Первые свидетельства художественного творчества населения Урала появились 33—35 тыс. лет назад. На протяжении всего каменного века от верхнего палеолита до неолита на Урале в культовой практике использовалась живопись в пещерах и на скалах. Наиболее известным памятником с росписями эпохи верхнего палеолита является Капова пещера. Палеолитические рисунки открыты также в ряде пещер на р. Сим: Игнатьевской, 2-й Серпиевской и, возможно, Киселёвской. На памятниках этого периода также хорошо представлена круглая скульптура из камня, кости и дерева, мелкая пластика из глины и камня, в том числе кремневая и галечная скульптура. Многие изделия, прежде всего предметы вооружения, украшались гравированным геометрическим и фигурным орнаментом.

В монографии подведены основные итоги многолетнего изучения каменного века Северо-Западного Причерноморья от раннего палеолита до неолита включительно. Отдельные разделы работы посвящены истории изучения этого региона, реконструкции природной обстановки, хронологии стоянок и поселений, характеристике памятников и их материальной культуры, хозяйству населения и реконструкции культурно-исторических процессов.

С момента раскопок грота Киик-Кобы (восточный Крым) Г.А. Бонч-Осмоловским в 1924-1925 гг., так называемый «аморфный комплекс» находок нижнего слоя памятника не находил реальных аналогий среди палеолитических индустрий полуострова, и поэтому не случайно в археологической литературе последних лет всё ещё отмечается, что его каменная индустрия «до сих пор остаётся во многом загадочной» (Праслов 1984: 105). Автор предлагает новый взгляд на каменную индустрию и хронологию нижнего слоя грота Киик-Коба на базе тщательного изучения уже высказанных точек зрения о кремневых изделиях и с привлечением данных новых исследований для выделения главных производственных черт, а также некоторых фаунистических и литологических характеристик в качестве хронологических индикаторов слоя. Кроме того, недавние раскопки 1990 г. стоянки Староселье (западный Крым) обнаружили очень нетипичный для памятника комплекс в третьем слое, который, с точки зрения автора, имеет ряд прямых техно-типологических аналогий с находками из нижнего слоя грота Киик-Коба. Интегральный анализ этих двух комплексов находок позволяет считать, что они принадлежат к одной и той же среднепалеолитической индустрии, которая хронологически относится к временному промежутку – первый стадиал последнего (вюрмского) оледенения – первый пленигляциал (примерно 70 000 лет назад). В производственном отношении они характеризуются следующими основными техно-типологическими свойствами. Технологически первичное расщепление кремня основано на использовании бессистемных, параллельных «примитивных» и дискоидальных методов снятия сколов «твёрдым отбойником», при в обоих комплексах полностью отсутствуют не только леваллуазские методы первичного раскалывания, но даже нет систематической технологии грубой подправки ударных площадок ядрищ, не говоря уже про совершенно единичную тонкую их подправку. Соответственно, дебитаж (в основном отщепы) получался маленького размера и бессистемной формы. Типологически основную массу изделий составляют разнообразные зубчато-выемчатые предметы и зубцы, сколы с маргинальной и/или нерегулярной ретушью, которые дополняются также скребками преобладающего простого, поперечного и двойного типов. Вторичная обработка орудий базировалась на широком применении техники «клектонских выемок» и вентральной и альтернативной ретуши при полном отсутствии каких-либо традиций производства двусторонних орудий. Тип индустрии нижнего слоя крымского среднепалеолитического памятника Киик-Коба с некоторыми определёнными «архаичными» производственными особенностями периода примерно 70 000 лет назад очень своеобразен не только для среднего палеолита Крыма, но также для всей Восточной Европы. В.Н. Гладилин не раз упоминал, что констатировать её производственное сходство с тейякскими комплексами в Молдове (слои 3-4 грота Старые Дуруиторы, и местонахождения подъёмного материала Мерсына) пока преждевременно. Поэтому дальнейшие исследования должны быть сфокусированы на новых анализах материалов обоих памятников - изучении кремневой коллекции нижнего слоя грота Киик-Коба (никогда не была опубликована в подробностях), давшей своё название индустрии, и упомянутой молдавской тейякской индустрии для лучшего понимания этого достаточно позднего, но «архаичного» среднепалеолитического производственного феномена.

Аникович М. В. Преориньяк – «забегание вперед» или начало? Ясное и точное определение термина «забегание вперёд» в работе Л.Б.Вишняцкого (1993: 7-16) позволяет взглянуть на подобные явления не как на «археологический курьез», а как на один из видов культурной изменчивости в преистории. Однако необходимо обратить внимание на тот факт, что некоторые каменные индустрии, анализируемые Вишняцким, могут оказаться не бесследно исчезнувшими явлениями (преориньяк, хауисунс пурт), но, несмотря на их древний возраст, подлинным началом, истоком новой археологической эпохи: верхнего палеолита. На такую возможность указывает ряд косвенных, но в то же время взаимосвязанных обстоятельств. Их детальный анализ подтверждает гипотезу о существовании у древнейших европейских индустрий ориньякоидного технокомплекса некоего общего источника, сформировавшегося в более раннее время за пределами Европы, скорее всего, в результате деятельности людей современного физического типа. На сегодняшний день, по крайней мере, ближневосточный преориньяк остается единственным кандидатом на роль такого источника. Гиря Е. Ю. Примеры, которыми воспользовался Л.Б. Вишняцкий для иллюстрации явления «забегания вперед», - это первые из известных сейчас пластинчатых комплексов. Появление пластины как одного из основных типов заготовки непременно влечет за собой достаточно узко определенное изменение общего облика индустрии. Более того, существует предопределённость в развитии индустрии на основе серийного получения сколов, которая, в конечном счете, практически обречена стать пластинчатой. Дело в том, что таким (серийно репродуцируемым, тонким, имеющим достаточно длинный режущий край, и т.д.) сколом может быть только пластина. В свою очередь, это предполагает возникновение однотипных комплексов орудий в различных индустриях. Именно это мы и наблюдаем в палеолите, особенно раннем. Этот факт не снимает вопрос о причинах возникновения качественных нововведений (таких, как «забегание вперед»), но позволяет определить связь со вторым явлением, о котором говорит Вишняцкий. Это «нормальный ход развития» или «нормальная эволюционная последовательность». Само слово «норма» носит оттенок некоторой обязательности исполнения. Автор не разделяет идей о предначертанности человеческой истории, но в истории развития каменных индустрий определенная норма для него очевидна. Автор усматривает ее в относительно узком выборе доступных древнему человеку возможностей формообразования каменных орудий: пластину можно было бы и не изобретать (можно обходиться орудиями с двусторонней обработкой), но изобрести ее иной было нельзя. Этим же объясняется и противоречивый характер развития палеоиндустрий: с одной стороны, он, в основном, стадиальный (отдельные стадии характеризуются достаточно однообразными наборами способов формообразования), а с другой — ему присущи отдельные эпизоды «забегания вперед». Шаг вперед на пути развития каменных индустрий — это шаг в одном из немногих, предоставленных природой направлений, кем бы он ни делался. Это достаточно узкий путь, на котором можно двигаться различным способом, с различной скоростью, вперед и назад, но каждый ступивший на него должен следовать существующим поворотам, преодолевать одни и те же спуски и подъемы. Нехорошев П. Е. В качестве основного примера, доказывающего существование феномена «забегания вперед», рассматривается преориньяк Ближнего Востока. Однако детальный анализ доступных для изучения коллекций каменных артефактов из этого региона позволяет утверждать, что преориньяк не возникает внезапно, как единый комплекс, а вырастает на местной основе, сохраняя все качественные признаки, характерные для предшествующей индустрии. С другой стороны, преориньяк не исчезает бесследно: все качественные признаки прослеживаются как в перекрывающем его ябрудьене, так и в позднем левантийском мустье. Преориньяк, с технологической точки зрения, можно рассматривать как неудачную попытку перехода к пластинчатой индустрии. Неудачную, поскольку прото-призматическая технология не давала, видимо, заготовок нужного качества. Идея массового получения пластин, но уже более высокого, качества была реализована позднее, в левантийском мустье, с применением более сложной технологии. Тем не менее, преориньяк можно рассматривать как «забегание вперед», но «забегание» по отношению к левантийскому мустье, а не к верхнему палеолиту. Синицын А. А. Проблема «забегания вперед» в развитии палеолитических индустрий ставится Л. Б. Вишняцким в форме парадокса. Традиционными типологическими средствами, на базе традиционной таксономии палеолита, фиксируется круг явлений, по некоторым показателям не вписывающийся в традиционные представления об эволюции. Решение проблемы на эмпирической основе, с использованием типологических категорий, кажется невозможным. Также сложно определить, какой понятийный аппарат позволит понять механизм формирования и функционирования феномена «забегания вперёд». Очевидно, для понимания этого явления необходимо изменение теоретических представлений об эволюции и функционировании культуры с четкой формулировкой требований, предъявляемых к понятийному аппарату и методологии. Вишняцкий Л. Б. НОВЫЕ ДАННЫЕ К ВОПРОСУ О «ЗАБЕГАНИИ ВПЕРЕД» В РАЗВИТИИ ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИХ ИНДУСТРИЙ Анализ материала с 15 и 13 слоёв Ябруда 1 (коллекция Руста) и пласта 75 Табуна (коллекция Джелинека) приводит к выводу о том, что амудийские и преориньякские индустрии, как типологически, так и технологически, достаточно далеки от стандартов верхнего палеолита. В то же время, хотя они находятся не на таком высоком уровне, как иногда думают, особенности, выделяющие преориньяк и амудьен — это как раз те черты, которые можно было бы ожидать наблюдать в идеальной переходной от среднего к верхнему палеолиту индустрии. Последнее относится в равной мере и к типологии, и к технологии. Принимая во внимание стратиграфическую позицию рассматриваемых индустрий и одинаковую направленность демонстрируемых ими культурных трансформаций, их можно считать одновременными и маркирующими период достаточно существенных (хотя и постепенных) изменений внутри ябрудьена. Для обозначния этого периода было бы целесобразно ввести понятие «внутри-ябрудийский эпизод». Идустрии внутри-ябрудийского эпизда, наряду с хауисонс пуртом Южной Африки и секлиньеном северо-западной Европы, дают хорошие примеры того, что было названо «забеганием вперед» в развитии палеолитических индустрий (Вишняцкий, 1994). В каждом из этих случаев мы имеем дело с культурными трансформациями, сходными с трасформациями, которыми характеризовался переход от среднего к верхнему палеолиту (по крайней мере, в области обработки камня). Нельзя исключать также того, что причины изменений во всех этих случаях (включая и переход от среднего к верхнему палеолиту) были очень сходными. Для выявления этих причин больше всего нам нужно понять, как изменения в каменной технологии были связаны и зависели от изменений в жизни. Однако это пока лишь отдалённая перспектива.

Изменение природной обстановки в конце плейстоцена открыло возможность для проникновения человека на территорию современной Дании уже во второй половине беллинга (около 12,5 тысяч лет назад). Сначала широко распространяются памятники гамбургской культуры (Йельс I и II, Слотсенг-С, Селбьерг II и III), носители которой специализировались на добыче северного оленя. Наиболее характерные атрибуты этой культуры – это черешковые наконечники и острия-проколки типа zinken. Гамбургскую культуру в аллерёде сменили памятники типа федермессер (Слотсенг b и е), оставленные охотниками на лося. Для данной культуры характерен кремневый инвентарь со скребками типа вейлен и остриями с притупленными краями. На следующем этапе, к концу аллерёда, распространяется культура броме (Эструп Мозе, Левенхольм, Бро и другие). На многих стратифицированных памятниках этой культуры найдены черешковые наконечники с подработкой ретушью дистального конца, скребки на отщепах и пластинах, разнообразные резцы. К заключительному этапу палеолита Дании можно отнести аренсбургскую культуру (Селбьерг I), соотносимую с верхним дриасом. Прослеживается возвращение к специализированной охоте на северного оленя. В кремневом инвентаре присутствуют черешковые наконечники аренсбургского типа со скошенным ретушью дистальным концом, острия типа цонхофен, ретушированные пластины-ножи. Все известные стоянки относятся к местам кратковременной деятельности древнего человека. Они предположительно были связаны с базовыми лагерями, располагавшимися вдоль речных долин. Ныне эти следы находятся глубоко под водой. Стоянки характеризуются относительно простой структурой с концентрацией остатков вокруг очагов. Ясно прослеживается функциональная специализация памятников, причем их расположение повторялось в течение тысячелетий, и одни и те же места осваивались носителями разных культурных традиций.

Существование в Молдавии ориньякских индустрий пластинчатого типа определено присутствием двух видов коллекций каменных изделий: с листовидными наконечниками и с остриями, имеющими дугообразно притупленную спинку. При этом индустрия четвертого слоя Корпача, включающая острия с дугообразно притупленной спинкой, вероятно, имеет отношение к Граветту. Другие же индустрии не должны восприниматься по отдельности и, по всей видимости, могут быть сгруппированы под названием “индустрии ранней поры верхнего палеолита с листовидными наконечниками”. Их происхождение предполагается от среднепалеолитических индустрий с листовидными изделиями (от микока Центральной Европы), которые в дальнейшем развиваются в ориньякоидном направлении. Если ориньяк Молдавии безусловно имеет иностранное происхождение, то традиции граветта восходят к нескольким родственным центрам. Это находит свое отражение в совместимости изделий с притупленной спинкой и листовидных наконечников в одном и том же комплексе, датируемым ранней порой верхнего палеолита. Последнее хорошо прослеживается в коллекциях нижних слоев Молодова I, где гомогенность комплекса четко выражена с 10 слоя. Появление некоторых новых типов орудий (например, наконечников с боковой выемкой) в верхних слоях этой стоянки не изменяет общей стабильности и культурного своеобразия индустрии.

Особенности кремневого инвентаря поздневалдайских памятников с мамонтовым хозяйством. В приледниковой области центра Русской равнины, включающей бассейны верхнего течения Днепра, Волги и Дона, располагается значительное число верхнепалеолитических стоянок. В данном исследовании проводится типологическая классификация кремневого инвентаря с памятников, датируемых постграветтийским периодом. Были выделены две хронологические группы или два этапа. На раннем этапе, связанным с верхней границей максимума похолодания валдайского оледенения, в комплексах преобладают орудия на достаточно крупных пластинах. Кроме обычных орудий присутствует серия острий на пластинчатых заготовках, иногда с поперечно ретушированным основанием; микропластинки с притупленным краем имеют естественные, редко острийные завершения с ретушью. Широко распространен прием усечения ретушью концов орудий, а также прием вентральной обработки концов. Среди резцов и острий преобладают поперечно-скошенные и выемчатые формы концов. На втором этапе большинство орудий изготовлено на средних и мелких пластинчатых заготовках; острия с дугообразно ретушированным краем сделаны преимущественно из микропластинок. Среди микропластинок с притупленным краем устойчивой серией представлены прямоугольники с поперечно ретушированными концами. Острия и резцы изготавливались на естественных концах заготовок, они часто имели выпукло-ретушную форму; вентральная обработка почти не практиковалась. Соответственно, динамика развития инвентаря поздневалдайских памятников состоит в стремительном изживании граветтийских традиций, уменьшении размеров заготовок и упрощении приемов обработки орудий. Поэтому термин «эпиграветт» как культурное явление, видимо, сейчас рассматривать нельзя. Единственное явление, которое следует рассмотреть, - это хронологическая последовательность граветтийских и постграветтийских памятников, поскольку культурная преемственность и постепенное развитие не доказаны. Постграветтийские памятники прошли свою эволюцию, включавшую два этапа. Период позднего Валдая в центре Русской равнины характеризовался исчезновением граветтийских традиций, прежде всего, в кремневой индустрии и лишь во второй степени — в искусстве. Происхождение постграветтийских памятников восходит к максимуму похолодания валдайского оледенения, что разделяет две археологические эпохи.

AD MEMORIAM