Данная статья вводит в научный оборот находки от изучения средневекового могильника. Ирзекапинис – это древнее название (прусск. — «могилы гребцов») могильника, расположенного неподалёку от села Клинцовка Зеленоградского района на северо-востоке Калининградской области (древняя земля Самбия). Это грунтовый могильник, в котором захоронения совершены по обряду кремации. В ходе раскопок было обнаружено 163 комплекса. Судя по находкам, сделанным как в погребениях, так и на поверхности могильника, общие хронологические рамки памятника охватывают период не менее, чем с V по начало XII вв. н.э. Кроме погребений, в пределах раскопанной части памятника было обнаружено святилище второй половины Х в. Считается, что оно было связано с отправлением заупокойного культа. Реконструкция погребальной церемонии: кремации производились вне пределов могильника, затем кости в керамическом или бронзовом сосуде приносились на территорию памятника и высыпались в могилу, в нижнем ярусе которой ранее было произведено захоронение шкуры коня. Рядом с костями в погребение бросался сосуд. Захоронение сопровождалось остатками других сосудов (с заупокойными дарами?), предметами вооружения, быта, орудиями труда. Значительная часть предметов носила следы пребывания на костре. Наличие в могилах с оружием и боевыми конями довольно редких женских украшений позволяет предполагать наличие здесь и сопутствующих женских захоронений. Данный обычай возникает у пруссов в VI в. н. э. и доживает до ХIII в. Развитие погребального обряда пруссов по данным могильника Ирзекапинис позволяет предполагать создание здесь полностью обособленной от родовых и ранне-дружинных структур воинской организации. Последней в ее развитии соответствует западная (кон. IX — кон. X вв.) и восточная (рубеж Х-ХI — кон. ХI вв.) дружинные группы могильника. В статье содержится каталог погребений могильника Ирзекапинис, приводится обобщенная типология погребального инвентаря и основания для определения хронологии памятника.

В данной статье отражена точка зрения специалиста в области программирования на использование математических методов и компьютеров в археологии. В ней даётся краткий обзор различных парадигм математизации теоретической археологии и применения новых информационных технологий и баз данных. Состояние дел в этой области рассматривается как критическое. Автор предлагает некоторые варианты выхода из сложившейся ситуации.

Город Углич в XII-XVI вв. был административным, торгово-ремесленным и культовым центром территории в бассейне Верхней Волги. До недавнего времени в Угличе не было известно ни одного археологического памятника конца I тыс. н.э., содержащего свидетельства пребывании в этом регионе в эпоху раннего средневековья выходцев из Северной Европы. Вместе с тем, находка в 1879 г. клада арабского серебра на окраине Углича позволяла предполагать, что Угличское Поволжье уже в IX в. включается в систему торговых путей Восточной Европы. Поскольку активное участие в этом процессе принимали скандинавы, проникновение последних в Угличское Поволжье представлялось весьма вероятным. Подтверждающие это предположение материалы были получены в 1992-1995 гг. в процессе раскопок в северо-восточной части угличского кремля. Среди важнейших находок три наконечника ножен, фибула с изображением звериных головок, дирхемы чеканки 942/943 г. и другие. Основываясь на находках скандинавского происхождения и данных стратиграфии, автор делает вывод, что скандинавский дружинный могильник располагался на части территории будущего кремля. Для доказательства этой идеи автор статьи использует данные местной топонимики, угличских летописей и легенд, распространённых среди местного населения в XVIII – XIX веках.

Современное изучение «варяжской проблемы» в России началось с книги И.П. Шаскольского «Норманнская теория в современной буржуазной науке», опубликованной в 1965 году, и дискуссии по этой книге на истфаке Ленинградского университета, состоявшейся позже в том же году. Основным оппонентом И. П. Шаскольского был Л. С. Клейн, основатель и руководитель «Проблемного семинара кафедры археологии», который открывался именно как «Варяжский семинар». Первыми участниками семинара были В. П. Петренко, Ю. Ю. Пиотровский, В. А.Булкин, В. А. Назаренко, А. А. Пескова, автор данной статьи и другие. Показательна судьба В. Петренко, исследователя самого раннего в Восточной Европе норманнского могильника Гробини. Позже к семинару присоединились Е. Н. Носов, И. В. Дубов, Е. А. Рябинин и К. М. Плоткин. В конце 60-х и начале 70-х дальнейшее исследование рассматривалось как полная публикация и статистическая обработка вещей и комплексов (скандинавского и «гибридного» происхождения), выделение серий вещей и комплексов, разработка хронологии и раскопки в раннегородских поселениях. C конца 60-х – начала 70-х гг. проводились раскопки в Гнёздово, в Старой Ладоге, на Рюриковом городище под Новгородом, а также раскопки Тимерево и других памятников Ярославского региона и Поволжья. Результаты этих исследований дают основу для положительного решения «варяжской проблемы». В середине 80-х появились первые аналитические работы по «варяжской проблеме». Развивается представление о мультикультурной и полиэтничной «Балтийской цивилизации раннего средневековья». Этот период также был отмечен ростом русско-скандинавского международного сотрудничества. Varangica минувших лет сняла жесткую альтернативность норманизма и антинорманизма прошлого века и открыла новые исследовательские горизонты.

Статья посвящена анализу происхождения и судьбы племени бастарнов. В первой части работы определяется ряд письменных и эпиграфических источников по бастарнам, а также проводится обзор хронологии исторических событий, связанных с их деятельностью. Впервые имя этого народа упомянул Помпей Трог в 233-229 гг. до н.э. Из его текста, правда, не ясно, где происходили отмеченные им «передвижения» бастарнов. Сообщения, оставленные Деметрием из Каллатиса, Титом Ливием, Павлом Орозием, Аппианом и Страбоном, позволяют точнее локализовать различные группы бастарнов в Северном Причерноморье во II – I вв. до н.э.: от устья Дуная и Восточного Прикарпатья до Днепра. Согласно письменным источникам, их локализация в некоторой степени изменяется на рубеже эр. Тацит, Плиний, а позже Птолемей и другие размещали бастарнов в Северном Прикарпатье. Древние авторы этнически отождествляли бастарнов с кельтами, германцами, фракийцами и даже сарматами. Во второй половине работы анализируется возможность археологической атрибуции бастарнов II – I вв. до н.э. проводятся параллели между поянешты-лукашевской и зарубинецкой культурами и бастарнами. Обе культуры своим обликом резко отличаются от местных культур, при этом находят прямые аналоги в культурах междуречья Эльбы и Одера. Памятники поянешты-лукашевской культуры исчезают в середине I в. до н.э., вероятно, из-за восточной кампании гетского царя Буребисты. Лишь несколько памятников этой культуры (в Буковине и Среднем Поднестровье) продолжили существовать в I в. н.э. (Бернашовка, Великая Слободка, Рудь). Зарубинецкая культура прекратила своё развитие приблизительно в середине I в. н.э. Её падение объясняется деятельностью сарматов, которые проникли в лесостепь Украины. Под влиянием таких обстоятельств зарубинецкая культура трансформировалась в постзарубинецкую, расположившуюся вне пределов прежнего ареала (в Подесенье, в Брянских лесах, в бассейнах левых притоков Днепра – Сейма и Ловати, на Смоленщине и в верховьях Ловати). Вероятнее всего, северо-восточную часть этого нового культурного образования бастарнов информаторы Плиния и Тацита позже назвали венедами. В то же время часть зарубинецкого населения двинулось на запад, в район Верхнего Поднестровья и Западного Побужья, где сформировалась зубрецкая группа памятников. Именно эта группа, просуществовавшая до III в. н.э., может быть связана с «поздними бастарнами», упомянутыми в эпитафии Плавтия Сильвана, а позже среди участников готских походов 248 и 269 годов. Дальнейшее вынужденное переселение 100 тысяч бастарнов (280 год) на территорию Римской Империи, возможно, не исчерпало демографический потенциал «великого народа», и оставшиеся бастарны приняли участие в сложном процессе этногенеза раннесредневековых народов, в первую очередь, славян.

Монография «Этногенез волохов, предков молдаван, по данным археологии (историографический аспект)» была написана Г. Б. Федоровым, известным ученым советского периода, в начале 80-х гг., но до сих пор не публиковалась по причинам, не зависящим от автора. Монография всё ещё сохраняет свою научную ценность. В ней проводится критический анализ румынской историографии 50-70-х годов, посвящённой проблеме реконструкции этногенеза волохов на основе археологических исследований. Фёдоров выявил радикальную перемену во взглядах на этногенез волохов, которая сопровождалась полным «искоренением» или ограничением роли славян в этногенезе восточнороманских народов. Фёдоров выделяет три основных этапа восточнороманского этногенеза. Первый: от рубежа бронзового и железного веков до первого века нашей эры, включает в себя создание фракийской этнической общности, выделение из нее двух близко родственных племен — гетов и даков. Второй этап: со II в. н.э. до V в. н.э., включает в себя римское завоевание Дакии и романизацию гето-дакийского населения в Дакии и Нижней Мезии. Третий этап: с VI в. н.э. до первых веков II тысячелетия н.э. – период расселения славян в Балкано-Дунайских землях; включения их в процесс этногенеза восточнороманской народности как третьего важного ее компонента; ассимиляция славян романизованным населением — последний и заключительный этап восточнороманского этногенеза. Автор реалистично смотрит на скромные возможности археологии в проблеме изучения восточнороманского этногенеза, и всё же он считает, что исследования в этом направлении должны быть продолжены.

AD MEMORIAM

Данная монография посвящена изучению различных культурных и этнических массивов оседлого населения, проживавшего в степях Северо-Западного Причерноморья в течение первой половины I тыс. н.э. Выделяются три этапа, а, следовательно, три группы: позднескифское население, венеды (этулийский тип) в низовьях Дуная и носители черняховской культуры. Данное исследование посвящено, главным образом, проблемам этнокультурного генезиса. Соответственно, для каждой группы населения рассматривается три категории источников: жилище, керамика и погребальный обряд. В заключительной части посредством сравнения результатов археологического исследования с данными письменных источников предлагается реконструкция исторического процесса в регионе. Значительная часть рассматриваемого археологического материала получена в результате полевых исследований автора. Материалы других исследователей зачастую интерпретируются по-новому.

Данная статья посвящена изучению характерных особенностей керамики, найденной во время раскопок на одном из крупнейших колочинских поселений Великие Будки (также называемом Хутор). Коллекция керамики, найденная на этом поселении, содержит приблизительно четверть всех колочинских сосудов, поэтому Великие Будки являются одним из важнейших поселений колочинской культуры, которое датируется с V по VII вв. н.э. Автор статьи предпринимает попытку проанализировать керамический комплекс с поселения Великие Будки, а также керамические комплексы с других колочинских памятников, включая коллекции керамики как с могильников, так и с поселений. В качестве инструмента анализа предлагается использовать новую типологическую схему колочинской керамики. Она подразделяется на 8 типов сосудов и 2 типа керамических дисков. Автор представляет результаты сравнительного анализа колочинских сосудов, найденных на разных культурных памятниках, включая Великие Будки. По итогам такой работы были выделены несколько керамических традиций колочинской культуры. Мы можем различать раннесейминские поселения (V в. н.э.), поздние памятники юго-востока ареала колочинской культуры (VII в. н.э.), поселения у реки Десны и южнобелорусские поселения. Для каждой из названных групп характерны определённые черты в структуре керамических типов в стандартном, среднем керамическом наборе. В результате соотнесения типов сосудов, найденных на поселении Великие Будки, выделяются две группы керамики. Первая группа – керамика со второго (нижнего) слоя – сходна с раннесейминской колочинской керамикой. Для второй группы сосудов и дисков, найденных в первом (верхнем) слое, характерно такое соотношение типов, которое в большей мере свойственно керамическому набору на поздних юго-восточных колочинских памятниках. Итак, мы видим, что Великие Будки – это поселение, которое существовало очень длительное время – с V по VII вв. н.э. Но нельзя сказать, что Великие Будки представляют собой типичный памятник юго-восточной колочинской культуры с ранними и поздними элементами в его керамическом наборе. Набор колочинских сосудов с поселения Великие Будки имеет достаточно специфическую структуру, которая проявляет некоторые элементы, неизвестные как на раннем, так и позднем этапах культуры. Эти специфические элементы, такие как большое количество керамических дисков, сосудов IV типа (рис.2), специфические биконические сосуды, могут быть датированы VI в. н.э. Также некоторые детали в оформлении сосудов могут говорить о влиянии пеньковской культуры. Это утверждение должно быть доказано во время будущих исследований колочинской культуры и её керамики.

Поселение у села Великие Будки Недригайловского района Сумской области (Северо-восточная Украина) — один из наиболее крупных и интересных памятников колочинской культуры. Поселение было исследовано Днепровским Левобережным археологическим отрядом Института Археологии АН СССР в 1981 и 1982 гг. Было установлено, что все материалы поселения разделяются на две группы: раннеримского и раннесредневекового времени. Ряд фрагментов керамики находит точные параллели на поселениях и могильниках позднезарубинецкой культуры II – начала III вв. в сейминско-донецком регионе (рис. 43: 1-8). Жилище 7 и ямы 22 и 26 также относятся к позднезарубинецкой культуре. Некоторые предметы юхновской культуры, найденные на поселении Великие Будки (рис.44:14; 45:5; 43:18), могут быть отнесены к этой группе находок, что даёт нам возможность поднять вопрос о связи между позднезарубинецкой и юхновской культурно-этническими общностями в Посеймье. Большинство находок на поселении и комплексы построек 1, 3-6, а также ямы 1-21, 23-25, 27-37 принадлежат к колочинской культуре V – VII веков. Лишь материалы с жилища 2 (рис.11:1-11) находят реальные параллели в раннепеньковских или позднекиевских древностях восточной части Поднепровья. Некоторые находки с поселения могут свидетельствовать о существовании здесь целой ремесленной зоны, связанной с ювелирным и кузнечным делом. Среди них и клад, условно относимый к так называемому кругу «древностей антов». Вещи, входящие в состав клада, разделяются на три группы: поломанные изделия, сырье; готовая продукция (рис.47-49). Первая группа включает фрагменты большой серебряной пальчатой фибулы и серебряной антропозооморфной фибулы, конец шейной гривны, два фрагмента серебряного браслета с утолщёнными концами, половина бронзового браслета с сильно утолщённым концом, язычок от бронзовой пряжки, большое пластинчатое украшение, пластину-оковку, серебряные обрезки, скатанные в комок. Вторую группу составили разрубленный на кусочки серебряный слиток, овальный оловянисто-свинцовый слиток с отверстием в центре, узкие свернутые в спираль пластины и отходы литейного производства из того же сплава. Третья группа включает две парные маленькие пальчатые фибулы и более 1200 мелких нашивных бляшек разной формы. Все эти вещи датируются VI (V) – VII вв., но дата захоронения клада, установленная на основе маленькой пальчатой фибулы, - конец VII – начало VIII вв. А для определения хронологических границ существования всего поселения нужно рассмотреть не только вещи из клада, но и другие датирующие находки с поселения, такие как фрагменты черняховской керамики (рис.43:16, 17), ременной наконечник (рис. 45: 2), чёрная стеклянная бусина (рис. 45: 3) и т.д. Это исследование позволяет датировать колочинский период поселения второй половиной V – началом VIII вв. Таким образом, анализ материала показывает гетерогенный состав коллекции поселения Вликие Будки. В раннеримское время он объединяет позднезарубинецкие и юхновские элементы. Присутствие на поселении колочинских и пеньковских традиций, а также предметов дунайского, балтийского и даже кочевнического происхождения в раннесредневековое время является результатом очень сложной культурно-этнической ситуации в лесостепной и степной зонах Восточной Европы в эпоху Великого переселения народов. Кроме длительного периода существования колочинских элементов, указанное поселение позволяет исследовать материальную культуру славянских племён без хронологических лакун, что придаёт находкам с поселения Великие Будки особую важность.