативом), что отметил Ямао Юкихиса. Но он считает, что это одно и то же лицо (в разделах 413 и 421 годов). Однако, вполне возможно, что первый “Цзань” – это государь Хомуда (Идзаса-вакэ), а второй “Цзань” – Нинтоку (Ō-садзаки). Если принять предположение что Цзань 413 года (賛) – это государь Хомуда (Одзин), а Цзань 421 и 425 годов (讃) – это Ō-садзаки (Нинтоку), то здесь может быть найдена подсказка относительно хронологии царствований этих двух государей. Если считать, что Цзань – не один человек (Ō-садзаки), то получается, что правитель Хомуда (яп. Идзаса-вакэ, кит. Цзань [賛] 413 года) правил в годы царствования императора династии Цзинь Ань-ди, т.е. в период 397-418 годов. Таким образом, правление Хомуда должно было закончится не позднее 418 года. Затем, видимо, начиналось царствование Ō-садзаки (кит. Цзань [讚] 421 и 425 годов). В связи с этим, некоторые исследователи считают, что события, описанные в разделе “37-й год правления Одзина” (первое посольство в страну У, яп. Курэ) нужно датировать 413 годом. И, соответственно, события, записанные в разделах 28-го, 31-го годов правления Одзина, должны относиться к 412 году. Сведения о смерти правителя Пэкче Чончжи-вана (405-420) оказались в разделе 25-го года правления Одзина (414 года испр. хрон.) ошибочно, так как далее в разделе 39-го года правления Одзина сообщается, что Чончжи-ван жив (по корейским источникам он умер в 420 году ). Всё это прямо указывает на ошибки в официальном летосчислении последних годов правления Хомуда (Одзина). Учтя исправленную хронологию царствования Одзина, можно следующим образом охарактеризовать события последних лет правления этого государя. Где-то около 411 года [испр. хрон.; 22-го года правления Одзина] престарелый Хомуда-вакэ (Одзин) удалился от дел. Фактически управление страной осуществляли его сыновья. В 412 году [испр. хрон.] Удзи-но вака-ирацўко принимал посольство из Когурё, читал послание вана этой страны и, посчитав его непочтительным, через посла выразил правителю Когурё свой гнев: «…в 9-м месяце ван Когурё прислал гонца ко двору. Гонец поднёс письмо [кит. бˇяо – досл. “официальный документ” – С.Д.]. В нём говорилось “Ван Когурё наставляет страну Ямато”. Наследный принц Уди-но ваки-иратуко прочёл это послание, разгневался, через посланца поставил это в вину [стране Когурё] и решил разорвать письмо» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 28-й год пр., 9-й месяц]. Обращение было явно недипломатичным. Исследователи указывают, что в начале V века в Когурё правил Квангэтхо-ван (392-413). Видимо, ему – великому полководцу того времени, одерживавшему победы над японскими войсками в Южной Корее, и принадлежит столь непочтительный стиль обращения к государю Ямато. Попытка наладить японско–когурёские отношения провалилась. Видимо, возникла угроза и военного конфликта. Вероятно, именно этим и объясняется приказ государя Ямато, обращенный к территориальным общинам, строить корабли: «…Было приказано строить корабли. И во всех провинциях [яп. куни – территориальных общинах – С.Д.] было построено одновременно 500 кораблей, и все они собрались в бухте Муко-но минато» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 31-й год пр., 8-й месяц]. Но «как раз в это время в Муко остановились посланцы Силла с данью [по дороге в столицу]». Государство Силла в войнах конца IV – начала V веков в Корее выступала союзником Когурё. В 412 году этот союз был подкреплён отправкой из Силла заложника в Когурё: «В одиннадцатом году (412 г.) [правления Сильсона – С.Д.]. Сын вана Намуля – Покхо отправлен заложником в Когурё» [Самкук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Сильсон, 11-й год пр. (412 г.)]. Поэтому военные приготовления Ямато против Когурё также создавали угрозу безопасности и для Силла. По этой причине, видимо, силланцы предприняли кое-какие шаги. «На их стоянке внезапно вспыхнул пожар, который разгорался всё больше, и огонь перекинулся на собравшиеся вместе корабли. При этом большая часть кораблей сгорела. В случившемся обвинили людей из Силла» Правитель Силла попытался “замять” скандал. «Узнав об этом, ван Силла [Сильсон, 402-416 – С.Д.] был перепуган и потрясён и немедленно прислал искусного плотника…» [Нихон-сёки, св. 10-й, Одзин, 31-й год пр., 8-й месяц]. Однако цель диверсии была достигнута – корабли уничтожены, а один плотник изменить сложившееся положение уже не мог. В результате гибели кораблей ситуация ещё больше обострилась – возникла перспектива войны Ямато против двух государств – Когурё и Силла. Ямато (имея в Южной Корее союзником Пэкче) вынуждено было искать себе сильного союзника в Китае. В 413 году [испр. хрон.] корейцы «Ати-но оми и Цуга-но оми были посланы в У (яп. Курэ)...» Но добираться до Южного Китая пришлось через недружественное Когурё, так как эта страна ещё с III века н.э. поддерживала связи с южно-китайскими династиями. «…Тогда Ати-но оми и другие [его спутники] переплыли [через море] в страну Ко[гу]рё, [чтобы оттуда] попытаться достичь У. Но прибыв в Ко[гу]рё, [никто из них] не знал дороги, [куда дальше плыть,] и [тогда они] попросили [правителя] Ко[гу]рё дать им человека, который знал дорогу. Ван Ко[гу]рё помог, [дав] двух человек, Ку-не-пха (яп. Курэ-па) и Ку-не-чжи (яп. Курэ-си), [которые] являлись проводниками (кит. дăо). Поэтому [они] смогли добраться до У» (то есть до низовий реки Янцзы) [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Судя по описанию, это была первая поездка японцев в Южный Китай, так как никто не знал дороги туда. И, чтобы получить проводников, пришлось ехать в Когурё, которое в это время поддерживало связи с Южно-китайскими династиями в районе современного Нанкина (там, где раньше располагалось государство У). Причем, корейские и китайские источники сообщают, что в конце 413 года, сразу после прихода к власти, правитель Когурё – Чансу-ван (413-491) отправил в Южный Китай своё посольство. «В начальном году (413 г.) [ван] направил чанса Ко Ика ко [двору] Цзинь, чтобы вручить послание и преподнести гнедую и белую лошадь. [Цзиньский правитель] Ань-ди присвоил вану титул вана Когурё и князя Лоланского округа» [Самгук-саги, летописи Когурё, кн.18-я, Чансу, 1-й год пр. (413 г.)]. «Сун-шу» (раздел «Гаоцзюйли») даны такие же сведения. Ехало ли оно одновременно с японскими послами или было отправлено вскоре после него (по примеру японцев) – не известно. Однако сообщение китайских источников позволяет предположить, что японские послы прибыли в Южный Китай после когурёского посольства. Китайские источники так описывают японское посольство 413 года. В «Цзинь-шу», в разделе «9-й год Иси (405-418) императора Восточной Цзинь Ань-ди», сообщается: «Когурё (кит. Гао-цзюй-ли), Во-го (Япония) и наставник–воспитатель наследного принца (кит. тайшū) Тýн Тó ́(досл. “Медная голова”) синаньских варваров поочередно принесли дань местными изделиями» [Цзинь-шу, Ань-ди-цзи, годы Иси, 9-й год]. В «Лян-шу», «Во-цзюань»: «Во времена [правления императора династии] Цзинь [под тронным именем] Ань-ди был правитель Японии (Во-ван) [по имени] Цзань». Здесь (в разделе 413 года) имя “Цзань” (досл. “помощник”) записано иероглифом без детерминатива слева, отличающимся по написанию от имени “Цзань” в разделе 421 года (с детерминативом). Как мы предположили, “Цзань” 413 года – это Идзаса-вакэ (государь Одзин), а “Цзань” 421 года – Ō-садзаки (государь Нинтоку). Или же иероглиф “помощник” (кит. цзань) (в разделе 413 года) мог быть использован китайскими авторами для обозначения Нинтоку (Ō-садзаки), видимо, не случайно. Знак “цзань” (“помощник”) мог указывать на статус сына государя Хомуда, помогавшего ему в управлении страной. В этом случае перевод получается таким: «Во времена [правления императора династии] Цзинь [под тронным именем] Ань-ди был помощник (кит. цзань) [по имени Ō-садзаки?] правителя Японии (Во-ван)». Аналогичная запись о посольстве 413 года есть и в «Нань-ши», раздел «Во-го–цзюань»: «Во времена [правления императора] Цзинь Ань-ди (397-418) был правитель Японии Цзань, [он] прислал посла ко двору с подношениями (данью)». (Ср.: «В царствование Ань-ди из династии Цзинь... 397-418, японский государь прислал посланника ко двору с данью...» [Нань-ши, гл.79, IV, Япония, 397-418 годы]). Кое-какие подробности сообщает «Тайпин-юй-лань», где в разделе «начало годов правления Иси (405-418)» есть примечание: «Японское государство (Во-го) представило дань собольим (куньим) мехом, жэньшэнем и прочее. Приказано наградить тонкими циновками [и] мускусом» [Тайпин-юй-лань, 981]. «Нихон-сёки» о результатах этого посольства говорит: «…Ван У поэтому дал [им] работниц (портних) ... [всего] четыре женщины» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 37-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Установление связей с южным Китаем (кит. У, яп. Курэ) повлекло за собой и ряд культурных заимствований. Так, в «Кодзики» сообщается, что чуть позднее, в период царствования в Ямато государя Удзи [415-417 годы испр. хрон.] в качестве ложа для государя (по крайней мере, в походных условиях – под пологом и занавесью ) использовалось “ложе [государства] У” (чьё название комментаторами по-японски читается как агура ). Укреплялись связи и с традиционным союзником Ямато – Пэкче. В разделе «39-й год правления Одзина» [около 413 года испр. хрон.] сообщается, что «…ван Пэкче Чонджи прислал государю свою младшую сестру, Сисэту-пимэ. Сисэту-пимэ привезла с собой семь женщин» [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 39-й год пр.; Nihongi, X, 19]. Незадолго перед смертью [около 414 года испр. хрон.] государь Хомуда-вакэ уже официально распределил функции управления между тремя сыновьями. (1) Он назначил наследного принца Удзи-но вака-ирацўко (др.-яп. Уди-но ваки-иратуко) своим «преемником» (и соправителем одновременно [?]) (кит. с`ы; яп. хицуги). По «Кодзики» этот принц был назначен «управлять (яп. сиру) [делами] наследования солнцу небесному» (яп. ама-цу хи-цуги – то есть наследовать трон государя Ямато). Функции, которые выполнял принц Удзи в качестве преемника, он сам определил в речи, обращённой к Ō-садзаки: «…содержать храмы предков государя (кит. цзÿн-м`яо) [и] алтари божествам земли и злаков (кит. ш`э-цзù) …» То есть функции Удзи-но вака-ирацуко можно определить как жреческие – он должен был выступать как верховный жрец–правитель. Правда, данную фразу из «Нихон-сёки» можно иносказательно истолковать немного иначе: «…держать престол (государство) (кит. цзÿн-м`яо) [и] династию (трон, государство) (кит. ш`э-цзù)…», то есть выступать в качестве верховного правителя страны. (2) Принц Ō-яма-мори (др.-яп. Опо-яма-мори) был назначен ведать (кит. чжăн) «горами, реками, лесами и равнинами» – то есть, видимо, царскими угодьями. В «Кодзики» это назначение сформулировано так: «…Ō-яма-мори-но микото будет главой (кит. чж`эн) гор [и] морей». Исследователи поясняют, что (по «Кодзики») в правление Хомуда были созданы корпорации Ама-бэ (досл. “морская корпорация” или “корпорация рыбаков ама” ), отвечавшая за прямые поставки (без посредства агата-нуси и куни-но мияцуко) рыбы и морепродуктов ко двору правителя (эти подношения в тексте «Кодзики» названы опо-нипэ – досл. “великие подношения” ); Яма-бэ (досл. “горная корпорация”); Яма-мори-бэ (досл. “корпорация горных стражей”); Исэ-бэ (досл. “корпорация провинции Исэ”). В отношении последней корпорации исследователи предполагают, что Исэ-бэ была корпорацией ама (ама-бэ) в провинции Исэ, то есть тоже занималась прямыми поставками морепродуктов. Видимо, управлять этими корпорациями и был назначен Ō-яма-мори. (3) А Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки; будущий государь Нинтоку) был назначен «(третьим) советником (кит. фу) наследного принца, [и ему] было приказано ведать делами государства»! По «Кодзики» Ō-садзаки было безвозмездно даровано (яп. мавоси тамау) право «держать бразды правления, стоять у власти» (кит. чжúчж`эн) в «полученной в кормление стране» (яп. восу-куни ) [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 40-й год пр., 1-й месяц, 24-й день; Nihongi, X, 30; Кодзики, св.2-й, Одзин]. Это подтверждается сведениями китайских летописей, где в разделе 413 года Ō-садзаки назван “помощником” (кит. цзāнь). Тем самым китайцы, видимо, хотели указать на статус Нинтоку как правителя–помощника (кит. чжúчж`эн) японского государя. Кроме того, уже после смерти Хомуда-вакэ [около 414 года испр. хрон.], Удзи-но вака-ирацўко, обращаясь к Ō-садзаки, назвал его титулом государей Ямато того времени – опо-кими (яп. ō-кими). «Кодзики» добавляет, что, когда скончался государь Хомуда, «…Опо-сазаки-но микото, в согласии с государевым приказом, передал [яп. юдзуру – С.Д.] Поднебесную Уди-но ваки-иратуко». То есть Ō-садзаки, фактически осуществлявший обязанности государя, после смерти отца передал светские функции управления страной верховному жрецу–правителю Удзи. Вскоре, еще до того как посольство к Восточной Цзинь 413 года успело вернуться в Японию, Хомуда скончался в возрасте около 67 лет [около 414 года испр. хрон.] и был похоронен в кургане Эга-но Мофуси-но ока-но мисасаги в восточной части Осака (местности Хомуда района Хабикино; курган называется также Хомуда-яма-но кофун ). Этот курган хорошо известен исследователям. Он длиной 415 м, высотой 36 м. Является вторым по размерам курганом страны после кургана Нинтоку. Захоронение датируется началом V века. В месяц смерти государя Хомуда Ати-но оми вернулся из Южного Китая и привез портних из Курэ (Курэ/ Го; кит. У – из Восточной Цзинь), которые были представлены уже Ō-садзаки (Нинтоку). «Потомки этих женщин – швеи и вышивальщицы по щёлку Курэ и Кая». В «Кодзики» упоминается прибывшая, видимо, из Пэкче некая Сайсо (кор. Сосо; кит. Сису), чья профессия определена как курэ-хатори (др.-яп. курэ-патори – досл. “уская одежда”, одежда [государства] У/ яп. Курэ, т.е. южно-китайская одежда). Исследователи истолковывают название её профессии как ткачиха. [Нихон-сёки, св.10-й, Одзин, 41-й год пр.; Nihongi, X, 20; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CX]. В связи с этим следует отметить, что в «Синсэн-сёдзи-року» упомянут, видимо, клан руководителей созданной в это время корпорации ткачих курэ-хатори – Курэ-хатори-но мияцуко (др.-яп. Курэ-патори-но миятуко – досл. “управляющие [ткачихами] уской одежды”). Основателем этого клана стал писец–летописец (яп. фухйто, др.-яп. пупито), выходец из Пэкче – Ару-но фухйто (кор. Ану) [Синсэн-сёдзи-року, св.28-й, Курэ-хатори-но мияцуко]. После смерти Одзина [около 414 года испр. хрон.] власть унаследовал Удзи-но вака-ирацўко (яп. Удзи-но сумэра-микото – “правитель Удзи” в «фудоки» ), но царствование его не было спокойным, а положение прочным. Братья государя Удзи (включая, видимо, и Ō-садзаки) были недовольны решением отца о передаче трона более младшему брату. Один из старших сыновей Хомуда от первой жены – принц Ō-яма-мори, обиженный тем, что государь Хомуда обошел его при назначении наследника, и несогласный с волей родителя, хотел сам взойти на трон. Старший единоутробный брат и сторонник Ō-яма-мори принц Нуката-но Ō-нака-цу хико решил воспользоваться ситуацией: «…принц Нуката-но Опо-нака-ту-пико-но микото возымел желание (кит. цзˉян) стать управителем (кит. чжăн) государевых полей (яп. мита) и рисовых амбаров (яп. миякэ) Ямато. Поэтому [он] сказал управителю государевых полей (др.-яп. мита-но тукаса; яп. мита-но цўкаса), предку Идзумо-но оми – Оу-но сўкунэ: “Эти мита изначально – земли Яма-мори. Поэтому теперь я должен [ими] править (яп. дзи)! Тебе недолжно [ими] ведать (кит. чжăн)”» [Нихон-сёки, св.11-й Нинтоку, 41-й год пр. Одзина, 2-й месяц]. То есть возник спор из-за права собственности и права на управление государственными землями (яп. ми-та) в Ямато. Сведениями по данному вопросу обладал только некий Агоко, младший брат Ямато-но атаи. Но, как выяснилось, Агоко находился с поручением в Южной Корее. Поэтому пришлось отправить корабль, чтобы привести его в Японию. Наконец-то Агоко прибыл ко двору и смог рассудить спор о земле. Он сказал: «Слышал [я] предание (яп. дэн), [что] при жизни государя (яп. сумэра-микото), царствовавшего (яп. гёу) во дворце Тамаки-но мия в Макимуку [– государя Икумэ/ Суйнина], надзирать (досл. «приводить в порядок», кит. дùн) за государственными землями в Ямато (яп. Ямато-но ми-та) было присуждено (кит. кˉэ) наследному принцу Опо-тараси-пико-но микото…» [будущему государю Кэйко (337 – около 343 годов испр. хрон.)]. И далее Агоко дословно процитировал указ государя Икумэ [332-336 годы испр. хрон.], касающийся государственных земель (яп. ми-та, кит. тýнь-тя́нь – досл. “полей колонистов военных поселений”) Ямато. «Государев указ (кит. чùчжй) гласил: “Всегда (кит. фáнь) государственные поля Ямато должны быть государственными полями каждого царствующего императора (яп. тэйкō). Будь то даже (кит. сÿй) это сын императора, [если он] не царствует, [он] не может управлять (кит. чжăн) [государственными полями]!”». То есть по этому указу «царские поля и амбары Ямато» (Ямато-но мита оёби миякэ – поля государства Ямато ) считались владением только правящего монарха и никого более, даже не сына правителя [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI, 3]. Такое решение ещё более ожесточило Ō-яма-мори (др.-яп. Опо-яма-мори). Борьба за власть в роду правителей Ямато крайне обострилась. «Нихон-сёки» сообщает: «И после этого у принца Опо-яма-мори, который терзался завистью, что прежний властитель [яп. тэй, кит. ди – С.Д.] не жаловал его и не возвел в ранг наследного принца, появился ещё один повод для зависти. И тогда, измыслив хитроумный план, он сказал так: “ [Я – С.Д.] убью наследного принца и сам займу государев пост”» (яп. тэй-и). «Кодзики» добавляет: «А Опоямамори-но микото пошёл наперекор государеву приказу – замыслил захватить Поднебесную, лелеял помыслы брата младшего убить и стал тайно оружие готовить, чтобы напасть на него». Для этого он набрал отряд в несколько сотен воинов и готовился к нападению. Однако Ō-садзаки, узнав о том, сообщил о заговоре правителю Удзи. И здесь они выступили как союзники. Для защиты от мятежников собрали войско и стали ждать. «Собрал наследный принц [Удзи – С.Д.] войско и стал ждать». Принц Удзи на переправе через реку Удзи (др.-яп. Уди) подготовил засаду для Ō-яма-мори. «Услышав эту весть, Уди-но ваки-иратуко… спрятал своих воинов на берегу реки, а сам натянул на вершине горы из грубого шёлка вместо загородки…» «Обманно выдав [за себя] приближённого охранника (яп. тонэри) , сделал его [вместо себя] государем (яп. кими), для большей видимости открыто посадил [его] на “ложе [государства] У” (яп. агура )…» «И как стали туда-сюда сновать почтительные чиновники ста управ, получилось в точности так, словно принц [яп. кими – досл. “государь” – С.Д.] [Удзи] там сидит. А чтобы принц – старший брат [Ō-яма-мори – С.Д.] мог переправиться через реку, снарядил он [государь Удзи – С.Д.] разукрашенную ладью с веслом, а также размолол корни плюща санакадура, собрал в получившейся жиже самую скользкую часть и покрыл ею рейки на дне ладьи, – устроил так, что наступишь – и непременно упадёшь». И ничего не подозревавший Ō-яма-мори попался на обман. «А Опо-яма-мори-но микото, не зная о том, что [правительственная – С.Д.] армия уже в готовности, созвал несколько сотен воинов и посреди ночи выступил с ними. На рассвете они дошли до Уди и как раз собирались переходить реку». «А сам принц [Удзи – С.Д.] надел одежды, верх из полотна и штаны пакама, и стал точь-в-точь как человек низкого рождения. Взял он в руки весло и забрался в ладью». «Тут наследный принц [Удзи – С.Д.] облачился в одежду из конопли, взял весло, незаметно пробрался к перевозчикам и стал среди них». Ō-яма-мори, не почувствовавший опасности, решил действовать не прямо – путём открытого нападения, а скрытно – он хотел тайно пробраться в лагерь принца Удзи и, неожиданно напав, убить его. Это его и погубило. Оставив своих воинов на берегу, Ō-яма-мори один отправился на противоположный берег. «Принц же – старший брат [Ō-яма-мори – С.Д.] укрыл своих воинов, под одежду сунул оружие и пришёл на берег реки. Собрался переправиться на ладье, а издалека была видна та шёлковая занавесь, и решил он, что там сидит принц [яп. кими, т.е. государь Удзи – С.Д.] – младший брат. Не знал он, что тот стоит в ладье с веслом…» «Затем он [Удзи – С.Д.] посадил Опо-яма-мори на ладью и стал перевозить на другой берег. Когда они достигли середины реки, он приказал перевозчикам ступить так, чтобы ладья накренилась. И принц Опо-яма-мори упал в реку…» Подобное же рассказано в «Кодзики»: «Когда они доплыли до середины реки, Уди-но ваки-иратуко накренил ладью и сбросил брата в воду. Тот всплыл на поверхность, но водный поток увлёк его вниз…» «Тут многочисленные воины [наследного принца Удзи – С.Д.], до того лежавшие ничком, разом вскочили и не дали ему выйти на берег». Сторонники мятежного принца Ō-яма-мори в этой ситуации ничего не могли сделать, так как государевы воины, стреляя из луков по плывущему принцу Ō-яма-мори, не давали ему возможности подплыть к берегу. «Тут воины [государя Удзи – С.Д.], спрятанные на берегу, со всех сторон сбежались и стали пускать ему [принцу Ō-яма-мори – С.Д.] вдогонку стрелы. И вот, доплыв до Кавара, он утонул…» «И он, в конце концов, утонул, и таким образом умер. Когда стали искать его тело, оказалось, что оно всплыло около переправы Кавара…» «Стали… с помощью крючков отыскивать место, где тот утонул, зацепили за оружие под одеждой, оно и забренчало – кавара! Поэтому и нарекли то место Кавара…» Тело Ō-яма-мори вытащили и похоронили на горе Нара-но яма [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI, 4; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CXII]. Но на этом борьба за власть не завершилась. Во главе государства Ямато встал государь Удзи (др.-яп. Уди-но опо-кими). Местные источники провинции Харима сохранили одно очень важное свидетельство: «Во времена царя [яп. сумэра-микото – С.Д.] Удзи два предка мурадзи Удзи, [по имени] Этаканаси и Ототаканаси, выпросили себе [участок земли] в Ёфуто, что [на землях] деревни Ота...» [Харима-фудоки, уезд Иибо, поле Око]. В этом отрывке Удзи-но вака-ирацуко назван титулом “сумэра-микото/ тэннō” (“царь”, император), хотя в официальном перечне царствований он не упоминается, так как считается не правившим. Косвенным свидетельством прихода к власти правителя Удзи могут послужить сведения «Самгук-саги». Временное завершение внутренней борьбы должно было способствовать активизации внешней активности. Следует отметить, что в 415 году силланцы ожидали какое-то нападения. В связи с этим, был проведён военный смотр: «Осенью, в седьмом месяце, состоялся большой смотр [войск] на равнине у [крепости] Хёльсон. Расположившись на южных воротах Кымсона, [ван] наблюдал за стрельбой из лука». Опасения были не напрасны. Через месяц японцы напали на Силла – атаковали остров Пхундо, но потерпели поражение от силланцев. «В восьмом месяце одержали победу в сражении с людьми Вэ на острове Пхундо» [Самгук-саги, летописи Силла, кн.3-я, Сильсон, 14-й год пр. (415 г.)]. В государстве Ямато фактически установилось двоевластие: во дворце Удзи (город Удзи в округе Киото) сидел правитель Удзи, а в Нанива (др.-яп. Нанипа; совр. город Осака) – Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки/ Нинтоку). Как сообщают источники, такая ситуация сохранялась три года [415, 416, 417 годы испр. хрон.], а потом Удзи-но вака-ирацуко неожиданно скончался (по «Нихон-сёки»: покончил жизнь самоубийством). Вся эта ситуация очень подозрительна. Исследователи указывают, что за этими событиями скрывалась борьба за престол. Однако источники прямо ничего отрицательного о действиях Нинтоку не говорят. При этом «Нихон-сёки» рассказывает удивительную историю. Сначала особо подчёркивается, что Ō-садзаки приехал во дворец Удзи через три дня после кончины государя Удзи. А потом сообщается, что там он провёл обряд призывания души умершего. Тут же “умерший” принц «внезапно ожил», поговорил с Ō-садзаки, а потом «лёг в гроб и скончался» . Это может означать, что на момент приезда Нинтоку во дворец правителя государь Удзи был жив. А когда вот когда Ō-садзаки со своими людьми уже приехал, то тогда Удзи и “помогли” умереть. Таким образом мог быть устранён политический соперник [около 417 года испр. хрон.?]. После этого Ō-садзаки похоронил государя Удзи на горе Удзи-но яма (др.-яп. Уди-но яма) (к северу от нынешнего города Удзи на реке Удзи). Следуя предсмертной воле государя Удзи, Ō-садзаки взял в жёны родную младшую сестру Удзи – Ята-но химэ [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку; Nihongi, XI,5; Кодзики, св.2-й, Одзин; Kojiki, II, CXIII]. Таким образом, после смерти государя Удзи во главе Ямато оказался Ō-садзаки (др.-яп. Опо-сазаки) – сын главной жены (кйсаки – “императрицы”) государя Хомуда . В начале следующего после смерти государя Удзи года – в 3-й день 1-го месяца 418 года [испр. хрон.] «весной 1-го года правления, в день цутиното-но у начального месяца, когда новолуние пришлось на день хиното-но уси, Опо-сазаки-но микото вступил на престол… Столица была устроена в Нанипа. Её [обитель государя] имен[овали] Такату-но мия. Изгородь дворца и помещения не были покрыты белым лаком. Опоры, стропила и балки не были украшены узором, а когда настилали крышу тростником, то не подравняли концы. Получилось так потому, что государь не хотел, чтобы из-за его собственной надобности нарушались сроки пахоты». Таким образом, качестве резиденции была выбрана территория Нанива в провинции Сэццу (побережье Осакского залива). Дворец Такацу-но мия (др.-яп. Такату-но мия) располагался на землях Такацу (около Хоэн-сака в центральном районе Осака). Ряд исследователей отмечает, что в восточной части Осака во дворе средней школы Такацу обнаружены руины большой постройки, которые возможно отождествить с дворцом Ō-садзаки. Нежелание нового государя Ямато налагать чрезмерную трудовую обязанность на общинников Ямато по строительству государевой резиденции и, тем самым, отрывать их от начавшихся сельскохозяйственных работ отражало его стремление к тому, чтобы не вызвать недовольство рядовых общинников и, в результате этого, не лишиться поддержки с стороны основной массы воинов общинного ополчения. Ō-садзаки, пришедший к власти путём отстранения и, вероятно, убийства своего младшего брата – государя Удзи-но сумэра-микото – законного наследника прежнего правителя Хомуда, т.е. будучи узурпатором, и так имел слабые основания для того, чтобы занимать престол Ямато. С этой же целью было осуществлено и следующее мероприятие начала царствования Ō-садзаки – отмена налогов в связи с массовым обнищанием рядовых общинников. Сложившаяся ситуация являлась косвенным подтверждением существования длительного периода борьбы за власть накануне воцарения Ō-садзаки. Обнищание могло стать результатом нестабильности и борьбы за власть 415-417 годов [испр. хрон.]. О том, что период неурядиц длился три года, говорится в указе Ō-садзаки: «Я поднялся на высокую площадку и посмотрел вдаль, но над землёй нигде не поднимаются дымки. И я подумал – верно, земледельцы (досл. “сто родов”) совсем обеднели и никто не разводит огня в доме… Я смотрю на… [подданных] вот уже три года. Дымки очагов видны всё реже. Понятно, что пять злаков не вызревают и сто родов нуждаются…» В результате Ō-садзаки решил на три года отменить трудовую обязанность и сбор налогов . Указ гласил: «Отныне и до истечения трёх лет все поборы (др.-яп. этуки, яп. эцуки; кит. к`э-ù) прекратить и дать ста родам передышку в их тяжёлом труде » [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку, 4-й, 7-й годы пр.]. В «Кодзики» это описано следующим образом. «Как-то государь взошёл на высокую гору и, окинув взглядом все четыре стороны, рёк: “Не вижу дыма [очагов – С. Д.] в стране. Все в стране – бедны. А посему в течение трёх лет да будут все люди (др.-яп. опо-митакара, кит. ж`эньмúнь ́– общинники – С.Д.) освобождены от трудовой повинности и податей (др.-яп. этуки, яп. эцуки; кит. к`э-ù)”…» [Кодзики, св.3-й, Нинтоку; Kojiki, III, CXXI]. Под термином “эцуки” (кит. к`э-ù) исследователи понимают подати и поземельный, натуральный или зерновой налог цуки (кит. к`э), а также трудовую обязанность э (кит. ù). Позже сообщается: «Люди стали процветать и не страдали от трудовой повинности» (яп. этати; кит. ùсй΄) . О ней говорится далее, где упоминается общинник, отбывавший трудовую обязанность (яп. ёборо, кит. шù-дūн) в ведомстве по доставке воды ко двору (др.-яп. мопитори-но тукаса, яп. мохитори-но цўкаса), то есть работавший определённое время в казённом учреждении . В связи с этим следует отметить, что добродетель правителя Ō-садзаки некоторыми исследователями тут же начинает связываться с конфуцианскими идеями, и в силу этого – сведения о мероприятии этого государя объявляются анахронизмом и позднейшей вставкой. Однако ситуация с отменой налогов и трудовой повинности в древней Японии государем Ō-садзаки – не является чем-то уникальным в древнем мире. В древности, в рабовладельческом праве мы везде наблюдаем борьбу государства с разорением и долговым рабством рядовых общинников. Подобная политика известна, например, в Корее (см.: «Самкук-саги» ). Так, в 198 году пострадавшие от наводнения области и уезды корейского государства Силла были освобождены на год от поземельного и подворного обложения. В 397 году из-за засухи и саранчи разразился голод, поэтому население страны на один год было освобождено от поземельного и подворного обложения. Так же на год освобождалось от налогов население государства в 555 году. В Месопотамии, начиная с эпохи первых династий (Раннединастического периода, XXVIII-XXIV века до н.э.), правители периодически проводили отмену долгов и недоимок, возвращали должников в прежнее состояние, отменяли отчуждение земель должников. Подобная политика продолжалась в период деспотических монархий (с XXIV века до н.э.). Такие мероприятия именовались “освобождение”, “справедливость”, “возвращение к матери” (к первоначальному положению), и проводились достаточно регулярно. В Афинах в 594 году до н.э. Солон провел “стряхивание бремени” (греч. сисахфия), то есть отмену долгов. Аналогичные деяния справедливости–освобождения проводились в Японии и в более позднее время. Об этом свидетельствует ещё одна запись в «Нихон-сёки», излагающая содержание указа правителя об отмене долгов и недоимок в 19-й день 7-го месяца 686 года: «Было речено: “Пусть те бедные люди в Поднебесной, которые взяли взаймы рис или же вещи, будут освобождены от уплаты долга как государству, так и частным лицам, начиная с 30-го дня 12-й луны года киното-тори”» (14-го года Тэмму) [Нихон-сёки, св.29-й, Тэмму, Сютё 1-й год, 7-й мес., 19-й день]. И связано это не столько (как это пытаются истолковывать некоторые исследователи) с “гуманностью” самих правителей, сколько с необходимостью сохранять слой рядовых общинников. Во-первых, потому что общинное ополчение в древнем мире, особенно на ранних стадиях развития государства, являлось единственной многочисленной военной силой. Поэтому государство, чтобы сохранять численность своего войска, должно было поддерживать рядовых общинников, заботиться о том, чтобы они сохраняли свой статус. Во-вторых, рядовые общинники были основной массой налогоплательщиков – для того, чтобы выплачивать налоги, подати, выполнять трудовую и военную обязанности; рядовые общинники не должны были разоряться. Речи Ō-садзаки, связанные с отменой долгов, являются типичными для древнего мира и ничем не отличаются от речей по этому поводу древневосточных правителей месопотамских государств (Энметены, Уруинимгины, Липит-Иштара, Хаммурапи). В древней Корее помощь нуждающимся и малоимущим общинникам тоже была возведена в ранг государственной политики. В 194 году в Когурё случилось стихийное бедствие: “Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба. Народ голодал, поэтому были открыты [казённые] склады для оказания помощи… Затем [ван] повелел соответствующим учреждениям (са) подробно разузнать и оказать помощь одиноким, вдовым, сиротам, бездетным старикам, больным, бедным и нищим, которые не могут [сами] поддержать своё существование; ещё приказал чиновникам [учреждений] каждый год с третьего весеннего месяца и до седьмого осеннего месяца выдавать казённое зерно взаймы (чиндэ) народу по числу едоков в семье, а зимой, в десятом месяце, возвращать [выданное весной и летом]. Это должно было стать постоянным правилом…» [Самгук-саги, кн.16-я, летописи Когурё, Когукчхон, 16-й год пр. (194 г.)]. Эта же ситуация повторилась в 273 году . Когда в 298, 300 годах из-за града и землетрясения опять случился голод, а правитель Когурё Понсан-ван не стал оказывать помощь населению и не соглашался с «увещеваниями сановников» сделать это, в результате заговора сановников правитель был отст
42.
Казачья землица. сказание о казаках-первопрходцах (публикация автора на scipeople)
Сигачёв А.А.
- Проза.ру , 2011
Российская общественность широко отмечает 200-летний юбилей установления дипломатических отношений России и США и 200-летие со дня рождения видного исследователя Аляски Л.А. Загоскина. Проходят международные научные конференции РАН, организованы циклы вечеров «Встречи с Русской Америкой», состоялись международные праздничные фестивали поэзии и музыки в рамках проекта «С любовью к России».
Российская общественность широко отмечает 200-летний юбилей установления дипломатических отношений России и США и 200-летие со дня рождения видного исследователя Аляски Л.А. Загоскина. Проходят международные научные конференции РАН, организованы циклы вечеров «Встречи с Русской Америкой», состоялись международные праздничные фестивали поэзии и музыки в рамках проекта «С любовью к России».
ОТ АВТОРА Российская общественность широко отмечает 200-летний юбилей установления дипломатических отношений России и США и 200-летие со дня рождения видного исследователя Аляски Л.А. Загоскина. Проходят международные научные конференции РАН, организованы циклы вечеров «Встречи с Русской Америкой», состоялись международные праздничные фестивали поэзии и музыки в рамках проекта «С любовью к России». Здесь будет уместным вспомнить и отдать должное казачеству в расширении и освоении земель Российского владения Сибири, Дальнего Востока, Арктики, Курил и Аляски - первым Российским путешественникам - землепроходцам и мореплавателям, торившим путь к Аляске через Сибирь и вдоль побережья Студёного моря (Северного Ледовитого океана). Освоив Сибирь и Аляску, казаки продвигались далее от Аляски до Мексики, осаждаясь казачьими общинами в Канаде, Калифорнии, Мексике. «...Уже за несколько лет до покорения Ермаком Сибири в 1567 году посетили эти земли донские казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычёв «со товарищи». Они совершили весьма смелую и рискован-ную экспедицию на Восток, прошли Сибирь до Кореи, побывав в Китае, в Монголии и в Тибете. В своём «Сказе о хождении в далёкую Сибирь» они подробно описали о своём путешествии...» 26 октября (по старому стилю) 1582 года «Ермак Тимофеевич сбил с куреня царя Кучума», то есть завладел его столицей – горо-дом Искар. Но не только Ермак оставил о себе память, как леген-дарный герой в покорении Сибири. Было ещё немало славных казаков землепроходцев, - Иван Москвитин, Василий Поярков, Семён Дежнёв, Ерофей Хабаров, Владимир Атласов, Михаил Стадухин, Юрий Селивёрстов, Аркадий Адамов, Максим Перфирь-ев, Дмитрий Копылов, Иван Козыревский и многие другие. Со своими казачьими дружинами они освоили всю Сибирь, побережье Арктики и береговую линию восточных границ материка до устья Амура, а также Приамурье и даурскую землю. В 1646 году казаки первооткрыватели пересекли пролив, разделяющий новый и старый свет, то есть Азию и Америку. Далее исследовали «Студеное море» (Ледовитый океан) и чукотскую землю. Впервые от казаков появились сведения о племенах чукчей (в подробном описании о них Михаилом Стадухиным в 1644 году). Были успешно предпри-няты экспедиции от Аляски до Мексики. Казаки исстари имели свою гребную и парусную флотилии. У Степана Разина и Ермака Тимофеевича были Бусы-корабли и челны, Семён Дежнёв плавал на кочах, Стадухин, Поярков, Хабаров и Бузе - на стругах покоряли Сибирь. ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (? – 1585) Казачий атаман, предводитель похода в Сибирь, положивший начало основательного освоения Сибири Русским государством. После завоевания Казани и Астрахани Российские владения протя-нулись до Каспийского моря, и вся Волга стала русской рекой. Оживилась торговля с Нижним Поволжьем, Заволжьем с Ираном, проложен торговый путь в Среднюю Азию. В 1558 году купцы и промышленники Строгоновы получили первую жалованную гра-моту на «камские изобильные места», в 1574 году - грамоту на земли за Уралом по рекам Тура и Тобол и получили царское разре-шение строить крепости на Оби и Иртыше. В 1577 году Строгоно-вы пригласили Ермака с отрядом для охраны своих владений в Сибири. В 1581 году войско Ермака (пять полков, числом около 1650 человек, с тремя пушками, 300 пищалями и другим вооружением) двинулись в глубь Сибири. Приглашая Ермака, Строгоновы обеща-ли снабдить его всем и необходимыми припасами. Однако роль Строгоновых в организации сибирской экспедиции не следует пре-увеличивать. Решение о походе было принято казачьим войсковым кругом на Яике. У Строгоновых казаки задержались ровно на столько времени, сколько надо было, чтобы запастись продовольст-вием и пополнить свой арсенал. По записям в хозяйственных кни-гах дома Строгоновых, отряд Ермака отправился в сибирский поход первого сентября 1581 года. В 1581 году войско Ермака двинулись в глубь Сибири. Запад-ные отроги Уральских гор в междуречье Чусовай и Камы весьма протяжённы. У реки Чусовой обрывистые, скалистые, высокие берега. Кое-где посреди быстрины из воды выступают огром-ные камни. Вместе с многочисленными подводными камнями и мелями эти скалы таили большую опасность для казачьих стругов. Чем дальше поднимались казаки вверх по реке Чусо-вой, тем больше сил приходилось тратить гребцам на преодо-ление быстрого течения реки. Во многих местах свои суда со снаряжением казакам приходилось тянуть по реке бечевой. С Чусовой реки флотилия Ермака вошла в реку Серебрян-ку, берега которой сузились по сравнению с рекой Чусовой, а её течение было более стремительным. Все дальше на восток продвигался казачий отряд до перевала Среднего Урала. Каза-кам предстояло решить весьма трудную задачу, чтобы пере-править через горы целую флотилию, насчитывавшую нес-колько десятков тяжело нагруженных речных судов. Путь от реки Чусовой до Иртыша казаки совершали без длительных остановок. Надо было торопиться, поскольку успех этой экспедиции в значительной степени зависел от стремительности их движения и внезапности нападение на сибирского царя Кучума. Волжские казаки нередко приходи-лось преодолевали многоверстную переволоку своих речных судов с Волги на Дон. Но путь по горным уральским переходам был сопряжен с невероятно большими трудностями. На ураль-ских перевалах о торной дороге для перетаскивания своих судов не могло быть и речи. У казаков не было возможности выравнивать каменистый путь и волочить суда по земле, используя катки. По словам участников похода, они тащили суда в гору на своих плечах. С топором в руках казаки расчи-щали завалы, валили деревья, прорубая просеку, с невероятными усилиями торили свой путь. После короткой передышки казаки начали спуск судов по склону Уральского хребта, на это также потребовалось затратить немало сил. Следуя вниз по течению реки Баранчук, экспедиция Ермака достигла реки Тагил, устремились вниз по течению, и вскоре флотилия Ермака достигла реки Туры. По этой реке казакам предстояло проплыть наибольшее расстояние в несколько сотен верст, и, затем, по реке Тоболу пройти ещё около ста пятидесяти верст до реки Иртыша. Двадцать шестого октября 1582 года на реке Иртыш, в устье реки Тобол, флотилия Ермака сделала остановку, бросив якоря. Одна из первых стычек с татарами произошла у Епанчина, на реке Туре. Посланец Ермака атаман Иван Александров так описал первое столкновение казаков с татарами: "Погребли до деревни до Епанчины... И тут у Ермака с татары с кучюмовыми бой был, а языка татарского не изымаша. Бежавшие из-под Епанчина татары добрались до Искера раньше Ермака, и царю Кучюму то стало ведомо". Таким образом, сибирский хан Кучум своевременно получил известие о появлении русских и имел возможность хорошо подготовиться к сраженью. Преиму-щество внезапного нападения Ермака было утрачено. Получив сведения о малочисленности отряда Ермака, Ку-чум предположил, что казаки не решатся вступить в сраженье с его многотысячным войском. При появлении казачьей фло-тилии, Кучум устроил засеку на Иртыше, подле Чувашева мыса, и расставил множество пеших и конных воинов вдоль всего берега. В бою под Чувашевым мысом казаки в пешем строю стремительно атаковали конное и пешее воинство Кучу-ма, обратили их в бегство, и вступили в столицу сибирского царства-Искер. Местные ханты-мансийские племена, тяготившиеся вла-стью Кучума, проявили миролюбие к русским. Через четыре дня после битвы князёк Бояр с сородичами явился в Искер и привез с собой многие дары и продовольственные припасы. Татары, бежавшие из окрестностей Искера, стали вместе с семьями возвращаться в свои юрты. Пришла суровая сибирская зима. Казакам пришлось выта-щить струги на берег. Началось их первое трудное зимовье. Кучум тщательно готовился к ответному удару. Маметкул от-правился освобождать Искер, имея в своем распоряжении более десяти тысяч воинов. Ермак атаковал татарское войско в 15 верстах к югу от Искера, в районе Абалака. Сражение было тяжелым и кровопролитным. Много татар полегло в этой битве, и казаки понесли тяжелые потери. С наступлением ночи бой прекратился сам собой. Несметное татарское войско отступило. Ермак одержал самую славную из своих побед над объединенными силами всего сибирского царства Кучума. Казаки Ермака закрепились на Оби, и это было большим достижением первой сибирской экспедиции. Таким образом, был открыт новый путь на Обь и Иртыш через Средний Урал. Не дождавшись обещанных подкреплений из Москвы ни зимой 1583 года, ни летом следующего года, казачий круг принял решение вернуться на Русь, следуя по течению реки Тавды. Ермак выступил на Пелым, Лозьву и Вишеру с целью покоре-ния одного из самых густонаселенных районов сибирского царства - Пелымского княжества, и овладения наиболее удоб-ным путем из Пермского края в Сибирь. В походе на Пелым казаки встретили мощное сопротивление со стороны татар и мансийских князьков. Дружине Ермака приходилось биться почти исключительно врукопашную, и нести более тяжелые потери, чем в сражениях с Кучумом. В числе других павших в этом сражении казаков, здесь погиб атаман Никита Пан. Ермак близко подошёл к столице Пелымского княжества - городку Пелыму, но штурмовать укрепленное урочище не стал, чтобы уберечь и без того уже малочисленную свою дружину. Ермак вынужден был повернуть назад, к Искеру. Весть о неудаче Ермака в его походе на Пелым быстро распространялась и вызвала ликование в стане Кучума. Положение Ермака казалось безвыходным. В этот критический момент к Искеру подошли подкрепления стрелецкого отряда, высланного из Москвы для поддержки экспедиции Ермака. Воевода Волховский привел с собой триста стрельцов. Стрельцы по дороге к экспедиции казаков умудрились растерять почти все свои суда и грузы, и когда они пришли к Ермаку, то "запасу у них не было никакого". У Ермака запасов продовольствия было ограничено, которого едва хватало для пропитания казаков на зимовке в Сибири. Имеющиеся у Ермака запасы быстро подошли к концу, и в его стане начался голод. Стрельцы вымерли поголовно, в их числе и воевода князь Волховский. В отряде Ермака также были большие потери казаков. Чтобы сберечь уцелевших людей, атаман старался избегать столкновений с татарами, но, выждав удобный момент, Ермак нанес неожиданный удар по воинству царька Карачи. Под покровом ночи казаки скрытно пробрались к ставке Карачи и разгромили ее. Самому царю Караче удалось избежать гибели, но вся его армия была рассеяна. Ермак одержал еще одну внушительную победу над многочислен-ными врагами сибирского царства. Чтобы заманить Ермака в западню, татары распустили слух, будто богатый бухарский караван задержан ими на реке Вагае. Хитрость Кучума удалась. Отряд Ермака поднялся к устью Вагая 5 августа 1585 года и остановился на ночлег. Была темная ночь, шел проливной дождь. Казаки участвовав-шие в экспедиции, впоследствии вспоминали, как, разбужен-ные среди ночи, они ужаснулись и пустились бежать, а иные остались лежать, побитые в казачьем стане. Кучум под покровом тёмной ночи, под проливным дождем напал на стан Ермака. Ермак, отчаянно сражаясь, проложил себе дорогу через толпу врагов к берегу и бросился вплавь к своему стругу, но тяжелые доспехи (подарок царя Ивана Грозного), потянули легендарного героя на дно Иртыша. Дружина Ермака спаслась бегством в стругах, и лишь немногие полегли в этом побоище. Интерес к экспедициям Ермака никогда не иссякал. История его открытий и освоения обросла множеством легенд. Предводитель казаков Ермак стал одним из самых любимых героев народных песен и сказаний. Жизнь и подвиг Ермака были настолько удиви-тельны, что после его трагической гибели в жёлтых водах Иртыша, он сразу же стал достоянием беспримерных легенд. Ермак Тимофе-евич нанёс сокрушительный удар последнему отсталому татарско-му ханству, которое несло с собой лишь бедствия и страдания заво-ёванным Кучумом сибирским племенам. После присоединения Казани и Астрахани под ударом Ермака пало царство Кучума, «Презренного царя Сибири» (по выражению декабриста Рылеева автора песни «Ермак»). Смерть Ермака потрясла и его врагов. Татарские легенды, сохранённые замечательным сибирским летописцем XVII века Семёном Устиновичем Ремизовым, передают нам, как воины Кучума, стреляли в мёртвое тело атамана Ермака из луков, но кровь лилась из него, как из живого. Птицы не смели клевать тело Ермака, испуганно шарахаясь в сторону от него. С наступлением ночи над могилой великого казачьего атамана сиял огромный огненный столб. Перепуганные татары, боясь Божьей кары, похоронили Ермака с почестью под «кудрявой сосной» на своём древнем Бегишевском кладбище, и насыпали над ним высо-кий курган. Чтобы успокоить грозный дух они устроили богатую поминальную тризну, на которой было съедено множество быков и баранов. Такими тризнами издавна чтили обитатели степей память своих героев-богатырей. Итак, с легкой руки Ермака в Сибирь один за другим пускались небольшие отряды казаков и служилых людей. Сибирский поход Ермака был предвестником многочисленных экспедиций в ХVII веке, позволивших открыть, обследовать и освоить огромные прос-транства на Северо-востоке Азиатского материка. На их долю вы-пала честь осуществить блестящие географические открытия в Сибири и Дальнем Востоке. Несмотря на невообразимые трудности и препятствия, возникавшие перед землепроходцами, они продви-гались успешно и необычайно быстро. Потрясает размах освоения казаками невиданных миру до Ермака земель Северной и Восточ-ной Азии. Это был век героических великих открытий Сибири. Не было в судьбе России ничего более счастливого, чудесного и гран-диозного, чем открытие и освоение Сибири, Дальнего Востока, Приморья, островов Курильской гряды, Камчатки, Чукотки и Аляски. Были составлены замечательные чертежи сибирских земель и городов. Русские казаки-землепроходцы за короткий срок дошли не только до Амура, но шагнули далеко на север и на восток, вплоть до Курильских островов и до Аляски. Неиссякаемой мощи народа хватило не только на борьбу с внешними врагами, на восстановление разрушенных городов и сел, но могучим потоком она разливалась все шире по просторам неведомых земель неудер-жимой, победоносной и преобразующей силой. Всего за пятьдесят лет из мифической страны мрака и загадочных пёсиголовцев страна была превращена в суровую, но вполне реальную русскую Сибирь, с русскими городами и селами. Ермак вступил в Сибирь в 1581 году, при жизни царя Ивана Грозного, а уже в 1639 году Иван Мос-квитин с отрядом Дмитрия Копылова достиг побережья Охотского моря. И в 1648 году смелый русский мореплаватель Семён Дежнёв с небольшим отрядом казаков проплыл на своём утлом коче вдоль побережья Арктики - от реки Колымы до реки Анадырь. В 1643 году отряд казаков и «охочих людей» под начальством Василия Пояркова двинулся по реке Зее на Амур и вернулся в Якутск с известием, что земли по Амуру «людны, хлебны, собольны, всякого зверя много, и те реки рыбны и государевым ратным людям в той землице скудности не буде...». В 1649 году землепроходец казак Ерофей Хабаров, имея в своём отряде 150 казаков служилых и «охочих людей» двинулся на Амур с верховья Лены. Ему подчини-лись дауры, их князьки обязались платить ясак (дань) и, закрепив-шись в Албазине, Хабаров пошёл дальше, обкладывая население ясаком, ставя остроги, оставляя в них людей для пахоты. Так в 1649 годах завершилось присоединение Приамурья к рус-ским владениям, и стали появляться там русские переселенцы. Экспедиции, совершенные на протяжении десяти лет (с 1639 по 1649 год), охватили, как бы обвели чертою по внешним границам, морским и сухопутным, Северо-Восточную Азию. Речь идет о четырёх основных экспедициях казаков землепроходцах - Иване Москвитине, Василие Пояркове, Семёне Дежнёве и Ерофее Хаба-рове. МОСКВИТИН ИВАН ЮРЬЕВИЧ Русский землепроходец с отрядом казаков первым достиг Охотского моря: открыл его побережье и Сахалинский залив. Из недавно основанного казаками Якутска, отряды «охочих вольных людей» осуществляли поиск «новых землиц» не только на юг и на север – вверх и вниз по реке Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием случайных рассказов, что на востоке есть Теплое море. В мае 1639 года Тюменский казак Москвитин снарядил экс-педицию на разведку пути к «морю-океяну», состоящую из отряда казаков в тридцать человек с проводниками эвенами. В отряде был казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин представил в январе 1646 года «скаску» о своей службе в отряде Мосвитина. Эти «скаски» являются важнейшим документом об открытии ими Охотского моря. Неделю Москвитин с отрядом спус-кался по реке Алдану до устья реки Маи. Далее по реке Мае казаки шли на плоскодонном дощатнике – где на вёслах или шестах, а где бичевой поднимаясь к верховью реки. В устье небольшой мелкой реки Нюдыми казаки построили два струга и за неделю поднялись вверх по реке до её истоков. Далее продолжили путь через перевал хребта Джугджур, построили новый струг и на нём за неделю спустились по реке Улье до водопадов. Обойдя опасные пороги, казакам вновь пришлось строить судно байдару на тридцать чело-век. Через неделю пути отряд впервые вышел на «Большое море-окиян» (на тунгусском языке – Лама). «...Казаки, до Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же можно рыбы много добыть, и можно сытым быть». В устье реки Ульи казаки поставили зимовье и обследовали побережье на север до Тауйской губы и на юг до реки Уды. Возникла необходимость строить морс-кое судно (коч), ибо их утлое судно было непригодно для морского плавания. И с наступлением зимы, в устье реки Ульи было положе-но начало строительства русского Тихоокеанского флота. Казаки построили два крепких коча с мачтами, так чтобы можно было ходить по морю. От эвенка Москвитин узнал о существовании на юге устья реки «Мамур» (Амур), и что вверх по течению живут «гиляки сидячие», бородатые люди дауры. Живут они дворами, имея лошадей, коров и свиней, а также птицу домашнюю. Курят вино, прядут шерсть, ткут полотна, так что живут «со всего обычая русского». В конце апреля 1640 года Москвитин с казаками отправился морем на юг, захватил с собой эвенка в качестве проводника и они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы. Обошли с юга Шантарские острова, проникли в Сахалинский залив. В устье реки Уды Москви-тин собрал подробные сведения об Амуре и его притоках - Чие (Зее) и Омути (Агмуни), а также об низовых и островных народах – «бородатых людях – Даурах. С наступлением осенних штормов, казаки не рискнули оставаться на зимовку в маленьком заливе в устье реки Алдомы. Приняли решение вернуться на зимовье в устье реки Ульи и весной возвратились в Якутск. Власти Якутска высоко оценили заслуги участников похода. Москвитин был произведён в пятидесятники и все его спутники получили денежную награду до пяти рублей каждому. Для дальнейшего освоения открытого ими Дальневосточного края, Москвитин рекомендовал направить не менее тысячи хорошо вооружённых стрельцов с десятью пушками. Москвитин собрал сведения не только о пройденном им пути. Он привез в Якутск первые вести о реках Амгуни и Амуре, о богатых и привольных землях приамурских. Им же составлено было первое географическое и этнографическое описание Охотского побережья. Оно называлось "Роспись рекам и имяна людям, на которой реке какие люди живут". Географические данные, собранные Москвити-ным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальне-го Востока (март 1642 года). Дальнейшие следы Ивана Москвитина бесследно теряются. Поход Ивана Москвитина стал одним из самых значительных в русской истории – он позволил оценить пределы Российской земли. Было открыто Охотское море, пройде-но почти две тысячи вёрст, вдоль его побережья. Москвитин пер-вым увидел Шантарские острова и Удскую губу, отделяющего их от материкового берега и вернулся в Якутск с первыми достовер-ными сведениями об Амуре. Москвитин открыл дорогу многим русским землепроходцам. ПОЯРКОВ ВАСИЛИЙ ДАНИЛОВИЧ Донской казак, землепроходец, первооткрыватель Нижнего и Среднего Амура. Служил правителем канцелярии при якутском воеводе. С отрядом в 130 человек Поярков в июле 1643 года отплыл на стругах из Якутска и по Алдану и Учуру к осени добрался до реки Гонам. Здесь он оставил 40 человек с грузами зимовать, а с остальными пустился через Становой хребет. После трудного похода он достиг Зеи и по этой реке спустился до областей, насе-лённых даурами. В построенном наскоро острожке отряд Пояркова провел несколько бедственных месяцев. От голода погибло около 40 человек. Подошедшая партия, остававшаяся на зимовке, выру-чила казаков. И Поярков, построив струги, пошел вниз по течению реки Зеи. После множества приключений казаки, которых остава-лось не более 65 человек, добрались до устьев Амура, где они "объясачили и привели под цареву руку" гиляков. Возвращаться обратно вверх по течению с поредевшим отрядом Поярков не стал, а решил на гиляцких лодках идти к северу вдоль берегов Охотского моря до тех мест, где, как он знал, находились русские зимовья. Плавание Пояркова продолжалось около 12 недель. В устье реки Ульи он построил острожек на месте зимовья Москвитина и снова зазимовал. Весною, оставив 20 человек в острожке для более проч-ного утверждения здесь русского владычества, Поярков двинулся сначала по реке Улье, потом волоком перетащил лодки на реку Маю, и в июле 1646 года вернулся в Якутск. Он привёз богатый ясак, заложников и разные трофеи (ясак - дань, налагаемая казака-ми на народы, признавшие себя подвластными России). Он привез также обстоятельное описание своего пути. Известия о богатствах Приамурья, о щедрости тамошней при-роды, показавшейся казакам после суровых сибирских стран просто раем, всколыхнули, взволновали сибирских землепроходцев. И не только землепроходцев - многие крестьяне и поселенцы, бросая обжитые места, отправлялись на Амур. ДЕЖНЁВ СЕМЁН ИВАНОВИЧ (ок. 1605 – 1673) Дежнёв Семен Иванович, закалённый казак землепроходец-первооткрыватель, прославил Россию тем, что первыми проплыл из Восточно-Сибирского моря в Тихий океан, открыв пролив между Азией и Америкой. Летом 1648 Попов и Дежнев на семи кочах вышли из устья реки Колымы в «Студеное море» (Восточно-Сибирское), взяли курс на Восток. По распространенной версии, до Берингова пролива дошли только три судна, остальные пропали во время шторма. Оставшиеся от экспедиционного каравана суда благополучно проплыли по проливу, разделяющему два материка Азию и Америку, обогнули Чукотский полуостров. Осенью в Беринго-вом море снова разыгрался шторм, раскидав кочи в разные стороны, далеко друг от друга, и они потерялись из вида. Коч Дежнева отбросило к Олюторскому полуострову, и только через 10 недель, потеряв половину землепроходцев, они добрались до низовьев реки Анадыря. По данным самого Дежнева, Берингов пролив прошли шесть судов из семи, а в Беринговом море или в Анадырском заливе в "морскую непогоду" погибло пять кочей, включая судно Попова. Дежнев со своим отрядом казаков, прибившись к берегу, преодолев Корякское нагорье, "холодны и голодны, наги и босы" добрались до устья реки Анадырь. С трудом пережили казаки суровую зиму, но сумели к весне, построили крепкое судно и летом 1649 года отправились на нём в плавание вверх по реке Анадырь на 600 вёрст. Здесь Дежнёв основал ясачное зимовье, куда весной пришли отряды Семена Моторы и Стадухина. Во главе с Дежневым они пытались достичь реки Пенжины, но, не имея проводника, три недели проблуж-дали в горах. Поздней осенью Дежнев направил людей в устье Анадыря за продовольствием. Но отряд заготовителей был по дороге ограблен и избит. Казаки Дежнёва с трудом дожили до весны, а с лета и до осени решали продовольст-венную проблему и занимались разведкой "соболиных мест". Летом 1652 они обнаружили огромное лежбище моржей на отмели Анадырского залива, усеянное моржовыми клыками ("заморным зубом"). В 1660 Дежнев с грузом "костяной каз-ны" сухим путем перешел до берега реки Колымы, а оттуда морем добрался до низовья реки Лены. После зимовки в Жиганске он через Якутск добрался до Москвы к осени 1664 года. В Москве с ним был произведен полный расчет: за службу и промысел 289 пудов (чуть более 4,6 т) моржовых клыков на сумму 17340 рублей получил Дежнев 126 рублей и чин казачьего атамана. В Москве его назначили приказчиком по сбору ясака на реках Оленек, Яна и Вилюй. Во время второго приезда в Москву в 1671 Дежнёв доставил соболиную казну, но заболел и умер в начале 1673. За 40 лет пребыва-ния в Сибири, преумножая богатство России, Дежнев получил множество ранений. Он отличался надежностью и честно-стью, выдержкой и миролюбием. Благодарные потомки увеко-вечили память о нём. Его имя носят: мыс, который является крайней северо-восточной оконечностью Азии (названный Дежневым), а также именем его названы остров, бухта, полу-остров и село. В центре Великого Устюга Семёну Дежнёву в 1972 установлен памятник. ХАБАРОВ ЕРОФЕЙ ПАВЛОВИЧ (1607 – 1677) Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-Святитский. В 1632 году Хабаров с Таймырского полуострова прибыл на реку Лена. Семь лет он ходил по бассейну реки Лены, занимаясь пушным промыслом. В 1639 году Хабаров осел в устье реки Куты, засеял участок земли, стал торговать хлебом, солью и другими товарами. Весной 1641 года он перешел в устье реки Киренги, распахал шестьдесят десятин земли и построил мельницу. Но главным его богатством была соляная варница. За солью, добытчики охотились, словно за золотом. Даже сам воевода Петр Головин, отрядил Еналея Бахтеярова на поиски соляных залежей, письменно наказывал: "Идти на низ Илима реки, к соляным росолным ключам, и тех ключей велено им досмотреть накрепко, из каких мест те ключи текут, из твердого камени или из мелково, и мочно ли на том месте варницы устроить. А осмотря тех росолных ключей и взяв росолу для опыту, велеть описать имянно". Хабарову на соляном и на хлебопашном поприще процветать довелось недолго. Воевода Петр Головин счел слишком малой его десятой доли от жатвы, что по уговору отдавал ему казак Хабаров, и он востребовал поначалу вдвое больше. А вскоре, без всякого на то права, забрал всю землю, весь хлеб и соляную варницу, а самого Хабарова засадил в Якутском остроге в тюрьму. Из этой ужасной тюрьмы Хабаров вышел в конце 1645 года "гол, как сокол и чуть живой". Есть-таки на этом свете худо без добра, но на счастье Хабарова, вскоре воеводу Головина в 1648 году в Якутске сменил другой воевода энергичный Францбеков. Узнав об успешном, хотя и трудном походе Пояркова в даурские земли, Хабаров стал просить нового воеводу снарядить сильный отряд в даурские земли. Францбеков согласился послать отряд казаков для прииску новых зем-лиц и отпустил Хабарову в кредит казенное военное снаря-жение и несколько пушек. Больше того, воевода из своих личных средств дал деньги всем участникам похода, под разумные проценты. Мало того, воевода предоставил экспе-диции суда якутских промышленников, и снабдил экспеди-цию хлебом. Напоследок, Францбеков дал такой наказ Хабарову: «Призвать богатых даурских князей Лавкая и Батогу под высокую государеву руку...». Хабаров набрал к себе в отряд около 70 человек и поспешил с казаками покинуть Якутск осень 1649 года. Дорога была только одна - по воде, и Хабаров двинулся по рекам Олёкме и Лене на юг - как можно ближе к верхо-вьям притоков Амура, решив таким путем - где по воде, а где и волоком - дойти до Амура. Идти против течения быст-рой Олёкмы с её бурливыми порогами было очень трудно. В борьбе со своенравной рекой люди выбивались из сил, но продолжали двигаться вперед. Когда их застали первые предзимние холода, Хабаров остановил отряд у реки Тунги-ри, правого притока Олёкмы. Здесь они срубили острог, отдохнули немного, и в январе 1650 года двинулись дальше на юг, на нартах под парусами вверх по реке Тунгири. Затем перевалили отроги Олёкминского Становика и весной 1650 года добрались до реки Урки, первого на их пути притока Амура. Отсюда отряд Хабарова пошел вниз по Амуру и неожиданно встретился с местным князем Лавкаем со свитой. Хабаров предложил князю Левкаю уплатить ясак, за что пообещал ему гарантию царской защиты и покровительства. Князь Левкай, попросил у Хабарова дать время на сборы ясака. Хабаров поверил ему, однако Лавкай бежал с берегов Амура, прихватив с собой две с половиной тысячи лошадей. Один из местных жителей поведал Хабарову об этом, а также рассказал ему про "Хинскую землю", (Китай), что находится по ту сторону Амура, и сообщил, что у них имеются большие суда, плавающие с богатыми товарами по Амуру, что их войско снабжено пушками и огнестрельным оружием. Хабаров принял решение оставить в Лавкаевом городке пятьдесят казаков и в мае 1650 года вернулся в Якутск, надеясь, что с подходом подкреплени, ему удастся пройти значительно дальше. На первый взгляд может показаться, что первый поход Хабарова закончился незначительной удачей - он вернулся без добычи и не привел к покорности местные народы. Однако следует иметь в виду, что Хабаров привез с собой чертеж даурской земли - первый, пусть ещё и несовершен-ный схематичный чертёж даурского края. А это дорогого стоит: чертеж стал одним из основных источников при создании карт Сибири в 1667 и 1672 годах. В своих отпис-ках, составленных во время похода, Хабаров рассказывал о богатствах Даурии: о её щедрых землях, о пушном звере и о рыбном изобилии в реке Амуре. Францбеков сумел оценить добытые сведения и незамедлительно отправил чертеж Хабарова в Москву вместе с подробным отчетом об успешной экспедиции в самостийные даурские земли. В Якутске Хабаров начал набирать добровольцев, рассказывая о несметных богатствах Даурии. Нашлась сотня охочих казаков, и Францбеков дал Хабарову ещё полсотни служилых стрельцов с тремя пушками, с большим запасом свинца и пороха. С этим отрядом Хабаров выступил из Якутска в середине лета 1650 года. К осени казачий отряд прошел уже знакомым путём до Амура и соединился с оставленным в прошлом году гарнизоном в Лавкаевском городке. Казаки, остававшиеся на Амуре, пережили тревож-ное время: на них то и дело нападали дауры, но овладеть крепостью так и не смогли. Далее Хабаров нашел оставлен-ных им казаков ниже по Амуру неподалёку от укрепленного городка Албазин, которые уже предпринимали попытки взять штурмом Албазин, но безуспешно. Однако на этот раз обитатели крепости Албазина - дауры издали, заметив приближающийся большой отряд казаков, вооружённых пушками, бежали из укреплённого городка. Казаки нагнали их, захватили много пленных и большую добычу. Хабаров послал часть своего отряда с собранным ясаком в Якутск, а сам с частью отряда остался зимовать в Албазине. К весне построил дощаники и двинулся вниз по Амуру. Через несколько дней пути по реке, русские доплыли до городка князя Гайгудара. Укрепление состояло из трех земляных городков, соединенных между собой стеной, и было окру-жено двумя рвами. Под башнями были сделаны подлазы, через которые мог проехать всадник. Хабаров через толмача уговаривал Гайгудара платить ясак русскому государю, но князь отказался. После обстрела казаки взяли городок приступом и простояли в укреплении несколько недель. Хабаров уговаривал окрестных даурских князьков подчи-ниться русским, и давать ясак, но никто не являлся. Не теряя времени, отряд Хабарова погрузил снаряжение и лошадей в дощаники и, всегда готовый к бою, поплыл дальше вниз по Амуру. Через два дня казаки подплыли к городку князя Банбулая, овладели им без боя. В этом городке Хабаров поначалу собирался зимовать, но, ещё более богатые земли нижнего Приамурья увлекали его плыть дальше. Ближе к осени в устье реки Зеи отряд Хабарова без сопротивления занял небольшую крепость, и заставил жителей соседних селений признать себя подданными Российского царя. Между даурами и казаками установились мирные отношения, и Хабаров продолжил путь вниз по Амуру. От устья реки Бурей начинались земли, заселенные гогулами - народом, родственным маньчжурам. Они также не оказали казакам сопротивления. В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров со своим отрядом остановился в их большом селении. Одну часть казаков Хабаров отправил для ловли рыбы, а другая часть его отряда осталась укреплять Ачанский острожек, в котором им предстояло остаться на зимовку. Отсюда, из Ачанского острожка, казаки совершали сбор ясака. В марте 1652 года казаки Хабарова подверглись нападе-нию маньчжурского отряда (около 1000 человек), которые пытались взять приступом острожек. Необычайная храб-рость казаков и умелое командование Хабарова помогли им одержать победу с минимальными для себя потерями. Каза-ки захватили трофеи: 2 пушки, много ружей, богатый китайский обоз (830 лошадей) и большие запасы хлеба. Несмотря на значительный успех, Хабаров понимал, что с его малочисленным войском нельзя овладеть столь боль-шими территориями. Весной, как только Амур вскрылся, Хабаров принял решение оставить Ачанский острог и воз-вратиться назад на своих судах, двигаясь против течения. Из Якутска на поддержку Хабарову был выслан отряд казаков под руководством Терентия Ермолина и Ивана Нагибы. Долгое время в своем походе им не удавалось найти Хабарова. На реке Тунгире они повстречали человека Хабарова с грамотой, в которой тот просил, как можно быстрее идти ему на помощь. Но груз у отряда был слиш-ком велик, и быстро идти не удавалось. Приближалась зима, и было принято решение, что Ермолин с отрядом казаков останется здесь строить зимовье и охранять большую часть снаряжения, а Иван Нагиба с отрядов в тридцать казаков продолжил поиски Хабарова по Амуру. Мастеровые вытеса-ли струги, отряд Ивана Нагибы погрузился в них и двинулся вниз по Амуру. С наступлением весны Ермолин отправился со своим отрядом на поиски Хабарова и вскоре неожиданно встретился с ним, но отряда Нагибы у Хабарова не оказалось. Тем временем отряд Нагибы, не встретив Хабарова, пре-вознемогая холод и голод, отражая бесчисленные нападения местного люда, прошел весь Амур и вышел в Охотское море. Прежним путем возвращаться против течения реки уже не было сил, и отряд, раздвигая льдины шестами, сде-лал попытку пробиться к северо-западу. Только на одиннад-цатый день им удалось прибиться к берегу... "И мы, холопы государевы, на берег пометались душою да телом, хлеб, и свинец, и порох потонул, и платье все потонуло, и стали без всего..." Двинулись далее берегом, питаясь, чем Бог послал. Били моржей и нерпу, собирали ягоды да коренья, через глухую тайгу подошли к какой-то речушке, построили судёнышко, снова спустились к морю, которое уж было безо льдов вблизи берега, прошли морем немного, потом четыре недели брели по тайге и встали зимовать во встре-ченном эвенкийском селении. Летом Нагиба добрался до Якутска, оставил отписку о том, что случилось с ними, и обратился с разными просьбами к воеводе, чтобы помог казакам обжиться на новом месте: "А мы здеся, я, Ивашко, со товарищи... наги и босы..." а через сто лет академик Миллер найдет в Якутском архиве ту отписку, оценит ее значение и перепишет, дивясь мужеству казаков... Хабаров же вместе с людьми Ермолина продолжал отступление к Якутску и, прослышав, что маньчжуры собрали против него большое войско - тысяч в шесть, они остановились в начале августа в устье реки Зеи. Одна часть казаков во главе с Костькой Ивановым, Поляковым да Чечигиным взбунтовалась, недовольные крутым нравом Хабарова. Захватив свинец и порох, они пошли вниз по Амуру. Добрались до Гиляцкой земли, поставили там острог, чтобы собирать ясак и жили в своем остроге воль-готно и весело. Хабаров не мог потерпеть такого самоуправ-ства бунтовщиков, и в сентябре со своим отрядом добрался до стоянки бунтовщиков, штурмом взяли острог, виновных бунтарей наказали батогами и всю их добычу забрали в обоз. В этих краях, в Гиляцкой земле, казаки Хабарова встре-тили новую зиму, а весной 1653 года вернулись на реку Зею, обосновались там, и принялись собирать ясак, плавая вверх и вниз по Амуру. Сохранившиеся отписки Ерофея Хабарова якутскому воеводе повествуют о том, как верно и точно описал богатство Амура этот смелый землепроходец: "...А вниз по славной, по великой реке Амуре живут даур-ские люди пахотные и скотные, и в той великой реке Амуре рыба - калушка (белуга) и осетры и всякой рыбы много против Волги. А в градах и улусех луги великие и пашни
ОТ АВТОРА Российская общественность широко отмечает 200-летний юбилей установления дипломатических отношений России и США и 200-летие со дня рождения видного исследователя Аляски Л.А. Загоскина. Проходят международные научные конференции РАН, организованы циклы вечеров «Встречи с Русской Америкой», состоялись международные праздничные фестивали поэзии и музыки в рамках проекта «С любовью к России». Здесь будет уместным вспомнить и отдать должное казачеству в расширении и освоении земель Российского владения Сибири, Дальнего Востока, Арктики, Курил и Аляски - первым Российским путешественникам - землепроходцам и мореплавателям, торившим путь к Аляске через Сибирь и вдоль побережья Студёного моря (Северного Ледовитого океана). Освоив Сибирь и Аляску, казаки продвигались далее от Аляски до Мексики, осаждаясь казачьими общинами в Канаде, Калифорнии, Мексике. «...Уже за несколько лет до покорения Ермаком Сибири в 1567 году посетили эти земли донские казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычёв «со товарищи». Они совершили весьма смелую и рискован-ную экспедицию на Восток, прошли Сибирь до Кореи, побывав в Китае, в Монголии и в Тибете. В своём «Сказе о хождении в далёкую Сибирь» они подробно описали о своём путешествии...» 26 октября (по старому стилю) 1582 года «Ермак Тимофеевич сбил с куреня царя Кучума», то есть завладел его столицей – горо-дом Искар. Но не только Ермак оставил о себе память, как леген-дарный герой в покорении Сибири. Было ещё немало славных казаков землепроходцев, - Иван Москвитин, Василий Поярков, Семён Дежнёв, Ерофей Хабаров, Владимир Атласов, Михаил Стадухин, Юрий Селивёрстов, Аркадий Адамов, Максим Перфирь-ев, Дмитрий Копылов, Иван Козыревский и многие другие. Со своими казачьими дружинами они освоили всю Сибирь, побережье Арктики и береговую линию восточных границ материка до устья Амура, а также Приамурье и даурскую землю. В 1646 году казаки первооткрыватели пересекли пролив, разделяющий новый и старый свет, то есть Азию и Америку. Далее исследовали «Студеное море» (Ледовитый океан) и чукотскую землю. Впервые от казаков появились сведения о племенах чукчей (в подробном описании о них Михаилом Стадухиным в 1644 году). Были успешно предпри-няты экспедиции от Аляски до Мексики. Казаки исстари имели свою гребную и парусную флотилии. У Степана Разина и Ермака Тимофеевича были Бусы-корабли и челны, Семён Дежнёв плавал на кочах, Стадухин, Поярков, Хабаров и Бузе - на стругах покоряли Сибирь. ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (? – 1585) Казачий атаман, предводитель похода в Сибирь, положивший начало основательного освоения Сибири Русским государством. После завоевания Казани и Астрахани Российские владения протя-нулись до Каспийского моря, и вся Волга стала русской рекой. Оживилась торговля с Нижним Поволжьем, Заволжьем с Ираном, проложен торговый путь в Среднюю Азию. В 1558 году купцы и промышленники Строгоновы получили первую жалованную гра-моту на «камские изобильные места», в 1574 году - грамоту на земли за Уралом по рекам Тура и Тобол и получили царское разре-шение строить крепости на Оби и Иртыше. В 1577 году Строгоно-вы пригласили Ермака с отрядом для охраны своих владений в Сибири. В 1581 году войско Ермака (пять полков, числом около 1650 человек, с тремя пушками, 300 пищалями и другим вооружением) двинулись в глубь Сибири. Приглашая Ермака, Строгоновы обеща-ли снабдить его всем и необходимыми припасами. Однако роль Строгоновых в организации сибирской экспедиции не следует пре-увеличивать. Решение о походе было принято казачьим войсковым кругом на Яике. У Строгоновых казаки задержались ровно на столько времени, сколько надо было, чтобы запастись продовольст-вием и пополнить свой арсенал. По записям в хозяйственных кни-гах дома Строгоновых, отряд Ермака отправился в сибирский поход первого сентября 1581 года. В 1581 году войско Ермака двинулись в глубь Сибири. Запад-ные отроги Уральских гор в междуречье Чусовай и Камы весьма протяжённы. У реки Чусовой обрывистые, скалистые, высокие берега. Кое-где посреди быстрины из воды выступают огром-ные камни. Вместе с многочисленными подводными камнями и мелями эти скалы таили большую опасность для казачьих стругов. Чем дальше поднимались казаки вверх по реке Чусо-вой, тем больше сил приходилось тратить гребцам на преодо-ление быстрого течения реки. Во многих местах свои суда со снаряжением казакам приходилось тянуть по реке бечевой. С Чусовой реки флотилия Ермака вошла в реку Серебрян-ку, берега которой сузились по сравнению с рекой Чусовой, а её течение было более стремительным. Все дальше на восток продвигался казачий отряд до перевала Среднего Урала. Каза-кам предстояло решить весьма трудную задачу, чтобы пере-править через горы целую флотилию, насчитывавшую нес-колько десятков тяжело нагруженных речных судов. Путь от реки Чусовой до Иртыша казаки совершали без длительных остановок. Надо было торопиться, поскольку успех этой экспедиции в значительной степени зависел от стремительности их движения и внезапности нападение на сибирского царя Кучума. Волжские казаки нередко приходи-лось преодолевали многоверстную переволоку своих речных судов с Волги на Дон. Но путь по горным уральским переходам был сопряжен с невероятно большими трудностями. На ураль-ских перевалах о торной дороге для перетаскивания своих судов не могло быть и речи. У казаков не было возможности выравнивать каменистый путь и волочить суда по земле, используя катки. По словам участников похода, они тащили суда в гору на своих плечах. С топором в руках казаки расчи-щали завалы, валили деревья, прорубая просеку, с невероятными усилиями торили свой путь. После короткой передышки казаки начали спуск судов по склону Уральского хребта, на это также потребовалось затратить немало сил. Следуя вниз по течению реки Баранчук, экспедиция Ермака достигла реки Тагил, устремились вниз по течению, и вскоре флотилия Ермака достигла реки Туры. По этой реке казакам предстояло проплыть наибольшее расстояние в несколько сотен верст, и, затем, по реке Тоболу пройти ещё около ста пятидесяти верст до реки Иртыша. Двадцать шестого октября 1582 года на реке Иртыш, в устье реки Тобол, флотилия Ермака сделала остановку, бросив якоря. Одна из первых стычек с татарами произошла у Епанчина, на реке Туре. Посланец Ермака атаман Иван Александров так описал первое столкновение казаков с татарами: "Погребли до деревни до Епанчины... И тут у Ермака с татары с кучюмовыми бой был, а языка татарского не изымаша. Бежавшие из-под Епанчина татары добрались до Искера раньше Ермака, и царю Кучюму то стало ведомо". Таким образом, сибирский хан Кучум своевременно получил известие о появлении русских и имел возможность хорошо подготовиться к сраженью. Преиму-щество внезапного нападения Ермака было утрачено. Получив сведения о малочисленности отряда Ермака, Ку-чум предположил, что казаки не решатся вступить в сраженье с его многотысячным войском. При появлении казачьей фло-тилии, Кучум устроил засеку на Иртыше, подле Чувашева мыса, и расставил множество пеших и конных воинов вдоль всего берега. В бою под Чувашевым мысом казаки в пешем строю стремительно атаковали конное и пешее воинство Кучу-ма, обратили их в бегство, и вступили в столицу сибирского царства-Искер. Местные ханты-мансийские племена, тяготившиеся вла-стью Кучума, проявили миролюбие к русским. Через четыре дня после битвы князёк Бояр с сородичами явился в Искер и привез с собой многие дары и продовольственные припасы. Татары, бежавшие из окрестностей Искера, стали вместе с семьями возвращаться в свои юрты. Пришла суровая сибирская зима. Казакам пришлось выта-щить струги на берег. Началось их первое трудное зимовье. Кучум тщательно готовился к ответному удару. Маметкул от-правился освобождать Искер, имея в своем распоряжении более десяти тысяч воинов. Ермак атаковал татарское войско в 15 верстах к югу от Искера, в районе Абалака. Сражение было тяжелым и кровопролитным. Много татар полегло в этой битве, и казаки понесли тяжелые потери. С наступлением ночи бой прекратился сам собой. Несметное татарское войско отступило. Ермак одержал самую славную из своих побед над объединенными силами всего сибирского царства Кучума. Казаки Ермака закрепились на Оби, и это было большим достижением первой сибирской экспедиции. Таким образом, был открыт новый путь на Обь и Иртыш через Средний Урал. Не дождавшись обещанных подкреплений из Москвы ни зимой 1583 года, ни летом следующего года, казачий круг принял решение вернуться на Русь, следуя по течению реки Тавды. Ермак выступил на Пелым, Лозьву и Вишеру с целью покоре-ния одного из самых густонаселенных районов сибирского царства - Пелымского княжества, и овладения наиболее удоб-ным путем из Пермского края в Сибирь. В походе на Пелым казаки встретили мощное сопротивление со стороны татар и мансийских князьков. Дружине Ермака приходилось биться почти исключительно врукопашную, и нести более тяжелые потери, чем в сражениях с Кучумом. В числе других павших в этом сражении казаков, здесь погиб атаман Никита Пан. Ермак близко подошёл к столице Пелымского княжества - городку Пелыму, но штурмовать укрепленное урочище не стал, чтобы уберечь и без того уже малочисленную свою дружину. Ермак вынужден был повернуть назад, к Искеру. Весть о неудаче Ермака в его походе на Пелым быстро распространялась и вызвала ликование в стане Кучума. Положение Ермака казалось безвыходным. В этот критический момент к Искеру подошли подкрепления стрелецкого отряда, высланного из Москвы для поддержки экспедиции Ермака. Воевода Волховский привел с собой триста стрельцов. Стрельцы по дороге к экспедиции казаков умудрились растерять почти все свои суда и грузы, и когда они пришли к Ермаку, то "запасу у них не было никакого". У Ермака запасов продовольствия было ограничено, которого едва хватало для пропитания казаков на зимовке в Сибири. Имеющиеся у Ермака запасы быстро подошли к концу, и в его стане начался голод. Стрельцы вымерли поголовно, в их числе и воевода князь Волховский. В отряде Ермака также были большие потери казаков. Чтобы сберечь уцелевших людей, атаман старался избегать столкновений с татарами, но, выждав удобный момент, Ермак нанес неожиданный удар по воинству царька Карачи. Под покровом ночи казаки скрытно пробрались к ставке Карачи и разгромили ее. Самому царю Караче удалось избежать гибели, но вся его армия была рассеяна. Ермак одержал еще одну внушительную победу над многочислен-ными врагами сибирского царства. Чтобы заманить Ермака в западню, татары распустили слух, будто богатый бухарский караван задержан ими на реке Вагае. Хитрость Кучума удалась. Отряд Ермака поднялся к устью Вагая 5 августа 1585 года и остановился на ночлег. Была темная ночь, шел проливной дождь. Казаки участвовав-шие в экспедиции, впоследствии вспоминали, как, разбужен-ные среди ночи, они ужаснулись и пустились бежать, а иные остались лежать, побитые в казачьем стане. Кучум под покровом тёмной ночи, под проливным дождем напал на стан Ермака. Ермак, отчаянно сражаясь, проложил себе дорогу через толпу врагов к берегу и бросился вплавь к своему стругу, но тяжелые доспехи (подарок царя Ивана Грозного), потянули легендарного героя на дно Иртыша. Дружина Ермака спаслась бегством в стругах, и лишь немногие полегли в этом побоище. Интерес к экспедициям Ермака никогда не иссякал. История его открытий и освоения обросла множеством легенд. Предводитель казаков Ермак стал одним из самых любимых героев народных песен и сказаний. Жизнь и подвиг Ермака были настолько удиви-тельны, что после его трагической гибели в жёлтых водах Иртыша, он сразу же стал достоянием беспримерных легенд. Ермак Тимофе-евич нанёс сокрушительный удар последнему отсталому татарско-му ханству, которое несло с собой лишь бедствия и страдания заво-ёванным Кучумом сибирским племенам. После присоединения Казани и Астрахани под ударом Ермака пало царство Кучума, «Презренного царя Сибири» (по выражению декабриста Рылеева автора песни «Ермак»). Смерть Ермака потрясла и его врагов. Татарские легенды, сохранённые замечательным сибирским летописцем XVII века Семёном Устиновичем Ремизовым, передают нам, как воины Кучума, стреляли в мёртвое тело атамана Ермака из луков, но кровь лилась из него, как из живого. Птицы не смели клевать тело Ермака, испуганно шарахаясь в сторону от него. С наступлением ночи над могилой великого казачьего атамана сиял огромный огненный столб. Перепуганные татары, боясь Божьей кары, похоронили Ермака с почестью под «кудрявой сосной» на своём древнем Бегишевском кладбище, и насыпали над ним высо-кий курган. Чтобы успокоить грозный дух они устроили богатую поминальную тризну, на которой было съедено множество быков и баранов. Такими тризнами издавна чтили обитатели степей память своих героев-богатырей. Итак, с легкой руки Ермака в Сибирь один за другим пускались небольшие отряды казаков и служилых людей. Сибирский поход Ермака был предвестником многочисленных экспедиций в ХVII веке, позволивших открыть, обследовать и освоить огромные прос-транства на Северо-востоке Азиатского материка. На их долю вы-пала честь осуществить блестящие географические открытия в Сибири и Дальнем Востоке. Несмотря на невообразимые трудности и препятствия, возникавшие перед землепроходцами, они продви-гались успешно и необычайно быстро. Потрясает размах освоения казаками невиданных миру до Ермака земель Северной и Восточ-ной Азии. Это был век героических великих открытий Сибири. Не было в судьбе России ничего более счастливого, чудесного и гран-диозного, чем открытие и освоение Сибири, Дальнего Востока, Приморья, островов Курильской гряды, Камчатки, Чукотки и Аляски. Были составлены замечательные чертежи сибирских земель и городов. Русские казаки-землепроходцы за короткий срок дошли не только до Амура, но шагнули далеко на север и на восток, вплоть до Курильских островов и до Аляски. Неиссякаемой мощи народа хватило не только на борьбу с внешними врагами, на восстановление разрушенных городов и сел, но могучим потоком она разливалась все шире по просторам неведомых земель неудер-жимой, победоносной и преобразующей силой. Всего за пятьдесят лет из мифической страны мрака и загадочных пёсиголовцев страна была превращена в суровую, но вполне реальную русскую Сибирь, с русскими городами и селами. Ермак вступил в Сибирь в 1581 году, при жизни царя Ивана Грозного, а уже в 1639 году Иван Мос-квитин с отрядом Дмитрия Копылова достиг побережья Охотского моря. И в 1648 году смелый русский мореплаватель Семён Дежнёв с небольшим отрядом казаков проплыл на своём утлом коче вдоль побережья Арктики - от реки Колымы до реки Анадырь. В 1643 году отряд казаков и «охочих людей» под начальством Василия Пояркова двинулся по реке Зее на Амур и вернулся в Якутск с известием, что земли по Амуру «людны, хлебны, собольны, всякого зверя много, и те реки рыбны и государевым ратным людям в той землице скудности не буде...». В 1649 году землепроходец казак Ерофей Хабаров, имея в своём отряде 150 казаков служилых и «охочих людей» двинулся на Амур с верховья Лены. Ему подчини-лись дауры, их князьки обязались платить ясак (дань) и, закрепив-шись в Албазине, Хабаров пошёл дальше, обкладывая население ясаком, ставя остроги, оставляя в них людей для пахоты. Так в 1649 годах завершилось присоединение Приамурья к рус-ским владениям, и стали появляться там русские переселенцы. Экспедиции, совершенные на протяжении десяти лет (с 1639 по 1649 год), охватили, как бы обвели чертою по внешним границам, морским и сухопутным, Северо-Восточную Азию. Речь идет о четырёх основных экспедициях казаков землепроходцах - Иване Москвитине, Василие Пояркове, Семёне Дежнёве и Ерофее Хаба-рове. МОСКВИТИН ИВАН ЮРЬЕВИЧ Русский землепроходец с отрядом казаков первым достиг Охотского моря: открыл его побережье и Сахалинский залив. Из недавно основанного казаками Якутска, отряды «охочих вольных людей» осуществляли поиск «новых землиц» не только на юг и на север – вверх и вниз по реке Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием случайных рассказов, что на востоке есть Теплое море. В мае 1639 года Тюменский казак Москвитин снарядил экс-педицию на разведку пути к «морю-океяну», состоящую из отряда казаков в тридцать человек с проводниками эвенами. В отряде был казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин представил в январе 1646 года «скаску» о своей службе в отряде Мосвитина. Эти «скаски» являются важнейшим документом об открытии ими Охотского моря. Неделю Москвитин с отрядом спус-кался по реке Алдану до устья реки Маи. Далее по реке Мае казаки шли на плоскодонном дощатнике – где на вёслах или шестах, а где бичевой поднимаясь к верховью реки. В устье небольшой мелкой реки Нюдыми казаки построили два струга и за неделю поднялись вверх по реке до её истоков. Далее продолжили путь через перевал хребта Джугджур, построили новый струг и на нём за неделю спустились по реке Улье до водопадов. Обойдя опасные пороги, казакам вновь пришлось строить судно байдару на тридцать чело-век. Через неделю пути отряд впервые вышел на «Большое море-окиян» (на тунгусском языке – Лама). «...Казаки, до Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же можно рыбы много добыть, и можно сытым быть». В устье реки Ульи казаки поставили зимовье и обследовали побережье на север до Тауйской губы и на юг до реки Уды. Возникла необходимость строить морс-кое судно (коч), ибо их утлое судно было непригодно для морского плавания. И с наступлением зимы, в устье реки Ульи было положе-но начало строительства русского Тихоокеанского флота. Казаки построили два крепких коча с мачтами, так чтобы можно было ходить по морю. От эвенка Москвитин узнал о существовании на юге устья реки «Мамур» (Амур), и что вверх по течению живут «гиляки сидячие», бородатые люди дауры. Живут они дворами, имея лошадей, коров и свиней, а также птицу домашнюю. Курят вино, прядут шерсть, ткут полотна, так что живут «со всего обычая русского». В конце апреля 1640 года Москвитин с казаками отправился морем на юг, захватил с собой эвенка в качестве проводника и они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы. Обошли с юга Шантарские острова, проникли в Сахалинский залив. В устье реки Уды Москви-тин собрал подробные сведения об Амуре и его притоках - Чие (Зее) и Омути (Агмуни), а также об низовых и островных народах – «бородатых людях – Даурах. С наступлением осенних штормов, казаки не рискнули оставаться на зимовку в маленьком заливе в устье реки Алдомы. Приняли решение вернуться на зимовье в устье реки Ульи и весной возвратились в Якутск. Власти Якутска высоко оценили заслуги участников похода. Москвитин был произведён в пятидесятники и все его спутники получили денежную награду до пяти рублей каждому. Для дальнейшего освоения открытого ими Дальневосточного края, Москвитин рекомендовал направить не менее тысячи хорошо вооружённых стрельцов с десятью пушками. Москвитин собрал сведения не только о пройденном им пути. Он привез в Якутск первые вести о реках Амгуни и Амуре, о богатых и привольных землях приамурских. Им же составлено было первое географическое и этнографическое описание Охотского побережья. Оно называлось "Роспись рекам и имяна людям, на которой реке какие люди живут". Географические данные, собранные Москвити-ным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальне-го Востока (март 1642 года). Дальнейшие следы Ивана Москвитина бесследно теряются. Поход Ивана Москвитина стал одним из самых значительных в русской истории – он позволил оценить пределы Российской земли. Было открыто Охотское море, пройде-но почти две тысячи вёрст, вдоль его побережья. Москвитин пер-вым увидел Шантарские острова и Удскую губу, отделяющего их от материкового берега и вернулся в Якутск с первыми достовер-ными сведениями об Амуре. Москвитин открыл дорогу многим русским землепроходцам. ПОЯРКОВ ВАСИЛИЙ ДАНИЛОВИЧ Донской казак, землепроходец, первооткрыватель Нижнего и Среднего Амура. Служил правителем канцелярии при якутском воеводе. С отрядом в 130 человек Поярков в июле 1643 года отплыл на стругах из Якутска и по Алдану и Учуру к осени добрался до реки Гонам. Здесь он оставил 40 человек с грузами зимовать, а с остальными пустился через Становой хребет. После трудного похода он достиг Зеи и по этой реке спустился до областей, насе-лённых даурами. В построенном наскоро острожке отряд Пояркова провел несколько бедственных месяцев. От голода погибло около 40 человек. Подошедшая партия, остававшаяся на зимовке, выру-чила казаков. И Поярков, построив струги, пошел вниз по течению реки Зеи. После множества приключений казаки, которых остава-лось не более 65 человек, добрались до устьев Амура, где они "объясачили и привели под цареву руку" гиляков. Возвращаться обратно вверх по течению с поредевшим отрядом Поярков не стал, а решил на гиляцких лодках идти к северу вдоль берегов Охотского моря до тех мест, где, как он знал, находились русские зимовья. Плавание Пояркова продолжалось около 12 недель. В устье реки Ульи он построил острожек на месте зимовья Москвитина и снова зазимовал. Весною, оставив 20 человек в острожке для более проч-ного утверждения здесь русского владычества, Поярков двинулся сначала по реке Улье, потом волоком перетащил лодки на реку Маю, и в июле 1646 года вернулся в Якутск. Он привёз богатый ясак, заложников и разные трофеи (ясак - дань, налагаемая казака-ми на народы, признавшие себя подвластными России). Он привез также обстоятельное описание своего пути. Известия о богатствах Приамурья, о щедрости тамошней при-роды, показавшейся казакам после суровых сибирских стран просто раем, всколыхнули, взволновали сибирских землепроходцев. И не только землепроходцев - многие крестьяне и поселенцы, бросая обжитые места, отправлялись на Амур. ДЕЖНЁВ СЕМЁН ИВАНОВИЧ (ок. 1605 – 1673) Дежнёв Семен Иванович, закалённый казак землепроходец-первооткрыватель, прославил Россию тем, что первыми проплыл из Восточно-Сибирского моря в Тихий океан, открыв пролив между Азией и Америкой. Летом 1648 Попов и Дежнев на семи кочах вышли из устья реки Колымы в «Студеное море» (Восточно-Сибирское), взяли курс на Восток. По распространенной версии, до Берингова пролива дошли только три судна, остальные пропали во время шторма. Оставшиеся от экспедиционного каравана суда благополучно проплыли по проливу, разделяющему два материка Азию и Америку, обогнули Чукотский полуостров. Осенью в Беринго-вом море снова разыгрался шторм, раскидав кочи в разные стороны, далеко друг от друга, и они потерялись из вида. Коч Дежнева отбросило к Олюторскому полуострову, и только через 10 недель, потеряв половину землепроходцев, они добрались до низовьев реки Анадыря. По данным самого Дежнева, Берингов пролив прошли шесть судов из семи, а в Беринговом море или в Анадырском заливе в "морскую непогоду" погибло пять кочей, включая судно Попова. Дежнев со своим отрядом казаков, прибившись к берегу, преодолев Корякское нагорье, "холодны и голодны, наги и босы" добрались до устья реки Анадырь. С трудом пережили казаки суровую зиму, но сумели к весне, построили крепкое судно и летом 1649 года отправились на нём в плавание вверх по реке Анадырь на 600 вёрст. Здесь Дежнёв основал ясачное зимовье, куда весной пришли отряды Семена Моторы и Стадухина. Во главе с Дежневым они пытались достичь реки Пенжины, но, не имея проводника, три недели проблуж-дали в горах. Поздней осенью Дежнев направил людей в устье Анадыря за продовольствием. Но отряд заготовителей был по дороге ограблен и избит. Казаки Дежнёва с трудом дожили до весны, а с лета и до осени решали продовольст-венную проблему и занимались разведкой "соболиных мест". Летом 1652 они обнаружили огромное лежбище моржей на отмели Анадырского залива, усеянное моржовыми клыками ("заморным зубом"). В 1660 Дежнев с грузом "костяной каз-ны" сухим путем перешел до берега реки Колымы, а оттуда морем добрался до низовья реки Лены. После зимовки в Жиганске он через Якутск добрался до Москвы к осени 1664 года. В Москве с ним был произведен полный расчет: за службу и промысел 289 пудов (чуть более 4,6 т) моржовых клыков на сумму 17340 рублей получил Дежнев 126 рублей и чин казачьего атамана. В Москве его назначили приказчиком по сбору ясака на реках Оленек, Яна и Вилюй. Во время второго приезда в Москву в 1671 Дежнёв доставил соболиную казну, но заболел и умер в начале 1673. За 40 лет пребыва-ния в Сибири, преумножая богатство России, Дежнев получил множество ранений. Он отличался надежностью и честно-стью, выдержкой и миролюбием. Благодарные потомки увеко-вечили память о нём. Его имя носят: мыс, который является крайней северо-восточной оконечностью Азии (названный Дежневым), а также именем его названы остров, бухта, полу-остров и село. В центре Великого Устюга Семёну Дежнёву в 1972 установлен памятник. ХАБАРОВ ЕРОФЕЙ ПАВЛОВИЧ (1607 – 1677) Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-Святитский. В 1632 году Хабаров с Таймырского полуострова прибыл на реку Лена. Семь лет он ходил по бассейну реки Лены, занимаясь пушным промыслом. В 1639 году Хабаров осел в устье реки Куты, засеял участок земли, стал торговать хлебом, солью и другими товарами. Весной 1641 года он перешел в устье реки Киренги, распахал шестьдесят десятин земли и построил мельницу. Но главным его богатством была соляная варница. За солью, добытчики охотились, словно за золотом. Даже сам воевода Петр Головин, отрядил Еналея Бахтеярова на поиски соляных залежей, письменно наказывал: "Идти на низ Илима реки, к соляным росолным ключам, и тех ключей велено им досмотреть накрепко, из каких мест те ключи текут, из твердого камени или из мелково, и мочно ли на том месте варницы устроить. А осмотря тех росолных ключей и взяв росолу для опыту, велеть описать имянно". Хабарову на соляном и на хлебопашном поприще процветать довелось недолго. Воевода Петр Головин счел слишком малой его десятой доли от жатвы, что по уговору отдавал ему казак Хабаров, и он востребовал поначалу вдвое больше. А вскоре, без всякого на то права, забрал всю землю, весь хлеб и соляную варницу, а самого Хабарова засадил в Якутском остроге в тюрьму. Из этой ужасной тюрьмы Хабаров вышел в конце 1645 года "гол, как сокол и чуть живой". Есть-таки на этом свете худо без добра, но на счастье Хабарова, вскоре воеводу Головина в 1648 году в Якутске сменил другой воевода энергичный Францбеков. Узнав об успешном, хотя и трудном походе Пояркова в даурские земли, Хабаров стал просить нового воеводу снарядить сильный отряд в даурские земли. Францбеков согласился послать отряд казаков для прииску новых зем-лиц и отпустил Хабарову в кредит казенное военное снаря-жение и несколько пушек. Больше того, воевода из своих личных средств дал деньги всем участникам похода, под разумные проценты. Мало того, воевода предоставил экспе-диции суда якутских промышленников, и снабдил экспеди-цию хлебом. Напоследок, Францбеков дал такой наказ Хабарову: «Призвать богатых даурских князей Лавкая и Батогу под высокую государеву руку...». Хабаров набрал к себе в отряд около 70 человек и поспешил с казаками покинуть Якутск осень 1649 года. Дорога была только одна - по воде, и Хабаров двинулся по рекам Олёкме и Лене на юг - как можно ближе к верхо-вьям притоков Амура, решив таким путем - где по воде, а где и волоком - дойти до Амура. Идти против течения быст-рой Олёкмы с её бурливыми порогами было очень трудно. В борьбе со своенравной рекой люди выбивались из сил, но продолжали двигаться вперед. Когда их застали первые предзимние холода, Хабаров остановил отряд у реки Тунги-ри, правого притока Олёкмы. Здесь они срубили острог, отдохнули немного, и в январе 1650 года двинулись дальше на юг, на нартах под парусами вверх по реке Тунгири. Затем перевалили отроги Олёкминского Становика и весной 1650 года добрались до реки Урки, первого на их пути притока Амура. Отсюда отряд Хабарова пошел вниз по Амуру и неожиданно встретился с местным князем Лавкаем со свитой. Хабаров предложил князю Левкаю уплатить ясак, за что пообещал ему гарантию царской защиты и покровительства. Князь Левкай, попросил у Хабарова дать время на сборы ясака. Хабаров поверил ему, однако Лавкай бежал с берегов Амура, прихватив с собой две с половиной тысячи лошадей. Один из местных жителей поведал Хабарову об этом, а также рассказал ему про "Хинскую землю", (Китай), что находится по ту сторону Амура, и сообщил, что у них имеются большие суда, плавающие с богатыми товарами по Амуру, что их войско снабжено пушками и огнестрельным оружием. Хабаров принял решение оставить в Лавкаевом городке пятьдесят казаков и в мае 1650 года вернулся в Якутск, надеясь, что с подходом подкреплени, ему удастся пройти значительно дальше. На первый взгляд может показаться, что первый поход Хабарова закончился незначительной удачей - он вернулся без добычи и не привел к покорности местные народы. Однако следует иметь в виду, что Хабаров привез с собой чертеж даурской земли - первый, пусть ещё и несовершен-ный схематичный чертёж даурского края. А это дорогого стоит: чертеж стал одним из основных источников при создании карт Сибири в 1667 и 1672 годах. В своих отпис-ках, составленных во время похода, Хабаров рассказывал о богатствах Даурии: о её щедрых землях, о пушном звере и о рыбном изобилии в реке Амуре. Францбеков сумел оценить добытые сведения и незамедлительно отправил чертеж Хабарова в Москву вместе с подробным отчетом об успешной экспедиции в самостийные даурские земли. В Якутске Хабаров начал набирать добровольцев, рассказывая о несметных богатствах Даурии. Нашлась сотня охочих казаков, и Францбеков дал Хабарову ещё полсотни служилых стрельцов с тремя пушками, с большим запасом свинца и пороха. С этим отрядом Хабаров выступил из Якутска в середине лета 1650 года. К осени казачий отряд прошел уже знакомым путём до Амура и соединился с оставленным в прошлом году гарнизоном в Лавкаевском городке. Казаки, остававшиеся на Амуре, пережили тревож-ное время: на них то и дело нападали дауры, но овладеть крепостью так и не смогли. Далее Хабаров нашел оставлен-ных им казаков ниже по Амуру неподалёку от укрепленного городка Албазин, которые уже предпринимали попытки взять штурмом Албазин, но безуспешно. Однако на этот раз обитатели крепости Албазина - дауры издали, заметив приближающийся большой отряд казаков, вооружённых пушками, бежали из укреплённого городка. Казаки нагнали их, захватили много пленных и большую добычу. Хабаров послал часть своего отряда с собранным ясаком в Якутск, а сам с частью отряда остался зимовать в Албазине. К весне построил дощаники и двинулся вниз по Амуру. Через несколько дней пути по реке, русские доплыли до городка князя Гайгудара. Укрепление состояло из трех земляных городков, соединенных между собой стеной, и было окру-жено двумя рвами. Под башнями были сделаны подлазы, через которые мог проехать всадник. Хабаров через толмача уговаривал Гайгудара платить ясак русскому государю, но князь отказался. После обстрела казаки взяли городок приступом и простояли в укреплении несколько недель. Хабаров уговаривал окрестных даурских князьков подчи-ниться русским, и давать ясак, но никто не являлся. Не теряя времени, отряд Хабарова погрузил снаряжение и лошадей в дощаники и, всегда готовый к бою, поплыл дальше вниз по Амуру. Через два дня казаки подплыли к городку князя Банбулая, овладели им без боя. В этом городке Хабаров поначалу собирался зимовать, но, ещё более богатые земли нижнего Приамурья увлекали его плыть дальше. Ближе к осени в устье реки Зеи отряд Хабарова без сопротивления занял небольшую крепость, и заставил жителей соседних селений признать себя подданными Российского царя. Между даурами и казаками установились мирные отношения, и Хабаров продолжил путь вниз по Амуру. От устья реки Бурей начинались земли, заселенные гогулами - народом, родственным маньчжурам. Они также не оказали казакам сопротивления. В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров со своим отрядом остановился в их большом селении. Одну часть казаков Хабаров отправил для ловли рыбы, а другая часть его отряда осталась укреплять Ачанский острожек, в котором им предстояло остаться на зимовку. Отсюда, из Ачанского острожка, казаки совершали сбор ясака. В марте 1652 года казаки Хабарова подверглись нападе-нию маньчжурского отряда (около 1000 человек), которые пытались взять приступом острожек. Необычайная храб-рость казаков и умелое командование Хабарова помогли им одержать победу с минимальными для себя потерями. Каза-ки захватили трофеи: 2 пушки, много ружей, богатый китайский обоз (830 лошадей) и большие запасы хлеба. Несмотря на значительный успех, Хабаров понимал, что с его малочисленным войском нельзя овладеть столь боль-шими территориями. Весной, как только Амур вскрылся, Хабаров принял решение оставить Ачанский острог и воз-вратиться назад на своих судах, двигаясь против течения. Из Якутска на поддержку Хабарову был выслан отряд казаков под руководством Терентия Ермолина и Ивана Нагибы. Долгое время в своем походе им не удавалось найти Хабарова. На реке Тунгире они повстречали человека Хабарова с грамотой, в которой тот просил, как можно быстрее идти ему на помощь. Но груз у отряда был слиш-ком велик, и быстро идти не удавалось. Приближалась зима, и было принято решение, что Ермолин с отрядом казаков останется здесь строить зимовье и охранять большую часть снаряжения, а Иван Нагиба с отрядов в тридцать казаков продолжил поиски Хабарова по Амуру. Мастеровые вытеса-ли струги, отряд Ивана Нагибы погрузился в них и двинулся вниз по Амуру. С наступлением весны Ермолин отправился со своим отрядом на поиски Хабарова и вскоре неожиданно встретился с ним, но отряда Нагибы у Хабарова не оказалось. Тем временем отряд Нагибы, не встретив Хабарова, пре-вознемогая холод и голод, отражая бесчисленные нападения местного люда, прошел весь Амур и вышел в Охотское море. Прежним путем возвращаться против течения реки уже не было сил, и отряд, раздвигая льдины шестами, сде-лал попытку пробиться к северо-западу. Только на одиннад-цатый день им удалось прибиться к берегу... "И мы, холопы государевы, на берег пометались душою да телом, хлеб, и свинец, и порох потонул, и платье все потонуло, и стали без всего..." Двинулись далее берегом, питаясь, чем Бог послал. Били моржей и нерпу, собирали ягоды да коренья, через глухую тайгу подошли к какой-то речушке, построили судёнышко, снова спустились к морю, которое уж было безо льдов вблизи берега, прошли морем немного, потом четыре недели брели по тайге и встали зимовать во встре-ченном эвенкийском селении. Летом Нагиба добрался до Якутска, оставил отписку о том, что случилось с ними, и обратился с разными просьбами к воеводе, чтобы помог казакам обжиться на новом месте: "А мы здеся, я, Ивашко, со товарищи... наги и босы..." а через сто лет академик Миллер найдет в Якутском архиве ту отписку, оценит ее значение и перепишет, дивясь мужеству казаков... Хабаров же вместе с людьми Ермолина продолжал отступление к Якутску и, прослышав, что маньчжуры собрали против него большое войско - тысяч в шесть, они остановились в начале августа в устье реки Зеи. Одна часть казаков во главе с Костькой Ивановым, Поляковым да Чечигиным взбунтовалась, недовольные крутым нравом Хабарова. Захватив свинец и порох, они пошли вниз по Амуру. Добрались до Гиляцкой земли, поставили там острог, чтобы собирать ясак и жили в своем остроге воль-готно и весело. Хабаров не мог потерпеть такого самоуправ-ства бунтовщиков, и в сентябре со своим отрядом добрался до стоянки бунтовщиков, штурмом взяли острог, виновных бунтарей наказали батогами и всю их добычу забрали в обоз. В этих краях, в Гиляцкой земле, казаки Хабарова встре-тили новую зиму, а весной 1653 года вернулись на реку Зею, обосновались там, и принялись собирать ясак, плавая вверх и вниз по Амуру. Сохранившиеся отписки Ерофея Хабарова якутскому воеводе повествуют о том, как верно и точно описал богатство Амура этот смелый землепроходец: "...А вниз по славной, по великой реке Амуре живут даур-ские люди пахотные и скотные, и в той великой реке Амуре рыба - калушка (белуга) и осетры и всякой рыбы много против Волги. А в градах и улусех луги великие и пашни
43.
Прочность трубопровода в зоне установленной ремонтной муфты
Платонов А.Н.
- Нефтегазовое дело , 2006
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук по специальности 25.00.19 - "Строительство и эксплуатация нефтегазопроводов, баз и хранилищ".Цель диссертационной работы заключается в совершенствовании методов расчета несущей способности участков магистральных трубопроводов, ремонтируемых с использованием муфтовой технологии.
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук по специальности 25.00.19 - "Строительство и эксплуатация нефтегазопроводов, баз и хранилищ".Цель диссертационной работы заключается в совершенствовании методов расчета несущей способности участков магистральных трубопроводов, ремонтируемых с использованием муфтовой технологии.
44.
Установление оптимального соответствия между аминокислотными (нуклеотидными) последовательностями (публикация автора на scipeople)
Туманян В.Г., Поройков В.В.
- Биофизика , 1984
Предложен общий подход к установлению оптимального соответствия между аминокислотными или нуклеотидными последовательностями. Приведен алгоритм расчета, позволяющий определить максимально возможное число совпадающих символов и схему соответствия, отвечающую этому критерию. Эффективность подхода проиллюстрирована на примерах.
Предложен общий подход к установлению оптимального соответствия между аминокислотными или нуклеотидными последовательностями. Приведен алгоритм расчета, позволяющий определить максимально возможное число совпадающих символов и схему соответствия, отвечающую этому критерию. Эффективность подхода проиллюстрирована на примерах.
Биофизика, 1984, 24 (6), 917-920.
Биофизика, 1984, 24 (6), 917-920.
45.
46.
Источник заражения гепатитом с так и не выявлен (публикация автора на scipeople)
даулет
, 2010
вав
вав
Трагическая история с заражением сотен казахстанских онкобольных детей гепатитом С получила неожиданное продолжение. На днях в Алматы выступили известные казахстанские врачи, которые высказали свой взгляд на ситуацию. Фото РИА Новости из архива vesti.kz Фото РИА Новости из архива vesti.kz Проблема эта, к сожалению, затронула почти все страны мира. Многие врачи считают, что распространение вирусного гепатита на планете уже приобретает характер средневековой эпидемии. По данным Всемирной организации здравоохранения каждый третий житель планеты заражен этим коварным вирусом. Существует множество вирусов гепатита, из которых наиболее изученными и опасными являются вирусы А, B, С, D, J, TT. Хроническое течение вирусных гепатитов, характерное для вирусов В, С и D, не имеет чаще всего никаких видимых проявлений, однако в большинстве случаев длительное (в течение нескольких лет) размножения вируса в печени приводит к серьезным необратимым изменениям - циррозу и первичному раку печени. Широкое распространение вирусных гепатитов объясняется легкостью заражения. Вирусный гепатит в 1000 раз заразнее ВИЧ! Иногда даже следов крови оказывается достаточно для заражения. Общие бритвенные приборы, маникюрные принадлежности, нанесение татуировок, посещение зубного врача, гинеколога, перенесенная операция и переливание крови - все это может быть фактором риска для заражения. Роль полового пути передачи вируса особенно актуальна для гепатита В и составляет около 30%, в то время как гепатит С передается половым путем существенно реже. Важный фактор риска инфицирования - внутривенное введение наркотиков. Но в случае с больными детьми этот последний путь, разумеется, исключен. Тогда откуда же пошла инфекция, где притаился источник смертельной заразы? Хоть в исследовании гепатита С есть немало "темных" мест, к некоторым выводам ученые все же пришли. Гепатит С не передается воздушно-капельным путем (при разговоре, чихании, со слюной и пр.), при рукопожатии, объятиях, пользовании общей посудой, едой или напитками. Если в быту произошла передача инфекции, то при этом обязательно имеет место попадание частицы крови от больного или носителя вируса гепатита С в кровь заразившегося (при травме, порезе, через ссадины и пр.). Многие склоняются к тому, что источник инфицирования был в Казахстанском Центре педиатрии и хирургии, где и лечилось большинство зараженных детей. Назначили комиссию, которая выявила - в 2008 году были проверены 842 образца крови пациентов, из которых 254 оказались зараженными гепатитом С. В 2009 году 259 пациентов из 730 проверенных - диагноз тот же. Чиновники Минздрава не согласны, что вирус пришел из Центра педиатрии. Провели массовую проверку стоматологических кабинетов страны. Но убедительных доказательств, что вирус пришел оттуда - так и не нашли… Свое мнение об этой ситуации высказала Раушан Идрисова - заведующая кафедрой детских инфекций Алматинского Государственного Института усовершенствования врачей РК, доктор медицинских наук, профессор. - Как известно, в течение последних трех последних месяцев наше педиатрического сообщество пристально следит за ситуацией с высокой заболеваемостью детей с онкогематологической патологией вирусным гепатитом С, - сказала она. - На мой взгляд, решение этой проблемы затягивается. И я, как профессионал, человек, который в течение последних 25 лет занимается проблемой лечения вирусных гепатитов у детей, хочу отразить возможные пути разрешения этой тяжелой ситуации. Тяжелой для нас, профессионалов, инфекционистов-педиатров, тяжелой для детей и их родителей, испытывающих двойное бремя - инфекции и онкологии, а также тяжелой для всего педиатрического сообщества. Я ранее делала свои практические рекомендации внутри педиатрического сообщества, также докладывала свою точку зрения чиновникам, но окончательного решения не увидела. Хотя и определенные правильные шаги были сделаны. Считаю, что эта проблема состоит из двух частей. Первая проблема: до сих пор не установлен путь и источник инфицирования детей вирусом гепатита С. Вторая - существует проблема лечения противовирусными препаратами (альфа-интерферонами, плюс рибавирин). Вторая проблема как раз в мире решена, есть консенсус по лечению вирусных гепатитов, принятый в 2002 г. в мире и продублированный в Приказе Министерства Здравоохранения РК в том же году за № 1050 от 26.11.2002 для лечения хронических гепатитов, подготовленный совместно с CDC, США. Этот же консенсус уже два года как полностью легитимен для детей, законодательно одобрен в США для детей, начиная с трех лет. А до этого подобное лечение проводилось у детей в крупных мировых центрах США, Европы и России в связи с очень высоким риском развития необратимого цирроза. В целом эффективность простых и пегилированных интерферонов одинакова, но при генотипе вируса HCV 1, более эффективен пегилированный интерферон альфа. Чтобы определить пути инфицирования вирусом гепатита С детей с онкогематологическими заболевания, нужно провести специальное надзорное проспективное эпидемиологическое исследования по методике CDC, разработанной в США Чтобы определить пути инфицирования вирусом гепатита С детей с онкогематологическими заболевания, нужно провести специальное надзорное проспективное эпидемиологическое исследования по методике CDC, разработанной в США, - убеждена Раушан Идрисова. - Это позволит точно и достоверно определить ведущие пути инфицирования в Казахстане, выяснить: на каком этапе это происходит (до лечения, после, в стационаре, дома и т.д.), а самое главное - принять эффективные меры по предотвращению инфицирования. Дело в том, что простое эпидемиологическое ретроспективное исследование не сможет ответить на этот вопрос. Да, дети уже инфицированные не смогут узнать: каким образом они заразились. Но с помощью такого исследования мы можем раз и навсегда предотвратить возможные пути заражения гепатитом С. Есть опыт других стран: например, Латвия, 2006 год, педиатрическое онкогематологическое отделение - из 474 детей заражены гепатитом С 15%, после этого исследования - только 4 %. Подобные случаи были в США, где выявили путь передачи "от больного к больному", через мультидозовые растворы. В 2001 г была вспышка во Франции, где нашли источник с помощью такого же исследования - им оказался персонал. То есть пути инфекции очень незаметные, здесь играют роль тонкие механизмы заражения. Таким образом, проспективное эпидисследование - это и есть путь к благополучию детей и спокойствию нас врачей. Без такого, научно-обоснованного исследования мы не сможем составить план действий и помогать детям столь тяжелыми заболеваниями. С Раушан Идрисовой солидарна во мнении и профессор Галия Куттыкожанова - заведующая кафедрой детских инфекций Казахского Национального Медицинского Университета. Мы считаем, что эта проблема - не одного Минздрава, решать ее нужно на уровне Правительства - Мы считаем, что эта проблема - не одного Минздрава, решать ее нужно на уровне Правительства - сказала она. - Мы сегодня пытаемся лечить зараженных детей, но это только следствие того, что источник заражения не выявлен. За полгода такого тщательного мониторинга у нас есть высокие шансы для выявления и изоляции источника заражения детей. Мы имеем в качестве примера хороший опыт других стран. Почему же у нас его не применить? Предложения известных в стране медиков доведены до чиновников Минздрава. Но ответа на них из властных кабинетов пока нет…
Трагическая история с заражением сотен казахстанских онкобольных детей гепатитом С получила неожиданное продолжение. На днях в Алматы выступили известные казахстанские врачи, которые высказали свой взгляд на ситуацию. Фото РИА Новости из архива vesti.kz Фото РИА Новости из архива vesti.kz Проблема эта, к сожалению, затронула почти все страны мира. Многие врачи считают, что распространение вирусного гепатита на планете уже приобретает характер средневековой эпидемии. По данным Всемирной организации здравоохранения каждый третий житель планеты заражен этим коварным вирусом. Существует множество вирусов гепатита, из которых наиболее изученными и опасными являются вирусы А, B, С, D, J, TT. Хроническое течение вирусных гепатитов, характерное для вирусов В, С и D, не имеет чаще всего никаких видимых проявлений, однако в большинстве случаев длительное (в течение нескольких лет) размножения вируса в печени приводит к серьезным необратимым изменениям - циррозу и первичному раку печени. Широкое распространение вирусных гепатитов объясняется легкостью заражения. Вирусный гепатит в 1000 раз заразнее ВИЧ! Иногда даже следов крови оказывается достаточно для заражения. Общие бритвенные приборы, маникюрные принадлежности, нанесение татуировок, посещение зубного врача, гинеколога, перенесенная операция и переливание крови - все это может быть фактором риска для заражения. Роль полового пути передачи вируса особенно актуальна для гепатита В и составляет около 30%, в то время как гепатит С передается половым путем существенно реже. Важный фактор риска инфицирования - внутривенное введение наркотиков. Но в случае с больными детьми этот последний путь, разумеется, исключен. Тогда откуда же пошла инфекция, где притаился источник смертельной заразы? Хоть в исследовании гепатита С есть немало "темных" мест, к некоторым выводам ученые все же пришли. Гепатит С не передается воздушно-капельным путем (при разговоре, чихании, со слюной и пр.), при рукопожатии, объятиях, пользовании общей посудой, едой или напитками. Если в быту произошла передача инфекции, то при этом обязательно имеет место попадание частицы крови от больного или носителя вируса гепатита С в кровь заразившегося (при травме, порезе, через ссадины и пр.). Многие склоняются к тому, что источник инфицирования был в Казахстанском Центре педиатрии и хирургии, где и лечилось большинство зараженных детей. Назначили комиссию, которая выявила - в 2008 году были проверены 842 образца крови пациентов, из которых 254 оказались зараженными гепатитом С. В 2009 году 259 пациентов из 730 проверенных - диагноз тот же. Чиновники Минздрава не согласны, что вирус пришел из Центра педиатрии. Провели массовую проверку стоматологических кабинетов страны. Но убедительных доказательств, что вирус пришел оттуда - так и не нашли… Свое мнение об этой ситуации высказала Раушан Идрисова - заведующая кафедрой детских инфекций Алматинского Государственного Института усовершенствования врачей РК, доктор медицинских наук, профессор. - Как известно, в течение последних трех последних месяцев наше педиатрического сообщество пристально следит за ситуацией с высокой заболеваемостью детей с онкогематологической патологией вирусным гепатитом С, - сказала она. - На мой взгляд, решение этой проблемы затягивается. И я, как профессионал, человек, который в течение последних 25 лет занимается проблемой лечения вирусных гепатитов у детей, хочу отразить возможные пути разрешения этой тяжелой ситуации. Тяжелой для нас, профессионалов, инфекционистов-педиатров, тяжелой для детей и их родителей, испытывающих двойное бремя - инфекции и онкологии, а также тяжелой для всего педиатрического сообщества. Я ранее делала свои практические рекомендации внутри педиатрического сообщества, также докладывала свою точку зрения чиновникам, но окончательного решения не увидела. Хотя и определенные правильные шаги были сделаны. Считаю, что эта проблема состоит из двух частей. Первая проблема: до сих пор не установлен путь и источник инфицирования детей вирусом гепатита С. Вторая - существует проблема лечения противовирусными препаратами (альфа-интерферонами, плюс рибавирин). Вторая проблема как раз в мире решена, есть консенсус по лечению вирусных гепатитов, принятый в 2002 г. в мире и продублированный в Приказе Министерства Здравоохранения РК в том же году за № 1050 от 26.11.2002 для лечения хронических гепатитов, подготовленный совместно с CDC, США. Этот же консенсус уже два года как полностью легитимен для детей, законодательно одобрен в США для детей, начиная с трех лет. А до этого подобное лечение проводилось у детей в крупных мировых центрах США, Европы и России в связи с очень высоким риском развития необратимого цирроза. В целом эффективность простых и пегилированных интерферонов одинакова, но при генотипе вируса HCV 1, более эффективен пегилированный интерферон альфа. Чтобы определить пути инфицирования вирусом гепатита С детей с онкогематологическими заболевания, нужно провести специальное надзорное проспективное эпидемиологическое исследования по методике CDC, разработанной в США Чтобы определить пути инфицирования вирусом гепатита С детей с онкогематологическими заболевания, нужно провести специальное надзорное проспективное эпидемиологическое исследования по методике CDC, разработанной в США, - убеждена Раушан Идрисова. - Это позволит точно и достоверно определить ведущие пути инфицирования в Казахстане, выяснить: на каком этапе это происходит (до лечения, после, в стационаре, дома и т.д.), а самое главное - принять эффективные меры по предотвращению инфицирования. Дело в том, что простое эпидемиологическое ретроспективное исследование не сможет ответить на этот вопрос. Да, дети уже инфицированные не смогут узнать: каким образом они заразились. Но с помощью такого исследования мы можем раз и навсегда предотвратить возможные пути заражения гепатитом С. Есть опыт других стран: например, Латвия, 2006 год, педиатрическое онкогематологическое отделение - из 474 детей заражены гепатитом С 15%, после этого исследования - только 4 %. Подобные случаи были в США, где выявили путь передачи "от больного к больному", через мультидозовые растворы. В 2001 г была вспышка во Франции, где нашли источник с помощью такого же исследования - им оказался персонал. То есть пути инфекции очень незаметные, здесь играют роль тонкие механизмы заражения. Таким образом, проспективное эпидисследование - это и есть путь к благополучию детей и спокойствию нас врачей. Без такого, научно-обоснованного исследования мы не сможем составить план действий и помогать детям столь тяжелыми заболеваниями. С Раушан Идрисовой солидарна во мнении и профессор Галия Куттыкожанова - заведующая кафедрой детских инфекций Казахского Национального Медицинского Университета. Мы считаем, что эта проблема - не одного Минздрава, решать ее нужно на уровне Правительства - Мы считаем, что эта проблема - не одного Минздрава, решать ее нужно на уровне Правительства - сказала она. - Мы сегодня пытаемся лечить зараженных детей, но это только следствие того, что источник заражения не выявлен. За полгода такого тщательного мониторинга у нас есть высокие шансы для выявления и изоляции источника заражения детей. Мы имеем в качестве примера хороший опыт других стран. Почему же у нас его не применить? Предложения известных в стране медиков доведены до чиновников Минздрава. Но ответа на них из властных кабинетов пока нет…
47.
Оценка информации, полученной стационарным профилемером, установленным на доменной печи (публикация автора на scipeople)
В. И. Большаков /д.т.н./, И. Г. Муравьева /к.т.н./, Ю. С. Семенов
- Сб. научн. тр. ИЧМ «Фундаментальные и прикладные проблемы черной металлургии» , 2008
Показаны результаты эксплуатации отечественной радиолокационной системы измерения профиля поверхности засыпи шихты на колошнике ДП№9 ОАО "АрселорМиттал Кривой Рог"
Показаны результаты эксплуатации отечественной радиолокационной системы измерения профиля поверхности засыпи шихты на колошнике ДП№9 ОАО "АрселорМиттал Кривой Рог"
48.
Agenda setting или установление повестки дня в медиатексте (публикация автора на scipeople)
Пастухов А.Г.
, 2010
В главе коллективной монографии освещены вопросы установления повестки дня в медиатексте.
В главе коллективной монографии освещены вопросы установления повестки дня в медиатексте.
Медиатекст: стратегии – функции – стиль : коллективная монография / Л.И. Гришаева, А.Г. Пастухов, Т.В. Чернышова (отв. ред.) – Орёл: Орловский государственный институт искусств и культуры, ООО «Горизонт», 2010. – С.171-185.
Медиатекст: стратегии – функции – стиль : коллективная монография / Л.И. Гришаева, А.Г. Пастухов, Т.В. Чернышова (отв. ред.) – Орёл: Орловский государственный институт искусств и культуры, ООО «Горизонт», 2010. – С.171-185.
49.
Трансформация политической безопасности массовых коммуникаций в условиях усиления борьбы с терроризмом (публикация автора на scipeople)
Кислов Д.В.
, 2011
– Рукопись. Диссертация на соискание научной степени кандидата политических наук по специальности 21.01.01 – Основы национальной безопасности государства – (политические науки). – Национальный институт проблем международной безопасности при Совете национальной безопасности и обороны Украины, Киев, 2010.
– Рукопись. Диссертация на соискание научной степени кандидата политических наук по специальности 21.01.01 – Основы национальной безопасности государства – (политические науки). – Национальный институт проблем международной безопасности при Совете национальной безопасности и обороны Украины, Киев, 2010.
В диссертации исследованы процессы трансформации политической безопасности массовых коммуникаций в условиях усиления борьбы с тероризмом. Систематизированы научные подходы к отдельным аспектам данной проблематики: безопасности, коммуникаций, масс, терроризма; ее составляющих: политической безопасности, массовых коммуникаций, борьбы с терроризмом. Разработана периодизация развития научных исследований в области медиа-терроризма с 70-х годов ХХ в. до конца первого десятилетия ХХI в. Определена комплексная методология анализа составляющих системы политической безопасности массовых коммуникаций и всей этой системы в целом. Проанализирован, уточнен и дополнен авторскими определениями систематизированный на основе сравнительного анализа понятийно-категориальный аппарат диссертационной работы. Выявлены и проанализированы общие и необходимые признаки и свойства понятия трансформации и установлена возможность ее применения для оценки состояний и изменений политической безопасности, массовых коммуникаций, терроризма и борьбы с терроризмом. Политическая безопасность массовых коммуникаций исследована как система, которая трансформируется в условиях глобализации, возникновения нових вызовов и угроз, высокой степени неопределенности общемировых политических и социально-экономических изменений. Дано определение комплексной категории “политической безопасности массовых коммуникаций” на основе синтеза подходов к составляющим данную категорию понятиям. Рассмотрены проблемы институционализации политической безопасности и мифологизации в средствах массовой информации терроризма и деятельности террористических организаций. Рассмотрена транзитология террора от его определения Аристотелем как зрелища ужасов в античном театре до установления с помощью средств массовой информации и коммуникации современного своеобразного всемирного “театра террора в обществе спектакля” и от понимания терроризма французскими якобинцами конца XVII в. до подходов к проблеме терроризма в научных исследованиях и в законодательных системах Украины, ЕС, США и России. Предложена методология оценки транзитологических изменений, происходящих под воздействием конкретных угроз, вызовов и влияний, в том числе, со стороны террористичекой среды и с учетом тенденций в изменениях политической безопасности на национальном и международном уровнях. Показано развитие современных направлений терроризма: медиа-терроризма, кибертерроризма, Интернет-терроризма, сетевых войн и т.д., их роль и значение в общей системе террористических угроз. Показаны условия усиления борьбы с терроризмом на основе разноплановых мероприятий и программ в сферах национальной безопасности страны и в системах массовых коммуникаций. Предложены методы формирования инновационного антитеррористического мышления населения с помощью средств массовой информации. Предложено проведение исследований террористической деятельности на основе теории конкуренции и рассмотрен ряд положений и условий таких работ. Выявлены и проанализированы методы оценки террористической деятельности посредством использования положений конкурентно-коммуникационного противоборства. Предложены методы организации антитеррористических элементов гражданского общества и их взаимодействия с государственными органами. Представлены рекомендации по совершенствованию и дополнениям в нормативно-правовой базе страны в сфере борьбы с медиа-терроризмом, усиления ответственности владельцев и разработчиков информационных продуктов. Показана целесообразность унификации понятийной части законодательства стран СНГ.
В диссертации исследованы процессы трансформации политической безопасности массовых коммуникаций в условиях усиления борьбы с тероризмом. Систематизированы научные подходы к отдельным аспектам данной проблематики: безопасности, коммуникаций, масс, терроризма; ее составляющих: политической безопасности, массовых коммуникаций, борьбы с терроризмом. Разработана периодизация развития научных исследований в области медиа-терроризма с 70-х годов ХХ в. до конца первого десятилетия ХХI в. Определена комплексная методология анализа составляющих системы политической безопасности массовых коммуникаций и всей этой системы в целом. Проанализирован, уточнен и дополнен авторскими определениями систематизированный на основе сравнительного анализа понятийно-категориальный аппарат диссертационной работы. Выявлены и проанализированы общие и необходимые признаки и свойства понятия трансформации и установлена возможность ее применения для оценки состояний и изменений политической безопасности, массовых коммуникаций, терроризма и борьбы с терроризмом. Политическая безопасность массовых коммуникаций исследована как система, которая трансформируется в условиях глобализации, возникновения нових вызовов и угроз, высокой степени неопределенности общемировых политических и социально-экономических изменений. Дано определение комплексной категории “политической безопасности массовых коммуникаций” на основе синтеза подходов к составляющим данную категорию понятиям. Рассмотрены проблемы институционализации политической безопасности и мифологизации в средствах массовой информации терроризма и деятельности террористических организаций. Рассмотрена транзитология террора от его определения Аристотелем как зрелища ужасов в античном театре до установления с помощью средств массовой информации и коммуникации современного своеобразного всемирного “театра террора в обществе спектакля” и от понимания терроризма французскими якобинцами конца XVII в. до подходов к проблеме терроризма в научных исследованиях и в законодательных системах Украины, ЕС, США и России. Предложена методология оценки транзитологических изменений, происходящих под воздействием конкретных угроз, вызовов и влияний, в том числе, со стороны террористичекой среды и с учетом тенденций в изменениях политической безопасности на национальном и международном уровнях. Показано развитие современных направлений терроризма: медиа-терроризма, кибертерроризма, Интернет-терроризма, сетевых войн и т.д., их роль и значение в общей системе террористических угроз. Показаны условия усиления борьбы с терроризмом на основе разноплановых мероприятий и программ в сферах национальной безопасности страны и в системах массовых коммуникаций. Предложены методы формирования инновационного антитеррористического мышления населения с помощью средств массовой информации. Предложено проведение исследований террористической деятельности на основе теории конкуренции и рассмотрен ряд положений и условий таких работ. Выявлены и проанализированы методы оценки террористической деятельности посредством использования положений конкурентно-коммуникационного противоборства. Предложены методы организации антитеррористических элементов гражданского общества и их взаимодействия с государственными органами. Представлены рекомендации по совершенствованию и дополнениям в нормативно-правовой базе страны в сфере борьбы с медиа-терроризмом, усиления ответственности владельцев и разработчиков информационных продуктов. Показана целесообразность унификации понятийной части законодательства стран СНГ.
50.
Политическая безопасность массовых коммуникаций (публикация автора на scipeople)
Кислов Д.В.
, 2011
В монографии исследованы процессы трансформации политической безопасности массовых коммуникаций в условиях усиления борьбы с терроризмом.
В монографии исследованы процессы трансформации политической безопасности массовых коммуникаций в условиях усиления борьбы с терроризмом.
...Систематизированы научные подходы к отдельным аспектам дан-ной проблематики: безопасности, коммуникаций, масс, терроризма; ее составляющих: политической безопасности, массовых коммуникаций, борьбы с терроризмом. Разработана периодизация развития научных исследований в области медиа-терроризма с 70-х годов ХХ в. до конца первого десятилетия ХХI в. Определена комплексная методология анализа составляющих системы политической безопасности массовых коммуникаций и всей этой системы в целом. Проанализирован, уточнен и дополнен авторскими определениями систематизированный на основе сравнительного анализа понятийно-категориальный аппарат монографической работы. Выявлены и проанализированы общие и необходимые признаки и свойства понятия трансформации и установлена возможность ее приме-нения для оценки состояний и изменений политической безопасности, массовых коммуникаций, терроризма и борьбы с терроризмом. Политическая безопасность массовых коммуникаций исследована как система, которая трансформируется в условиях глобализации, возникновения новых вызовов и угроз, высокой степени неопределенности общемировых политических и социально-экономических изменений. Дано определение комплексной категории “политической безопасности массовых коммуникаций” на основе синтеза подходов к составляющим данную категорию понятиям. Рассмотрены проблемы институционализации политической безопасности и мифологизации в средствах массовой информации терроризма и деятельности террористических организаций. Рассмотрена транзитология террора от его определения Аристотелем как зрелища ужасов в античном театре до установления с помощью средств массовой информации и коммуникации современного своеобразного всемирного “театра террора в обществе спектакля” и от понимания терроризма французскими якобинцами конца XVII в. до подходов к проблеме терроризма в научных исследованиях и в законодательных системах Украины, ЕС, США и России. Предложена методология оценки транзитологических изменений, происходящих под воздействием конкретных угроз, вызовов и влияний, в том числе, со стороны террористичекой среды и с учетом тенденций в изменениях политической безопасности на национальном и международном уровнях. Показано развитие современных направлений терроризма: медиа-терроризма, кибертерроризма, Интернет-терроризма, сетевых войн и т.д., их роль и значение в общей системе террористических угроз. Показаны условия усиления борьбы с терроризмом на основе раз-ноплановых мероприятий и программ в сферах национальной безопа-сности страны и в системах массовых коммуникаций. Предложены методы формирования инновационного антитеррористического мыш-ления населения с помощью средств массовой информации. Предложено проведение исследований террористической деятель-ности на основе теории конкуренции и рассмотрен ряд положений и условий таких работ. Выявлены и проанализированы методы оценки террористической деятельности посредством использования положе-ний конкурентно-коммуникационного противоборства. Предложены методы организации антитеррористических элементов гражданского общества и их взаимодействия с государственными органами. Представлены рекомендации по совершенствованию и дополнениям в нормативно-правовой базе страны в сфере борьбы с медиа-терроризмом, усиления ответственности владельцев и разработчиков информационных продуктов. Показана целесообразность унификации понятийной части законодательства стран СНГ.
...Систематизированы научные подходы к отдельным аспектам дан-ной проблематики: безопасности, коммуникаций, масс, терроризма; ее составляющих: политической безопасности, массовых коммуникаций, борьбы с терроризмом. Разработана периодизация развития научных исследований в области медиа-терроризма с 70-х годов ХХ в. до конца первого десятилетия ХХI в. Определена комплексная методология анализа составляющих системы политической безопасности массовых коммуникаций и всей этой системы в целом. Проанализирован, уточнен и дополнен авторскими определениями систематизированный на основе сравнительного анализа понятийно-категориальный аппарат монографической работы. Выявлены и проанализированы общие и необходимые признаки и свойства понятия трансформации и установлена возможность ее приме-нения для оценки состояний и изменений политической безопасности, массовых коммуникаций, терроризма и борьбы с терроризмом. Политическая безопасность массовых коммуникаций исследована как система, которая трансформируется в условиях глобализации, возникновения новых вызовов и угроз, высокой степени неопределенности общемировых политических и социально-экономических изменений. Дано определение комплексной категории “политической безопасности массовых коммуникаций” на основе синтеза подходов к составляющим данную категорию понятиям. Рассмотрены проблемы институционализации политической безопасности и мифологизации в средствах массовой информации терроризма и деятельности террористических организаций. Рассмотрена транзитология террора от его определения Аристотелем как зрелища ужасов в античном театре до установления с помощью средств массовой информации и коммуникации современного своеобразного всемирного “театра террора в обществе спектакля” и от понимания терроризма французскими якобинцами конца XVII в. до подходов к проблеме терроризма в научных исследованиях и в законодательных системах Украины, ЕС, США и России. Предложена методология оценки транзитологических изменений, происходящих под воздействием конкретных угроз, вызовов и влияний, в том числе, со стороны террористичекой среды и с учетом тенденций в изменениях политической безопасности на национальном и международном уровнях. Показано развитие современных направлений терроризма: медиа-терроризма, кибертерроризма, Интернет-терроризма, сетевых войн и т.д., их роль и значение в общей системе террористических угроз. Показаны условия усиления борьбы с терроризмом на основе раз-ноплановых мероприятий и программ в сферах национальной безопа-сности страны и в системах массовых коммуникаций. Предложены методы формирования инновационного антитеррористического мыш-ления населения с помощью средств массовой информации. Предложено проведение исследований террористической деятель-ности на основе теории конкуренции и рассмотрен ряд положений и условий таких работ. Выявлены и проанализированы методы оценки террористической деятельности посредством использования положе-ний конкурентно-коммуникационного противоборства. Предложены методы организации антитеррористических элементов гражданского общества и их взаимодействия с государственными органами. Представлены рекомендации по совершенствованию и дополнениям в нормативно-правовой базе страны в сфере борьбы с медиа-терроризмом, усиления ответственности владельцев и разработчиков информационных продуктов. Показана целесообразность унификации понятийной части законодательства стран СНГ.