В статье обосновывается идея о причастности к началу дестабилизации политической ситуации в Северном Причерноморье (первая половина IV в. до н. э.) кочевого объединения, возглавляемого даями (дахами), центр которого находился в Южном Приуралье. С рубежа IV—III вв. до н. э. походы в Скифию совершаются кочевниками с территории Сарматии, сформировавшейся к востоку от Танаиса (Дона) после распада дахского племенного объединения. Политическим центром Сарматии являлся Нижневолжский регон. Территорию Скифии сарматы в это время не занимают, ограничиваясь политическим контролем над ней. Ситуация меняется во II в. до н. э., когда на территорию Сарматии с востока приходят новые кочевнические группировки, усложняя демографическую ситуацию в этом районе. С этого времени сарматы непосредственно занимают степную территорию вплоть до Днепра, дестабилизируя ситуацию к западу от него.

На основе последних археологических данных культурогенезис балканского бронзового века можно наиболее адекватно объяснить на основе модели культурного взаимодействия, которая охватывает территории Западной Анатолии, Балкан, Северного Причерноморья и Центральной Европы. В настоящем исследовании богатство рассматривается как фактор генезиса культур балканского раннего бронзового века. Ключевыми параметрами богатства могли являться продукты земледелия и скотоводства, дом в качестве собственности, а также металлические изделия, начиная с медного века. Перенос центров аккумуляции богатства с территории Северо-Восточной Болгарии (поздний энеолит) в Верхнюю Фракию (культуры Езеро и Юнаците) в III тыс. до н. э. связан с возникновением первых государств на Ближнем Востоке и их влиянием на Анатолию, а также в результате интеграции верхнефракийских и анатолийских культур. Предполагаемый фактор анатолийско-балканского взаимодействия играл важную роль в развитии стандартов аккумуляции, распределения и перераспределения богатства в III тыс. до н. э. Помимо того, IV тыс. до н. э. могло представлять собой некую стадию, когда богатство накапливалось подвижными и полуоседлыми общинами в виде запасов, которые позднее были инвестированы в золотые и серебряные предметы социального престижа.

На рубеже V—IV тыс. до н. э. на территории между Днестром и Днепром завершился процесс трансформации культурных комплексов, начавшийся за 200—300 лет до этого. В лесной и лесостепной зоне господствовали представители нескольких локальных групп Триполья, южнее завершилось формирование культурных комплексов дереивской и нижнемихайловской культур. В трипольской среде на несколько последующих столетий утвердилась довольно сложная система, включавшая связанные между собой локальные группы, в которой особую роль играли крупные поселения — политические и экономические центры, где концентрировалось большинство населения. Изучение археологических данных свидетельствует, что в создании некоторых локальных групп заметно участие представителей других культурных комплексов. В целом с рубежа тысячелетий открывается длительный период стабильности и процветания обществ между Днестром и Днепром, по внешним проявлениям аналогичный имевшему место в первой половине V тыс. до н. э. в Юго-Восточной и частично в Центральной Европе.

В монографии опубликовано около четырехсот рисунков, гравюр, фотографий крепости Белгород на Днестре, из фондов 17-ти архивных и научных учреждений Румынии, Молдовы, Украины, России. В них отражен утраченный облик крепости за последние 250 лет (начиная с 1770 г.). Бόльшая часть изображений введена в научный оборот впервые. Материалы являются неисчерпаемым источником по истории строительной периодизации крепости. Для медиевистов, специалистов по фортификации, историков, источниковедов и археологов. История крепостного ансамбля Белгорода на Днестре (Украина, Одесская область) насчитывает по меньшей мере 600 лет. В нынешней планировке он оформился в период с 1414 по 1450-е гг. К сооружению крепости на разных этапах были причастны молдавские господари Александр Добрый, Стефан II, Александрел и Стефан III, а также, по всей вероятности, местная городская община и султаны Баязид II и Селим III. После тяжелой осады 1484 г. и перехода города под власть Османской империи, в крепости заново отстраивается почти вся внешняя линия обороны. На протяжении всего своего существования Белгород-Днестровская крепость неоднократно перестраивалась, постепенно меняя свой облик. За последние два с половиной века характер и динамика этих процессов отразились в сотнях изображений — рисунках, гравюрах и фотографиях. Иконографический материал превратился в важный источник по истории развития фортификационного комплекса. В настоящем альбоме собрана крупнейшая коллекция исторических изображений крепости Белгород на Днестре. Бόльшая часть материалов публикуется впервые. Многие иллюстрации известны лишь узкому кругу специалистов. Все изобразительные материалы снабжены авторскими комментариями, даны под сплошной нумерацией и структурированы в соответствии с хронологическим и тематическим принципом. В издании представлены все известные акварели крепости авторства русского художника М. М. Иванова. Их полноцветные копии высокого качества публикуются впервые. Уникальны и несколько планов крепости и посада Аккермана, датируемые 1770—90‑ми гг. Не менее любопытна серия рисунков крепости и хамама султана Селима авторства К. Боссоли 1838 г. из фондов Одесского краеведческого музея и Одесского областного архива. Существенную часть иллюстраций составляют коллекции фотографий проф. Ясского университета П. Никореску и его коллеги по исследованиям крепости в 1920—1930‑х гг. Гр. Авакяна. Впервые представлены к изданию материалы из фондов Национального архива Румынии и фондов Военного музея Бухареста. Открытки и фотографии российского дореволюционного периода представлены в хронологическом диапазоне с 1869 по 1915 гг. Большой интерес представляют снимки советского периода (1940—1980‑е гг.), которые сделаны в ходе масштабных ремонтно-реставрационных работ, проводимых в крепости. Крайне информативные фото сделаны во время археологических работ в цитадели и в Гражданском дворе в 1977—1982 гг. Изюминкой издания является серия цветных снимков коллекции памятных закладных плит XV в., снятых со стен крепости в XIX в., которые вот уже более ста лет считались утерянными, и были обнаружены автором в 2013 г. Работа носит источниковедческий характер, ее задачей является введение в научный оборот нового, неизвестного ранее или малоизученного пласта информации о крепости Аккерман и прилегающей городской застройки периода, предшествующего масштабным модернизациям памятника или его реконструкциям.

В работе рассматривается проблема происхождения половецких племен Северного Причерноморья в контексте археологических находок. Материалы, собранные в ходе исследований на территории Украины, позволяют выделить три группы вещей и скульптуры, маркирующих контактные зоны кочевников перед их перемещением в Северное Причерноморье. Эти вещи связаны с лесостепной зоной юга Западной Сибири, горнолесными территориями юга Восточной Сибири, а также севером Киргизии, юго-восточными и центральными территориями современного Казахстана. Основная часть вещей-маркеров, а также зооморфная скульптура соотносимы с ареалом обитания кимакских племен. С кипчакскими племенами соотносится часть антропоморфной скульптуры. Полученные результаты позволяют откорректировать выводы исследователей о проникновении в Причерноморье, в основной массе, кипчакских племен и незначительной части кимаков. Распространение в южнорусских степях находок, связанных с Южной Сибирью, а также соотношения в деталях погребальной практики, позволяют утверждать о преобладании кимакских племен. Первичный импульс перемещений половцев можно связать с землями Восточного и Центрального Казахстана. В процессы миграции также были вовлечены племена, связанные с Хакасией и Монголией.

Рассматриваются две уникальные находки византийских поливных чаш константинопольского производства. На одной из них изображен западноевропейский фамильный рыцарский герб, на другой — боевая галера с флагами Генуэзской республики. Обе чаши датируются второй половиной XIV в. Символы власти в государствах Европы средневековой эпохи размещались на флагах, тканях, ювелирных украшениях и каменных закладных плитах. В данном случае они встречены на изделиях массового производства — поливной керамике. Эти находки на территории Северного Причерноморья позволяют по-новому взглянуть на степень взаимодействия западной и восточной культур: византийские столичные мастера изготовляли на заказ чаши для итальянцев с изображениями латинских символов власти.

Статья посвящена «скептухам» или «скипетроносцам», титулованным представителям знати древнеиранских народов (персов, «саев», сарматов), представления о которых имеют глубокие индоиранские корни. «Скипетроносцы» возглавляли личную гвардию иранских монархов, занимали важнейшие государственные и военные должности, включая организацию и контроль воспитания молодого поколения знати. Скипетры служили символом их высокого ранга и социального статуса. Прямых указаний о «скипетроносцах» у скифов в античных текстах нет, однако их существование свидетельствуется археологическими и иными историко-культурными данными. Статья включает три части. Первая часть посвящена вопросу о том, какое содержание античные авторы (Ксенофонт, Страбон, Тацит) вкладывали в термины σκηπτοῦχος, sceptuchus и под., и каков был реальный прототип их носителей в иранском мире, т.е. какие собственно иранские социально-политические реалии и идеологические представления стоят за категорией, обозначаемой в античных текстах этими терминами. Во второй части делается попытка реконструкции данной категории для скифов и определения статуса и функций скифских скипетроносцев на основе данных археологии, косвенных свидетельств античных текстов и сравнительно-исторических аналогий. Третья часть посвящена вопросу о том, что символизировали скипетры и другие типологически сходные атрибуты власти у индоиранских народов древности.
Stratum plus: Археология и культурная антропология. 2016. № 3. С. 351–368 (EID:2-s2.0-84979201681).

В статье анализируется группа литых пряжек римского времени с пельтовидной рамкой и прорезью для крепления в задней части. Пряжки были распространены в пограничной зоне Римской империи, где являлись частью военного костюма римских солдат. Ещё одной зоной концентрации таких находок является Северное Причерноморье. Крупнейшая коллеция из этого региона происходит из раскопок Херсонеса. Она впервые полностью вводится в научный оборот. Предлагается типология ажурных пряжек с пельтовидной рамкой, основанная на форме задней части и характере декора рамки. Выделенные подтипы пряжек характерны для определенных регионов. Подтипы С1, С2, D1 распространены в Римской империи; подтип А1 характерен и для империи, и для Северного Причерноморья; подтип А2 более характерен для Северного Причерноморья; подтипы В1 и В2 встречаются только в Северном Причерноморье; подтип D2 связан с сарматскими памятниками. Общие хронологические рамки существования рассматриваемого типа: вторая четверть II — начало IV вв. Время появления пряжек на территории империи и в Северном Причерноморье совпадает. На основе морфологического анализа изделий предыдущего времени высказывается предположение о возникновении данного типа пряжек в Северном Причерноморье в результате синтеза местной греческой, скифо-сарматской и римской традиций.

В статье предлагается уточнение хронологического рубежа эллинистической и римской эпох в истории Фанагории. По материалам некрополя никаких существенных перемен в массовой культуре и обрядности фанагорийцев не ощущается ни в годы правления Митридата Евпатора, ни в середине, ни даже во второй половине I в. до н. э. Облик материальной культуры и обрядности фанагорийского населения существенно изменяется лишь при царе Аспурге, в первые десятилетия I в. н. э., что сигнализирует о наступлении новой эпохи в жизни и культуре фанагорийцев, связанной с началом распространения римской цивилизации на Боспоре и усилением влияния соседних варварских племен — сарматов, меотов, аспургиан.

В 1988 году на территории грунтового могильника у хутора Апостолиди в Адыгее был найден бронзовый кованый шлем. Он принадлежит типу, названному П. Динцисом «псевдоаттический». Такие шлемы, появившись в конце IV в. до н. э. в Македонии или Эпире, использовались в эпоху эллинизма преимущественно в Малой Азии и на селевкидском Ближнем Востоке греками и галатами. Проникали они и далеко на восток, вплоть до Центральной Азии. В Северном Причерноморье в сарматских и античных комплексах, а также случайно, найдены 10 целых и фрагментированных псевдоаттических шлемов. Ареал находок — от Дуная до Северного Кавказа. Выделяются шлемы двух вариантов: с гребнем (в т. ч. и шлем из Апостолиди) и без него, с гладкой полусферической тульей, причем первый вариант, возможно, несколько древнее второго. Датировки комплексов с псевдоаттическими шлемами укладываются в диапазон с конца ІІІ по конец І в. до н. э. Авторы уточнили терминологию и типологию шлемов. В статье исследованы морфология и происхождение шлемов, хронология и исторический контекст находок.