Статья посвящена бастионной фортификации крепости Ямбург, которая имеет два строительных периода: шведский (1581—1590; 1612—1703) и русский (с 1703 г.). Эти периоды были выделены автором на основании разнообразных письменных и изобразительных, в том числе архивных источников. Крепость Ямбург расположена в среднем течении реки Луги, на пути из Новгорода в Нарву (в настоящее время — г. Кингисепп Ленинградской области). Она являлась важным военным форпостом на западной, приграничной с Ливонией, территории России. Археологические работы по исследованию бастионной структуры крепости XVII—XVIII вв. не проводились, что в настоящий момент составляет определенную сложность в исследовании этого фортификационного периода Ямгорода — Ямбурга и заставляет использовать для реконструкции данного объекта обороны лишь письменные и картографические материалы.

В статье дается анализ пространственного размещения погостских центров Копорского, Ямского и Ореховского уездов Водской пятины, известных по письменным источникам XV—XVI вв., на фоне расселения I — начала II тыс. н. э. и ландшафтно-географических особенностей Ижорского плато. Установлено, что центры погостов XV—XVI вв. расположены в краевой зоне возвышенности, окаймляя ее склоны и подножие. В центральной части плато, несмотря на плотную сеть поселений XII—XV вв., фиксируемую по распространению курганно-жальничных могильников, центры погостов отсутствуют. Это объясняется, видимо, наличием в краевой зоне Ижорской возвышенности источников воды — родников, ручьев и небольших рек, берущих начало на ее склонах. Только 3 из 17 рассмотренных погостов-мест расположены ближе к засушливой центральной части плато. Шесть погостов-мест расположены в древних очагах освоения, начало формирования которых относится к первым векам н. э. и связано с культурой каменных могильников с оградками. Их зона охватывает северную и западную окраины возвышенности. В большинстве случаев (13 из 17) наблюдается размещение погостских центров в очагах древнерусского освоения XII—XIII вв., маркированных курганными могильниками. При этом центры погостов XV—XVI вв. никак не связаны с городищами предшествующего времени. Примечательно, что и центры погостов XV—XVI вв., и погребения с мечами в курганах XII—XIII вв. тяготеют к краевой зоне плато, к истокам рек.

Статья посвящена анализу отчета об археологических раскопках С. А. Теплоухова на территории Ижорского плато. С. А. Теплоухов — археолог, известный исследователь памятников Минусинской котловины, Тувы и Монголии, сотрудник Русского музея, в 1927—1928 гг. работал в Ленинградской области, однако до сих был известен лишь один его отчет об археологических исследованиях в данном регионе. В архиве Российского этнографического музея был найден не известный ранее отчет исследователя о его работах в августе 1927 года у дер. Дятлицы (совр. Ломоносовский район Ленинградской области). Выявленный отчет дал новую информацию о времени и истории заселения Ижорского плато и деталях погребального обряда населения в древнерусскую эпоху.

В последней четверти XII — первой половине XIII вв. в курганах на Ижорском плато появляются погребения в сидячем положении. На территории проживания финно-угорских племен этот обряд не известен. Видимо, он связан со славяно-русским населением. Переселение носителей этой традиции, вероятно, произошло из восточных районов Новгородской области или (и) западной части Тверской области. Рассмотрена хронология и юве- лирный убор этой группы погребений, а также основные историографические гипотезы.

В статье публикуются материалы раскопок Е. А. Рябинина в 1992 г. на западе Ленинградской области. Мо- гильник Большие Озертицы представляет собой типичный для Ижорского плато средневековый курганный некро- поль. Это кладбище сельской общины, обитавшей в XII—XIV вв. на западе Новгородской земли. На момент рас- копок в нём зафиксировано 140 курганов, а также жальничные могилы. Раскопано 8 курганов и 5 жальничных могил с трупосожжениями и трупоположениями XIII—XIV вв.

Изучение плинфы, происходящей из храмов Новгородской земли, датируемых первой половиной XII в., произведенное в соответствии с методикой, разработанной сотрудниками сектора архитектурной археологии Государственного Эрмитажа, позволило автору предположить деятельность на этой территории ряда группировок плинфотворителей. К работе первой группировки мастеров, работавших в Новгороде, автор относит плинфы Георгиевского собора Юрьева Монастыря, Николо-Дворищенского собора, церкви Иоанна на Опоках; ко второй — церкви Благовещенья на Городище, Рождественского собора, а, возможно, и трапезной Антоньева монастыря. При строительстве Иоанновского собора во Пскове, вероятно, использовались плинфы двух видов. Мастера применяли плинфы, изготовленные как в разъемной, так и в жесткой форме. Первый тип плинф Иоанновского собора, возможно, восходит к традициям первой группировки новгородских плинфотворителей первой половины XII в., второй же сопоставим с Новгородскими плинфами конца XII в., а также с плинфами храмов Старой Ладоги. В сооружении церкви Димитрия Солунского во Пскове, возможно, участвовали мастера, ранее не работавшие на территории Новгородской земли. На памятниках Старой Ладоги, вероятно, прослеживается слияние различных традиций плинфотворения, характерных для Новгородской земли в XII в.